Рики Макарони и Клуб Единства

— Это будет непросто, — уже более оптимистично сказал Рики.

— Согласен, это потребует силы воли. Но воля поддается тренировке. Конечно, сразу так воспринять колдовство не удастся, это слишком важно для тебя. В качестве упражнения, попробуй силой воли решить более простой вопрос. Начни-ка вот с чего: попытайся подружиться с человеком, который тебе не нравится. Начни понимать его, сочувствовать, если выпадет возможность – и помогать. И ты скоро почувствуешь, что стал относиться к нему совершенно иначе. В качестве такового предлагаю тебе, — отец улыбнулся одними глазами, — хотя бы Гарри.

Рики, внимающий каждому слову, нахмурился и на секунду отвернулся.

— Ты ведь его терпеть не можешь, — уже в открытую усмехнулся Диего Макарони. – Представь, что он тебе симпатичен, тем более, он так для тебя старается.

Рики этого не хотелось. Он вообще понять не мог, в чем можно посочувствовать зануде Поттеру – утопающему в почете и восхищении герою волшебного мира. Но папа говорил так правильно, и потом, Рики соглашался, что ему нужно это упражнение, ведь принять себя гораздо сложнее. Он же не мог больше разрываться, хотелось ясности.

— Хорошо, — улыбнулся Рики, — я попробую.

Перед сном он решился распаковать метлу. Было очень легко держать ее в руках. Она была совершенно новой – ни одного отпечатка или иного следа хватания на блестящей рукояти, очень ровные прутья. Называлась она «Молнией». Решив, что завтра же придумает, как начать тренировку воли, Рики улегся спать….

В жизни он никогда не видел такого неба – сверкающие золотые точки звезд на фоне абсолютной черноты. Однако ощущение было хорошо знакомо: он несколько раз летал на метле. Он плавно скользил только вперед и через какое-то время понял, что ни секунды не был один. Навстречу постоянно двигались, поодиночке, группами и потоками, бесплотные тени. И они разговаривали с ним, обращались с неизменным почтением и мольбой, и при этом все они словно были недовольны им, обвиняли в чем-то. Статная изможденная женщина с грязными волосами, коротышка, трясущийся от страха… А он что-то отвечал им, всем, оставаясь безмятежно спокойным. Потом поймал себя на том, что его губы сомкнуты и неподвижны; он слышал и отвечал только мысленно. Рики не знал, о чем говорит с призраками, и в тот момент, когда понял это, на его плечо легла чья-то рука. Он повернулся: рядом с ним на метле, точно такой же «Молнии», летел Гарри Поттер. После его появления тени не исчезли, но перестали обращаться к Рики. Робко отводя взгляды, они бесшумно скользили мимо. Рики и Гарри продолжали путешествие в полном молчании, отсутствие мыслей и растворенность в ночном небе давали странную, легкую, настоящую свободу. Полный покой был приятен, но в какой-то момент надоел Рики.

— Далеко еще? – спросил он крестного.

— Это зависит от тебя, — ответил Гарри Поттер.

От этих слов изнутри поднялось неясное беспокойство. Рики испытал раздражение оттого, что крестный выразился загадочно. Впрочем, оно заняло лишь малую часть сознания, так и не вытеснив полностью восхитительную легкость полета и чарующую красоту звездной черноты.

Потом они оба оказались в полузнакомом помещении. Частично он было похоже на подземелья «Хогвартса», где располагались общежития «Слизерина» — колледжа, в котором учился Рики. Но некоторые участки были залиты солнечным светом, а комнаты, куда они временами сворачивали, вспоминалось, явно из разных других мест. Сердце Рики забилось быстрее – он будто ожидал чего-то. Внезапно Поттер остановился. Рики сделал то же самое.

— Подожди здесь, — сказал крестный, и куда-то исчез.

Рики остался стоять посреди пустой каменной залы без окон, но ровно освещенной солнцем. Он вспомнил о метле и, решив выяснить, куда она подевалась, вытянул перед собой руки и поглядел на ладони. Сразу же там появился Крис – хомяк Пита, умерший от старости чуть более года назад. Рики обрадовался ему и позволил бегать по себе, он соскучился, и начал разговаривать с ним. Крис деловито вертел мордой и принюхивался, пока Рики быстро рассказывал, кажется, о том, что за все прошедшее время изменилось дома.

— А ты что делал? – спросил Рики.

Тогда справа прямо из стены появился завуч «Слизерина», профессор Снейп, как всегда, весь в черном.

— Отпустите его, Ричард, — мягко промолвил он.

Рики подумал, как странно, что он не чувствует никакого протеста. Он знал, что так и нужно сделать.

Слева появились наконец Поттер и директор школы «Хогвартс», Дамблдор, оба чем-то озабоченные и чрезвычайно грозные. Рики широко улыбнулся и, видя безмерное удивление в глазах крестного, сказал «Возьмите?» и посадил Криса ему на плечо. Он успел последний раз погладить хомячка, прежде чем Поттер пропал.

Рики остался с наставником и директором.

— Так ты хочешь понять, почему мороженое не тонет? – необычайно серьезно спросил директор.

— Узнает в свое время, — в улыбке профессора Снейпа не было ехидства, что случалось редко.

— Рики! – позвали его. Этот голос он узнал мгновенно.

Рики обернулся – Пит стоял в дверном проеме, облокотясь о притолоку. Вся его поза выражала ожидание. Лишь на секунду Рики пожалел, что отдал Криса.

— Ну что, идешь? – улыбнулся Пит.

Рики вновь развернулся. То, что было перед ним, изменилось. Директор и Снейп оставались на прежних местах, но первый почти растаял в потоке солнечных лучей. Завуч, напротив, стал четче и темнее в сумеречном свете луны, разлитом справа и прямо перед Рики. Впереди на фоне каменной стены появились четыре затененных силуэта, и когда Рики заметил их, завуч, хотя был ближе, как бы отодвинулся. Одна из фигур стояла чуть впереди остальных; одна из трех оставшихся казалась двойной. И они тоже ждали.

— Я вернусь! – пообещал Рики и отошел к Питу, не отводя взгляд. Он помахал остающимся, взял брата за руку и вышел за пределы лунной комнаты…

Солнце ударило его по глазам еще до того, как он открыл их. Наступило утро – и сон кончился. Полный свежих сил, Рики сразу же встал с постели и, одеваясь, удивлялся тому чувству ясности, которое вызывал в нем этот странный сон. Он прекрасно помнил каждый эпизод, причем с начала и до конца, что случалось с ним крайне редко. Обычно сны сразу вылетали из головы Рики, но этот даже после пробуждения продолжал влиять на его эмоциональное состояние. По здравому размышлению, там было много жутковатого, и непонятно, откуда Рики зарядился таким оптимизмом. Вместо того, чтоб углубиться в анализ, Рики подошел к окну и взял в руки метлу, которой вчера был так недоволен.

Определенно, ночью он на ней не летал. Но помнил ощущение полета так, будто это было недавно. Он не забыл, что в каникулы нельзя пользоваться палочкой, но не знал, распространяется ли запрет на метлы. Конечно, не здесь, в Лондоне, но в ближайшую субботу они с отцом собирались за город на рыбалку, и там никто не увидит, как он летает. Рики поставил метлу и обернулся к кровати, которую ему сейчас предстояло застелить собственноручно. За время учебы в школе он отвык от этого. Все-таки колдовство существенно облегчало жизнь, пусть даже в бытовых мелочах.

Рики все время помнил о вчерашнем своем намерении волевым усилием изменить отношение к крестному отцу в лучшую сторону. В связи с этим он задумался, а почему, собственно, у него сложился именно такой несимпатичный образ Гарри Поттера, и понял, что до сих пор продолжает думать о нем точно так же. Впервые попав в волшебный мир, Рики был несказанно удивлен тем, что его крестный–зануда – герой и освободитель, победивший самого свирепого черного чародея за всю историю магии. Гарри Поттер всегда был внимателен с ним, но Рики тем не менее не любил общаться; в частности, ему не нравилось, что внимание не распространяется на родственников Рики. И было еще что-то, о чем Рики точно слышал, пока учился в «Хогвартсе», но не мог вспомнить, и именно это заставляло его еще сильнее верить, что Поттер – вредный тип, мешающий радоваться жизни. Тем не менее, крестный собирался скоро приехать, и Рики готовился к встрече, обдумывал слова, честно намереваясь взглянуть на крестного другими глазами. Но вскоре его отвлекло нечто более важное.