Рикошет

— Я проигнорировала их, а потом они сказали: — Эй, у тебя кровь из ануса.

Коннор хмурится.

— В тот день у меня начались месячные.

Я морщусь от ее болезненных воспоминаний. Такие вещи остаются с человеком навсегда. Даже если они кажутся маленькими и незначительными, такие детские истории, как история Роуз, остаются на всю жизнь.

— Назови мне их имена, — Коннор показывает жест двумя пальцами, доставая свой телефон и открывая приложение для заметок.

Роуз слабо улыбается.

— Я накричала на них, — говорит она Коннору, — в тот день — я развернулась и сказала им заткнуться, а потом побежала в уборную, заплакала и позвонила маме, — ее лицо становится серьезным. — Я никогда не хочу иметь детей.

У меня сводит живот от того, какую бомбу она только что взорвала в комнате. Я знала это о Роуз, но разговор о детях в присутствии нового симпатичного бойфренда был бы спусковым крючком, чтобы они разбежались.

Очевидно, это тест Роуз Кэллоуэй.

Коннор глубоко вдыхает, как бы переваривая внезапное заявление. Его лицо остается бесстрастным, принимая вызов Роуз. Она практически просит его бежать в другую сторону.

— После этого я бы тоже не хотел. Мальчики должны более уважительно относиться к женской репродуктивной системе. Это то, что привело этих ублюдков в мир.

Роуз смеется над этим, почти гогочет. Я тоже не могу удержаться от улыбки.

— Ублюдки? — повторяет она.

Он пожимает плечами.

— Это лучше, чем ушлёпки.

— Вообще-то, я думаю, что ушлёпки — это более подходящее слово.

Мои глаза сощуриваются.

— Вы двое серьезно обсуждаете ругательные слова?

— Да, — говорят они в унисон, возвращая свое внимание ко мне. Роуз продолжает рассказ о терапевте с того места, где остановилась. — В общем, он просмотрел список и спросил меня, что я предпочитаю, я сказала ему, и он спросил, как часто. Затем он спросил, пыталась ли я остановиться, но сказал это совершенно непрофессионально.

Коннор уточняет.

— Он сказал ей, что большинство женщин приходят в его офис в поисках внимания, особенно от него, поскольку он хорошо выглядит и подтянут, и что для того, чтобы проверить ее проблему, ей нужно — цитирую: Сосать член до тех пор, пока у нее изо рта не пойдет кровь.

У меня отвисла челюсть.

— Что? — говорю я тихим голосом.

Роуз бьет его кулаком в бок, и он притворно морщится, что еще больше ее злит.

— Я пыталась быть краткой, — говорит она. — Тебе не нужно было рассказывать ей слово в слово.

— Я ненавижу перефразировать. Пользуясь твоим словарным запасом, меня это бесит.

Роуз подносит руку к его лицу, игнорируя его и говоря ему заткнуться одним быстрым движением. Ее глаза встречаются с моими, и они значительно смягчаются.

— Позже я узнала, что он никогда раньше не лечил женщин с сексуальной зависимостью. Я пытаюсь найти женщину, которая понимает твоё состояние. И я обещаю, что она будет не только уважительной, но и умной и будет знать больше, чем мы с Коннором вместе взятые.

— Это невозможно, — говорит ей Коннор. — Мы два самых умных человека во всем мире. Если собрать нас вместе, получится сверхчеловек.

Роуз театрально закатывает глаза, но на самом деле она улыбается.

— Ты идиот, — она кивает мне. — Хорошо?

Я верю Роуз. Я доверяю ей больше, чем кому-либо другому в целом мире, может быть, даже больше, чем Ло. Он бы очень обиделся, если бы услышал от меня это, но в данный момент я думаю, что это правда. Его здесь нет. Но у меня есть она.

В этом есть что-то очень утешительное.

— Спасибо, Роуз, — я обнимаю ее и надеюсь, что какой бы ужасной я ни была, как бы я ни жаловалась и ни регрессировала, она простит меня.

2 года назад

Мои босоножки болтаются в руке. Мои босые ноги касаются грязного тротуара. Я бегу. Скорее, преследую. Пока я пытаюсь догнать Ло, на заднем плане вырисовывается общежитие первокурсников, полицейские машины снуют вокруг кирпичного здания. На несовершеннолетних пьяниц надевают наручники или выписывают не очень приятные штрафы.

Ло разворачивается, одновременно замедляясь и пятясь назад. Он так хорошо умеет убегать от всего. В свои восемнадцать лет я все еще с трудом поспеваю за ним.

— Быстрее, Лил, — говорит он мне, но на лице у него дурацкая улыбка. Как будто это можно считать новым приключением. Убегая от копов во время нашей первой недели в колледже. Я, бегущая за ним.

— Мы… поднимаемся… на… холм, — хриплю я, мой темп — между ходьбой и бегом. Что-то липкое приклеилось к моей ступне, и я сморщилась, нахмурившись. Надеюсь, это была просто жвачка.

— Я тебя брошу, — угрожает он, но я с трудом ему верю. Особенно с учетом того, как он почти смеется надо мной. А потом он снова набирает скорость, мчится вперед, надеясь, что я найду в себе силы догнать его.

Я так и не догоняю. Но это приятная мысль.

Мои колени подгибаются, и я использую последние остатки сил, чтобы броситься к нему вверх по крутому склону, движение слева от нас, когда машины возвращаются из клубов и баров. Вечеринка в общежитии, которую мы посетили, была не такой уж и веселой. Пиво было отстойным, как сказал Ло. Там не было места, чтобы двигаться, а залы были так забиты людьми, что в воздухе витал странный запах. Как будто трава и пот смешались вместе. Отвратительно.

Но я не жалею об этом. Потому что там был Ло, и нам будет над чем посмеяться позже.

Его черная рубашка начинает прилегать к его подтянутой спине, груди и рукам, очерчивая форму его стройных мышц, давая мне представление о том, что скрывается под ней. Когда он бежит, он выглядит прекрасно. Как будто никто не может прикоснуться к нему, как будто он оставляет позади пылающий мир и направляется к спокойному. Его щеки заостряются, глаза сужаются в решимости. Конечно, я ничего этого не вижу.