Рикошет

Ник.

Даже его имя не могло вызвать рыдания, застрявшие у меня в горле.

— У нее шок, — сказал кто-то рядом со мной.

Мягкая постель оказалась там, куда я начала падать, но мои глаза не отрывались от горящего здания.

Я вернусь к тебе. Обещаю.

Его слова повторялись в моей голове снова и снова.

Маска скользнула на мое лицо, прохладные всплески воздуха наполнили легкие, и хоть воздух был чище, хоть расширял мою грудь, удерживал меня в живых, я чувствовала, что не могу дышать.

Пальцы щелкнули сбоку в поле моего зрения, отрывая мое внимание от пламени. Сначала я сражалась с ними, но они оказались настойчивыми. Женщина говорила со мной, словно я могла услышать, что именно она говорит. Словно меня это заботило. Словно я хотела, чтобы меня спасли.

Затем на меня снизошло понимание. Вывернуло наизнанку, болью сжало душу. Такой болью, от которой ныла каждая кость в моем теле, каждая мышца при новой попытке сделать вдох. Такая боль, которая заставит человека запереться в себе и умереть.

Я не могла произнести вслух слов, которые врезались мне в грудь, словно груша для сноса зданий, сокрушая мое сердце. Он мертв. Он умер.

Нет. Невозможно.

Мне хотелось побежать за ним прямо в здание. Другая часть меня жаждала смерти, которой под силу обнять и забрать с собой. Раздвоение парализовало.

Нет. Не может быть, чтобы настолько сильный человек встретил такой бессмысленный конец. Он заслужил большего.

Офицер, вцепившийся в меня, когда прогремел первый взрыв, стоял в стороне, разговаривал с медиками, излагая ответы, которые в своем сердце я не могла принять.

— Сколько из них было внутри?

— Похоже, многие из истсайдских и вестсайдских банд. Я бы сказал, около двух десятков убитых на первом этаже. В подвале? Двое, это точно. Подкрепление только прибыло, когда прогремел первый взрыв, и они не видели никого с западного или южного выхода, поэтому, насколько я знаю, Майкл Каллин и Николас Райдер были единственными на нижнем уровне. Туннели вывели туда, и мы не видели, чтобы кто-то вышел. Поэтому мне... смею предположить, что они мертвы.

Мертвы.

Это слово повторялось в моей голове, бесконечная агония когтями сжимала живот. Он не мертв. Он не может быть мертвым.

— Вы чувствуете какую-нибудь боль? — голос медика резко прозвучал над моим ухом, и я повернулась к ней лицом. Она выглядела усталой, с морщинами в уголках глаз и темными кругами под ними.

— Что? — слово слетело непроизвольно, когда я переваривала вопрос. Чувствовала ли я боль? — Да.

— Вы можете сказать мне, где именно больно?

Жжение укололо нос, и я зажмурилась, когда ее облик размылся за пеленой слез.

— Везде.

Глава 53

Обри

Если я не думала о нем, то это было в те краткие моменты забытья. Моменты безумия, когда чему-то в мире удавалось отвлечь меня. Я стала сломленной женщиной, которая могла лишь двигаться. Пустой внутри.

Прошла почти неделя с момента пожара, а я все еще не могла функционировать.

Даже так, я все равно смотрела на серые стены маленькой комнатки, которая каким-то образом оставляла металлический привкус в моем горле, вероятно, из-за всей стали в таком маленьком пространстве. Стол. Оружие. Мои нервы.

Я должна была упиваться своей новообретенной свободой.

Вот только мой мир был похож на клетку, в которой я стала добровольным пленником.

Он был мне нужен. Я могла почувствовать призрачные ощущения на моей коже всякий раз вспоминая первую ночь, когда мы занимались любовью. В течение многих лет я носила свою броню, отбивая боль, но стала ничем иным, как пустой раковиной, на грани того, чтобы быть разбитой на миллион осколков.

— Вы сказали, что человек, который вас похитил, утверждал, что его звали Николас Джеймс Райдер? Тот самый Николас Джеймс Райдер, который якобы погиб в пожаре три года назад?

Следователь, имя которого я не могла вспомнить, сидел напротив меня в комнате для допросов. Я сидела там часами, словно преступник.

— Да.

— И он признался, что был убийцей Око за Око, а также Ахиллесом Х, вроде средства возмездия за то, что было сделано с его семьей?

— Да. — Я давала короткие ответы, как и натренировал меня мой адвокат.

— И именно ваш муж якобы отвечал за убийство всей его семьи?

— Это то, что он сказал.

Он сделал паузу, записывая.

— То, что сказал кто?

Я изучала рубцы на его лице и заметила, что пот обильно стекал под воротник его рубашки. Хлопья перхоти усеивали его темно-серый пиджак, и мой взгляд взметнулся к неопрятной копне жирных каштановых волос. Рядом с ним стоял картонный стаканчик, от которого доносился запах дешевого кофе. Я стала сосудом, впитывающим наблюдения, сохраняя мысли и беседы. Немой коробкой секретов.

— Ник.

Телевизор, висящий в углу комнаты позади него, показал Ахиллеса Х, его лицо в маске говорило безмолвно, так как звук был выключен. Текст большими буками бежал по экрану и нес то же самое мучительное сообщение, которое слышалось последние два дня, поскольку репортеры новостей сложили историю:

«Жители Детройта. Если вы смотрите это видео, значит, я уже мертв. Ваш мэр нарушил очень торжественную клятву защищать вас и служить вам. Он убийца, вор и лжец. Я собирался раскрыть себя, но Ахиллес Х больше, чем то, что скрыто под этой маской. Больше, чем плоть и кость. Неважно, кто я. Я всего лишь раковина для вмещения веры, разделяемой всеми нами. Speramus meliora resurget cineribus . Детройт восстанет из пепла (прим. пер. — девиз Детройта). Операция «Отбор». Операция «Дьявольская ночь». Завершены».

— Это не имеет смысла, — следователь покачал головой, отвлекая мое внимание от экрана. — Существует две совершенно разные личности, когда дело доходит до этих преступлений. Моя теория по-прежнему заключается в том, что Ахиллес Х и убийца Око за Око — два человека, работающих вместе.

— Она сказала вам то, что сказали ей, — мой адвокат сидел рядом со мной, перелистывая заметки, которые сделал во время допроса. В отличие от следователя, Майлз был чисто выбрит, с ухоженными ногтями и носил очки в тонкой оправе, которые придавали умный вид. — Мы будем сидеть здесь и продолжать повторять одни и те же вопросы? Моя клиентка пережила очень тяжелую неделю.