Римляне и варвары. Падение Западной империи

Отрывок из «Хроники», посвященный взятию Рима Гейзерихом в 455 году, содержит одну любопытную деталь. Гидаций пишет, что Гейзе-рих захватил Рим потому, что к этому его подбивал не кто иной, как Евдок-сия, вдова императора Валентиниана III. Гидаций был первым автором, который упомянул об этом сообщении, но позднее это стало известно Марцеллину Комиту в Восточной империи и еще нескольким писателям на дальнем конце мира³⁷. Сам Гидаций называет это «злобными слухами». Только еще в одном месте в своей книге Гидаций признается, что его сообщение основано на слухах³⁸. (Второй слух, который он передает — при этом подчеркивая, что это не более чем слух, — сомнительная история о том, что Гейзерих поначалу был католиком и только потом принял арианство.)³⁹ Даже называя это сообщение «злобными слухами», Гидаций не пытается тем самым опровергнуть известие о том, что императрица подстрекала Гейзериха, скорее, ее поступок вызывает у него сожаление. Но если он сам верит в правдивость этой истории, то зачем же он презрительно называет ее «злобными слухами», что ставит под сомнение весь его рассказ? Зачем тогда он вообще об этом написал? Каков бы ни был ответ на этот вопрос, Гидаций наверняка получил эти сведения из Италии, где Ев-доксия жила после своего предполагаемого приглашения. Вряд ли эти сведения дошли до него из принадлежавшей Гейзериху Африки.

Мы уже говорили о том, что Гидаций ничего не знал о Халкидонском соборе. А что можно сказать о его знании Восточной Римской империи

вообще? В 416 году, в тот самый год, когда Гидаций был рукоположен,⁴⁰ один священник из Браги по имени Авит, живший в это время в Иерусалиме, в письме к Балконию, митрополиту Браги и ко всему духовенству и жителям епархии говорил о том, как часто ему хотелось вернуться в свой родной город. Он покинул Испанию до массового нашествия туда вандалов, аланов и свевов в 409 году, и во время написания письма желание вернуться боролось в нем с опасением, что «враг теперь расположился по всем испанским провинциям». Авит был уже стар и, не решаясь самостоятельно отправиться в путешествие, рассчитывал, что его молодой друг Орозий, будущий историк, вместо него отвезет в Испанию мощи св. Стефана Протомученика, останки которого были обнаружены в декабре 415 года⁴¹. Но даже Орозию не удалось совершить это путешествие до конца. Он добрался до города Маон на острове Менорка, пробыл там некоторое время в 417 году и, увидев, что до Галисии ему не добраться, оставил мощи св. Стефана в Маоне и уехал в Африку⁴². Но ведь если плавание от Менорки до Африки было легким и безопасным, то и плавание из Менорки до Тарраконы не должно было представлять сложности. Вряд ли было так уж трудно в 416-417 годах переплыть западную часть Средиземного моря. В этом ничего сложного не было. Проблемы начинались на суше, когда путешественник высаживался на испанском побережье и пытался добраться оттуда до северо-восточной окраины страны. Весь этот путь грозил такими опасностями, которые могли казаться непреодолимыми. 417 год был особенно неспокойным временем для внутренних территорий Испании, когда Валия Гот воевал там с другими варварами, когда армии во время своих бесконечных походов грабили все вокруг и целые народы подвергались кровавой бойне или даже полному уничтожению. Неудивительно, что Орозий посчитал бессмысленным переправляться с Балеарских островов на материк.

Гидаций не скрывает, что он был бы рад более полно описать события в Восточной империи, но не может о них разузнать. Он рассказывает о том, что после изгнания Нестория из Константинополя патриархом там стал Флавиан (447—449 гг.)⁴³, но, кажется, не знает о том, что между Несторием и Флавианом было еще двое патриархов — Максимиан (431-434 гг.) и Прокл (434—447 гг.). Это просто поразительный пробел в его осведомленности. Далее, хотя Гидаций беседовал с некоторыми священниками, приехавшими в Испанию с Востока, они, как это ни странно, не смогли сообщить ему дату смерти Иоанна Иерусалимского (415—416 гг.) и даже, что уж совсем невероятно, дату смерти самого Иеронима (420 г.) и других. Они не знали, кто был преемником Иоанна Иерусалимского до того, как епископом там стал Ювенал. Правда, Гидаций смог выяснить, что некий «старик» некоторое время управлял этой епархией⁴⁴. На самом деле преемником Иоанна был Прайлий, бывший епископом с 415 или 416 года до 421 года, то есть не менее пяти-шести лет. Летописец также честно признается, что ему было нелегко выяснить, какие епископы предшествовали Иоанну в Иерусалиме и кто был патриархом Александрии после Феофила, умершего в октябре 412 года. На самом деле преемником Феофила был не кто иной, как Кирилл Александрийский, о существовании которого Гидацию было хорошо известно⁴⁵. Видимо, Гидаций считал, что между Феофилом и Кириллом был кто-то еще, хотя на самом деле он ошибался.

Гидаций правильно сообщает даты воцарения и смерти восточных императоров, но это не означает, что сведения об этом доходили из Византии до Испании. Например, в 467 году из Галисии для встречи с западным императором Антемием выехали послы-свевы. Вернулись они двумя годами позже и привезли новости о подготовке императором Львом I экспедиции в Африку для борьбы с вандалами. Экспедиция, окончившаяся катастрофой, отплыла в Африку в 468 году⁴⁶. Сведения о ней, как мы видим, дошли до Испании не напрямую из Константинополя, а из Италии, где о ней узнали путешественники, которые и привезли эти сведения в Испанию. В данном случае это были не рядовые путешественники, а официальные представители короля свевов, по случайному совпадению оказавшиеся в это время в Италии. Обычно новости распространялись торговцами или людьми, путешествующими по частным делам, так что сведения об экспедиции попали в Испанию необычным путем. Скорее всего, и информация о византийских императорах доходила до Гидация через Италию или через Галлию.

В «Хронике» есть только две прямые ссылки на путешественников с Востока, приехавших в Испанию.

В 435 году священник из Аравии по имени Герман и некоторые другие «Греки» прибыли в Галисию и смогли рассказать Гидацию о том, как в Константинополе борются с ересью Нестория⁴⁷. Они также предоставили ему информацию об Эфесском соборе 431 года, но в то же время не смогли ответить на вопросы Гидация о епархиях Иерусалима и Александрии⁴⁸.

В 456 году, как сообщает наш летописец, в Севилью пришли корабли с Востока и привезли известие о том, что армия императора Маркиана как будто бы победила народ, называвшийся лазами. Народ этот жил на восточных берегах Черного моря⁴⁹. Если Моммзен верно реконструирует этот текст — а его реконструкция часто бывает слишком смелой, — то этот отрывок имеет фундаментальное значение. Поражение никому не известного народа лазов на Кавказе, на дальнем берегу Черного моря, не могло иметь никакого значения для Испании. Пожалуй, это самое малоинтересное для испанцев событие, какое только можно себе представить. Даже обращение ирландцев св. Патриком значило для них гораздо больше. Следовательно, если Гидаций внес в свою хронику даже такую мелочь, как поражение лазов, это означает, что он старался не пропустить ни одного, даже самого пустякового или сомнительного известия, приходившего с Востока. Этот отрывок (если доверять реконструкции Моммзена) дает нам основания предполагать, что автор хроники составлял не подборку сведений, а записывал абсолютно все из того, что ему становилось известно о событиях на Востоке за время его сознательной жизни.

Таким образом, за весь период с 427 до 469 года у нас есть сведения только о двух прямых контактах между Испанией и Востоком. Первый — прибытие малоинформированных греческих священников, которые в 435 году появились в неустановленном районе Испании, а затем добрались и до Галисии. Второй — корабли с Востока, приставшие к берегу в Севилье двадцатью годами позже, в 456 году⁵⁰. Можно предположить, что документы и известия с Востока напрямую дошли до Галисии в 436 году, однако в этом случае Гидаций наверняка бы об этом сообщил. Всю остальную информацию о Восточной Римской империи наш автор мог узнать только от путешественников, прибывающих из Галлии или из Италии, причем о некоторых подобных случаях нам достоверно известно.

В результате за все двадцать пять последних лет, которые охватывает его «Хроника» (444—469), Гидаций сообщает нам лишь о смерти Феодосия II, о воцарении и смерти Маркиана, о воцарении Льва I, о смерти императрицы Пульхерии и некоторых событиях, связанных с великой африканской экспедицией Василиска 468 года⁵¹. Не считая этого, он за всю четверть века упоминает лишь об одном-единственном событии, произошедшем на Востоке. Это землетрясение, которое сотрясло Антиохию в 461 году, причем здесь Гидаций не приводит источник информации и его описание озадачивает некоторыми хронологическими несовпадениями⁵². Что касается других важнейших вех истории Востока этого периода, то о них наш автор не знает практически ничего. Он не упоминает о сокрушительном нападении Аттилы на европейские провинции Западной империи в 447 году, а также, что самое удивительное, ни разу не упоминает Халкидонский собор 451 года.

Кроме тех восточных кораблей, стоявших в Севилье в 456 году, Гидаций ни разу не ссылается на торговых людей как на источник информации. Кроме того, он никогда не приводит в своей «Хронике» каких-либо известий, привезенных испанскими купцами, решившимися на заморские путешествия. Означает ли это, что в те времена мало кто из купцов приезжал в Галисию или выезжал из нее? Совсем не обязательно, тут возможно другое объяснение. Возможно, что известия, привезенные купцами в средиземноморские порты Испании, просто не доходили до Галисии. Зачем было иностранному купцу покидать средиземноморское побережье и пробираться на дальний северо-запад, через поля сражений свевов к разоренным городам? Не проще ли было продать свои товары в относительно благополучных портовых городах восточного побережья, оставив внутренние районы страны разбойникам и их жертвам? Если даже Орозий или Авит из Браги не решились в 416 году на такое путешествие, то вряд ли скромный торговец мог оказаться отважнее. Да и кто в Галисии мог позволить себе предметы роскоши, привезенные с Ближнего Востока? Раз ничто не могло соблазнить торговцев добраться до Галисии из портов восточного побережья Испании, то естественно, что знания Гидация о Восточном Риме так отрывочны. Более того, он знает на удивление много. Но в то же время существовал и другой морской путь — по Атлантике. Так можно было добраться до Галисии и далее вплоть до побережья Ирландии. Этот путь достаточно часто использовался в те времена, в том числе, вероятно, и моряками с Востока. Однако Гидаций ни разу не упоминает о том, что узнал что-то от этих моряков, храбростью равных Океану⁵³. Мир рушился, и тот, кто стремился создать хронику всего мира, на самом деле мог запечатлеть только лишь жизнь своей провинции.

Крошечный объем знаний Гидация о жизни Средиземноморья резко контрастирует с тем, что дошло до нас из более поздних источников. Складывается впечатление, что остальная часть Испании была не так глухо изолирована от Востока, как Галисия. Правда, это неудивительно, если вспомнить, что говорил о недоступности Северной Испании Страбон за много веков до Гидация. Странно то, что в период с 468 по 483 год, через полтора десятка лет после окончания «Хроники», существовали, как мы знаем, частые контакты между Римом и Севильей или, возможно, Меридой в Испании; и это несмотря на то, что время тогда было не менее беспокойное, чем при жизни Гидация. Папа Симплиций (468-483 гг.) начинает свое письмо к Зенону, одному из епископов Южной Испании, с таких слов: «Мы узнали от многих свидетелей...» о том, как замечательно Зенон управляет своей епархией⁵⁴. Значит, не один, а много путешественников рассказывали папе о церковной жизни в Южной Испании. Папа намеревался назначить туда своего викария, и судя по всему, он не предвидел никаких трудностей в пересылке своих писем и инструкций, а также в отправке своих представителей в этот дальний край. Мы случайно узнаем, что некий Винцентий поехал из Тарраконской провинции в Рим и вернулся обратно, и нет никаких упоминаний о том, что его путешествие считали чем-то исключительным и рискованным⁵⁵. В 463-465 годах велась переписка между Тарраконой и Римом, и ни в одном из писем нет и намека на какие-либо трудности с почтовым сообщением⁵⁶. В 483 году или даже позднее некий аристократ, vir clarissimus, по имени Теренциан, прибыл в Италию и собирался вернуться на родину с письмом папы Феликса И, и опять-таки никто не считал это подвигом⁵⁷. Позднее мы поговорим о путешествиях Первинка и других. Таким образом, в течение нескольких лет после смерти Гидация и нескольких лет до нее сообщение между Италией и югом, а также востоком Испании не представляло никакой трудности.

Какой вывод можно сделать из этих фактов? Тот, что известия, доходившие из Константинополя до восточного побережья Испании, совсем не обязательно доходили и до Гидация. Когда мы говорим о связях Испании с остальным миром, мы должны осознавать одно важное отличие. Связь между Италией или Константинополем и портовыми городами восточного побережья или даже Севильей — это одно; связь с Галисией через один из этих портов — нечто совсем другое. Для историка, живущего в Галисии, собирать информацию о восточном Средиземноморье было несравнимо труднее, чем если бы он жил в Тарраконе, Картахене, Малаге или даже Севилье. Причем связь с Галисией была нарушена не флотилиями вандалов, бороздившими западную часть Средиземного моря после 429 года. Настоящие препятствия находились на суше. Баски, багауды и свевы создали своего рода барьер вокруг Галисии, преодолеть который удавалось иногда только отважному и целеустремленному путешественнику, а обычно не удавалось вовсе.

Отсюда можно сделать и дальнейшие выводы, крайне важные для всех, кто изучает Гидация. Папские послания, несомненно, свидетельствуют о том, что контакты между городами восточного побережья и остальным миром были делом обычным, однако сам Гидаций имел весьма ограниченное представление о том, что происходило на восточном побережье Испании. На эту тему ему сказать почти нечего. Он не может сообщить ни об одном произошедшем там событии после трагического поражения императора Майориана в 460 году. Все последующие девять лет Гидаций обходит молчанием. Более того, кроме Тарраконской провинции он ничего не знает о жизни восточной Испании после 427 года. Галисия оказалась отрезанной не только от Константинополя, но и большей части самой Испании. Опять-таки мы приходим к выводу, что если какие-то суда с Востока и приставали к берегу в Тарраконе или, скажем, в Картахене, это еще не означает, что Гидаций непременно бы узнал об их прибытии и о том, какие новости обсуждали матросы в порту. Тот факт, что он сообщает о прибытии судов с Востока в Севилью и о привезенных ими скучнейших известиях о разгроме неведомого народа лазов (если верна реконструкция Моммзена), означает, что Гидаций сообщил бы и о прибытии любых других кораблей, если бы он что-то об этом знал. Он сообщил бы обо всех привезенных моряками новостях о Восточной империи, даже если бы эти новости, предмет болтовни в портовых кабачках, оказались малоинтересными. Нет оснований сомневаться в том, что между Испанией с одной стороны и Италией, Африкой и Востоком с другой стороны шла довольно оживленная торговля, пусть даже у нас нет большого количества источников, прямо на это указывающих. Опять-таки не Испания в целом, а именно Галисия оказалась отрезанной от сообщения с динамичной жизнью городов восточного Средиземноморья⁵⁸. Единственным путем, связывающим Галисию с окружающим миром, мог быть морской путь в Галлию.