Ринг за колючей проволокой

– Привыкай, джигит, к порядкам, – сказал Каримов. – Всполошились звери. Значит, кто-то из наших дал ходу. Молодчина!

«Ого, – подумал Андрей, – и отсюда бегут! Это здорово!»

Узников строем погнали на аппель-плац. Через полчаса площадь заполнили десятки тысяч людей – все невольники Бухенвальда. Они стояли побарачно. Старосты и блокфюреры застыли у своих колонн.

– Внимание! Внимание! – репродукторы разнесли картавый голос рапортфюрера. – Комендант концентрационного лагеря Бухенвальд штандартенфюрер Пистер доводит до сведения всех заключенных следующее: вчера какие-то негодяи выкрали из эсэсовского свинарника породистую свинку, завезенную из Бельгии. Приметы свинки: толстая, розовая, кончик хвоста черный и небольшое пятно на лбу.

Волна оживления прошла по рядам узников. Пархоменко выругался:

– Бандиты нашкодили, а нам отдуваться…

Староста концлагеря Иосиф Олесс, стоявший перед самой трибуной рапортфюрера, мысленно перебирал участников пиршества. Кто же из них продал?

– Комендант концентрационного лагеря Бухенвальд штандартенфюрер Пистер, – продолжал рапортфюрер, – приказывает немедленно выдать негодяев. В противном случае весь лагерь будет подвергнут наказанию. Срок для размышления – два часа.

Наступило утро. Туман медленно рассеивался. Рапортфюрер уже дважды назначал срок выдачи похитителей свинки, и оба раза узники, стоявшие на площади, отвечали молчанием. В лагерь ввели подразделение эсэсовцев из дивизии охраны. Начался массовый обыск.

К полудню люди выбились из сил. Они уже восьмой час стояли на площади с обнаженными головами. То здесь, то там слышался стук падающего тела. Поднимать упавших запрещено. Их тут же оттаскивают на левый фланг, где складывают на тачки и отвозят в крематорий.

К четырем часам дня были объявлены результаты повального обыска:

– В двенадцатом блоке, в котором по случаю ремонта никто не проживает, обнаружена шкура, внутренности и кости свинки, – картавит рапортфюрер, – негодяи успели сожрать несчастную…

В дальнем конце площади в колонне двадцать третьего блока Косолапый Пауль и Маленький Шульц сжались в смертельном страхе.

У Иосифа Олесса похолодело в груди. Все улики против старосты! И он мысленно почувствовал на своей шее прикосновение веревочной петли… Сто чертей! Олесс, решившись, подозвал к себе дежурного офицера. Вдвоем они направились в канцелярию, в комнату рапортфюрера.

Через несколько минут прозвучал отбой тревоги, и узников распустили по своим блокам. А к вечеру репродукторы передали приказ нового коменданта Бухенвальда: криминальные заключенные Косолапый Пауль и Маленький Шульц, совершившие нападение на свинарник, приговорены к смертной казни. Приговор приведен в исполнение. Иосиф Олесс отстранен от должности старосты концлагеря и получил десять суток строгого карцера. Старостой Бухенвальда назначен немецкий политический заключенный Ганс Эйден.

Глава двадцать седьмая

На заводе «Густлов-верке» тысячи узников работали по четырнадцать часов в сутки.

Раздался сигнал: перерыв на обед. Узники, которые с утра не разгибая спины работали на своих станках, поспешно выключали моторы, останавливали агрегаты. Шабаш! Перерыв очень короток. Он в основном предназначен для мастеров и охранников. Для них откроются двери буфета, где за несколько пфеннигов можно сносно пообедать. Заключенным не разрешается даже подходить к буфету. Они собираются около своих станков небольшими группами, достают из карманов кусочки хлеба, остатки скудной пайки, и торопливо жуют.

Позывай вытер руки паклей, посмотрел в сторону мастера. Широкая спина грузного немца удалялась в сторону буфета. Позывай присел у шлифовального станка. Сейчас должны подойти трое ребят из его подпольной группы. Они трудились здесь, в этом цехе. Александр передаст им корпуса пистолетов, которые еще вчера вручил ему Орлов.

– Бог в помощь, – сказал худощавый русоволосый красноармеец, садясь рядом.

– Бог в помощь, – ответил Александр.

Это условный пароль, обозначающий «все в порядке, могу принять груз».

Позывай достал пайку хлеба, разломил ее и кусок протянул русоволосому.

– Угощайся, – и тихим шепотом добавил: – Бери из кармана куртки.

Красноармеец кивнул. Они сидели рядом, и пистолетный корпус незаметно перекочевал из одного кармана в другой.

– Ну, я пойду. Будь здоров!

– Топай. Встретимся в бараке.

Русоволосый ушел. Сейчас должны подойти киргиз Джакын и Володя Галяпа. Отчаянные ребята. Еще мальчишки, каждому не более восемнадцати, а сколько они пронесли деталей! Степан Бакланов даже в шутку назвал их «неутомимые лошади». Для них у Александра приготовлен подарок – кусочек колбасы. Колбасу передал голландский товарищ, работавший в эсэсовской кухне. Александр не съел ее, припрятал для своих товарищей.

Джакын подошел один. Скуластый, с раскосыми глазами, в просторном полосатом наряде, который мешковато сидел на его коренастой фигуре, киргиз проворно опустился на корточки перед Александром.

– Салом, товарищ начальник.

– Будем есть сало с молоком? – спросил Позывай.

– Обязательно, – ответил Джакын.

Это тоже пароль. Значит, все в порядке. Но почему нет Володи Галяпы?

Позывай вытащил кусок хлеба и колбасу.

– Вам на двоих.

– Рахмат, спасибо, – ответил Джакын и спрятал колбасу в карман. – Даем Володька. Его ждать не надо. Он ходил ревир.

– Заболел? – Позывай насторожился.

– Нет, не болел. Его шибко бил палкой один самарский жулик, – всех уголовников Джакын называл самарскими жуликами. – Вчера после проверка я и Володя ходил на улица. Самарский жулик, такой большой, новый, схватил меня: «Ты где работаешь?» Я отвечал: «На «Густлов-верке». Самарский схватил палка и стал бить меня. Володя, как тигр, сразу на самарского. Только самарский очень большой, как батыр. Знаешь, батыр? Если бы я кушал молодой барашка, Володя кушал молодой барашка, занимайся физкультура – ого! – мы любой самарский жизни давал!

– И за вас никто не заступился?

– Кто заступился? Кругом одни самарский, все зеленый треугольник. Все кричат: «Правильна!» Меня бил, Володька шибко бил… И еще обещал завтра бить.

– Так, ясно. – Позывай нахмурился. – А ты номер его запомнил?

– Помнил, помнил. Обязательна, – Джакын протянул Александру клочок бумажки. – Вот писал.

– Хорошо, – Позывай спрятал бумажку. – Может быть, сегодня отдохнешь?

– Отдыхай, не надо, – зашептал Джакын.

Александр передал ему пистолетный корпус. В глазах киргиза сверкнули радостные огоньки.

Когда Джакын ушел, Позывай задумался. Как быть? Оставался еще один пистолетный ствол и корпус. Завтра Орлов не выйдет на работу, «заболеет». Он будет собирать пистолеты. Корпус и ствол надо обязательно доставить. Придется пойти самому, нарушить приказ Бориса Даниленко. Тот категорически запретил Позываю лично участвовать в доставке деталей: «У вас большой опыт, вы должны организовывать. Ваш провал будет огромной потерей для центра».

Александр встал и пошел к Борису Даниленко. Тот был в цехе бригадиром. Отозвал в сторону Бориса, рассказал ему о Володе и передал бумажку с номером уголовника. Борис, взглянув на номер, сказал: