Rise

Я почувствовал тепло от ее слов. Значит, все-таки она рада меня видеть. Или это простая вежливость?

Видимо, все мои мысли отражались на лице, потому что Гермиона вдруг спросила:

— Что-то не так? Ты вдруг так нахмурился.

— Нет-нет! — я сделал над собой усилие, возвращая нейтрально выражение лица. — Просто я не особо уверенно себя чувствую, особенно на этой штуковине, — я указал на беговую дорожку.

— Это пройдет, вот увидишь, — Гермиона посмотрела мне в глаза. — Ты будешь становиться сильнее с каждым новым днем.

— Хм, ладно, — смутился я от ее взгляда и перевел взгляд на свои руки. — Буду пробовать подниматься с кресла.

— А как же остальные упражнения? — удивилась она.

— Я уже все сделал у себя в комнате. Было скучно, — я пожал плечами.

— Здорово, — сказала Гермиона. — Тогда приступай, и закончим сегодня пораньше, раз ты уже сам большинство необходимого сделал.

Я снова нахмурился. И зачем я сказал, что занимался сам?

Сегодня, несмотря на порядочную усталость, заниматься было легче. Только вот на дорожке было очень трудно, потому что все мышцы болели как сумасшедшие. Но я, сцепив зубы, прошагал целых три минуты, правда с помощью Гермионы. Самостоятельно же пока что двигать полотно дорожки не получалось.

— У тебя получается лучше, чем вчера, — заверила меня Гермиона, помогая сесть обратно в кресло. — Прогресс явно есть.

— Правда? — с сомнением спросил я.

— Определенно, — с улыбкой кивнула она. — Ну что ж, ты можешь идти, на сегодня явно достаточно.

— Прогоняешь? — спросил я с усмешкой, пытаясь скрыть разочарование.

— Малфой, ты невыносим! — воскликнула она. — Не прогоняю я тебя, просто на сегодня тебе нагрузки уже достаточно.

— Хорошо, я понял, — ответил я тихо и направил кресло к двери.

— Малфой! — позвала Гермиона, когда я был уже у порога.

— Что? — я обернулся, услышав ее голос.

— Может быть, поможешь мне разобраться со всеми этими записями? — она указала рукой на лежащую на столе папку. — Кому, как не тебе, помогать мне с этим, — она усмехнулась. — Вдруг я что-то неверно записала.

— Конечно, — сказал я, пряча улыбку. — Мне и самому интересно посмотреть все твои наработки.

Я переместился к ее столу, и Гермиона подвинула ко мне часть бумаг из папки и подвинула свой стул поближе к моему креслу.

Мы так увлеклись рассортировкой и обсуждением всех бесчисленных записей, сделанных Гермионой еще с октября месяца, что не заметили, как пролетело время. Мы много говорили, смеялись, вспоминали, сколько приключений нам пришлось пережить на пути к созданию зелья, и я чувствовал себя счастливым, несмотря на усталость и боль в ногах. Только когда до отбоя оставалось меньше получаса, Гермиона оторвалась от очередного пергамента, исписанного мелким аккуратным почерком и сказала:

— Все, Малфой, на сегодня точно достаточно. У меня уже в глазах рябит от этих записей, — она убрала упавшие на глаза локоны и вздохнула. — Да и тебе пора уже идти спать.

— Ладно, — нехотя согласился я. — Продолжим с этим завтра?

— Да, конечно. Если только тебе еще это не надоело, — хмыкнула она.

— Нет, мне очень интересно, — честно ответил я.

— Тогда завтра приходи чуть раньше, чтобы успеть провести полноценную тренировку, а потом посидеть над этим всем.

— Договорились, — кивнул я и направил кресло к двери.

— Спокойной ночи тебе, — проговорила Гермиона, глядя на меня и подперев голову рукой.

— И тебе, — сказал я, кивнув. — Будь осторожна.

— Еще ни разу ничего не случалось с тех пор, как Тинки со мной, — заверила она.

— Ну и хорошо. Но все же, не забывай про внимательность.

— Конечно. Ты тоже будь осторожен, — проговорила она.

— Обязательно, — снова кивнул я и переместился за дверь, осторожно прикрыв ее за собой.

В комнате было тихо и темно, но Райт уже был здесь. Похоже, он спал, что-то тревожно бормоча себе под нос.

Я тихо переоделся, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить своего соседа, и улегся на кровать. Сегодня был странный день. Два образа мне не давали покоя: воспоминания о подрагивающих ресницах Гермионы, когда мы очень близко склоняли наши головы над очередным пергаментом, и растерянные лица моих друзей, когда они смотрели друг на друга. Что же будет завтра?

Утро оказалось немного нервным. Мне снились какие-то нелепые тревожные сны с участием Гермионы, Грина, Алекса, Амелии, и почему-то Рона Уизли, видимо, потому казалось, что ничего хорошего от сегодняшнего дня можно было не ожидать.

Однако скоро выяснилось, что я ошибался, и это было здорово. Наспех позавтракав — хотя спешить было некуда, потому что я пришел в Большой Зал довольно рано, когда за каждым из столов было еще совсем мало студентов — я отправился на первое занятие, которым сегодня была защита с Грином. И нужно было отдать ему должное, мне, конечно, не нравилось наблюдать за идеальной рожей профессора Грина, но все же уроки он вел очень интересно.

В кабинете ЗоТИ тоже было совсем еще мало народу. Устроившись на привычном месте, я раскрыл книгу, пытаясь освежить в памяти несколько параграфов, которые Грин задал выучить к сегодняшнему дню. Но много прочитать я не успел. Услышав знакомые голоса, я поднял голову и застыл от увиденной картины: Алекс и Амелия неспешно приближались ко мне, держась за руки.

— Доброе утро! — поздоровался Алекс.

— Привет, Драко, — тихо сказала Амелия.

— И правда, доброе… — пробормотал я, не зная, как реагировать на увиденное.

— Выдохни, Драко, — усмехнулся Алекс.

Амелия заняла место за мной, где сидела раньше до их размолвки, а Алекс привычно сел рядом за нашу общую парту. Я уставился на него. Он, снова усмехнувшись, показал мне большой палец.

Поговорить нам не дал пришедший Грин.

— Здравствуйте, студенты! — бодро провозгласил он, я закатил глаза. Без этой его чрезмерной жизнерадостности можно было и обойтись. — Я проверил контрольные, которые мы с вами писали в прошлый раз, и должен сказать, что приятно удивлен. Почти все справились просто замечательно. Особо стоит отметить работу мистера Митчелла, она вообще идеальна. Близко к идеалу также подошли мисс Таунсенд, мисс Дэвидсон, мистер Малфой и мистер Шелтон. И в бочке меда, как всегда, не обошлось без ложки дегтя. Две работы меня очень опечалили — это работы мисс Смит и мистера Райта. Особенно это касается последнего. Мистер Райт, вы сдали практически пустой пергамент, а меня, как вашего преподавателя это безмерно огорчает. Мне не хотелось бы ставить вам “отвратительно” за работу, так что, возможно, вы нам сейчас продемонстрируете знания по тем же вопросам, что у вас были.

— Нет, — сказал Райт, поднявшись. — Я ничего не знаю.

— Ну хоть попытайтесь, — попросил Грин, состроив просто-таки щенячьи глазки.

— Не буду, — хмуро отозвался Хэролд.

— Тогда я вынужден снять с вашего факультета два балла, — вздохнул Грин, будто был и правда опечален этим. — Подойдите ко мне после занятия, я хочу с вами побеседовать.

Райт вяло кивнул и сел на место.

Грин раздал нам наши работы с оценками и заявил, что настроение проводить опрос у него напрочь пропало, потому он прочитает лекцию. Все вздохнули с облегчением.