Ришелье

Однако внешняя политика Ришелье и войны требовали денег, и контроль за промышленностью был одним из способов увеличения доходов. Отсюда мнение Хойзера, что достижения кардинала в промышленности были «уничтожены фискальными интересами». Другой историк, Джон Неф, заявлял, что контроль правительства затруднял технологические перемены и частично был причиной индустриальной отсталости Франции в сравнении с Англией во времена Людовика XIII. С населением в три раза больше, чем в Англии, Франция имела в три раза меньше шахт и небольших фабрик; только в изготовлении предметов роскоши, таких как шелковые ткани и гобелены, она была впереди. Ришелье также должен взять на себя часть вины за ее отсталость.

Глава 11 Ришелье как пропагандист

Политическая значимость общественного мнения высоко оценивалась во Франции начала XVII века. Признанным правилом считалось, что государь в той же степени управляет умами подданных, как и их телами. Как писал Коломби в 1631 году: «Для государей недостаточно быть Божьими помазанниками, необходимо убедить в этом подданных». Для достижения этой цели королю требовалось привлечь проповедников и писателей, которые бы защищали его политику и служили бы его интересам. По мнению другого писателя, Ноде, двенадцать проповедников представляли большую ценность в деле обретения повиновения подданных своему государю, нежели две армии. Никто не понимал этого лучше, чем Ришелье, который возможно занимался пропагандой больше любого другого государственного деятеля своего времени. С начала своей карьеры Ришелье пытался по мере возможностей выяснить, что люди говорят и думают относительно государственных дел. В 1614 году собрал он памфлеты, вышедшие к созыву Генеральных Штатов, и приказал их переплести, чтобы ими было удобнее пользоваться. В качестве министра он накопил обширные личные архивы и оказывал покровительство архивным исследованиям таких экспертов-специалистов как Дюпюи и Годфруа. В политическом завещании Ришелье упоминает о своей привычке «много выслушивать» и «чудовищной осведомленности». По словам де Реца [74] , он был самым осведомленным министром в мире. Достигнув власти, он оказался в том положении, где ему было еще лучше собирать всевозможные сведения и пропагандировать свои собственные идеи. Обер утверждает, что кардинал постоянно посылал книгопродавцев за границу, чтобы выяснить, кто сочиняет памфлеты против него. Во время своего lever [75] он принимал курьеров из различных частей Франции и Европы, а затем вызывал секретаря, с тем чтобы набросать текст меморандума, который передавался типографам. Он обрабатывал новости, которые, будучи должным образом подправлены, публиковались на Пон-Нев. Участие Ришелье в издании памфлетов приобретало различные формы. Иногда он высказывал общую идею памфлета, в других случаях правил текст, написанный по его же наущению. В пропаганде не было ничего случайного: она была тщательно продумана, как по форме, так и по содержанию с тем, чтобы содействовать распространению идей или создавать нужное настроение. Кардинал полагал, что этих целей лучше достичь посредством издания множества мелких памфлетов, нежели путем издания одной большой книги. Большая часть памфлетов, изданных при его поддержке, была нацелена на разжигание антииспанских настроений. Контроль над общественным мнением был, конечно, обоюдным. Чтобы обеспечить всеобщую поддержку своей политике, Ришелье было необходимо задушить критику, и это он осуществил с большим успехом.

74

Жан-Франсуа-Поль де Гонди, кардинал де Рец (1614–1679) — один из вождей Фронды, автор самых известных «Мемуаров» XVII в.

75

Lever (буквально — восход) — выход короля, а также знатного вельможи к придворным после его пробуждения.

При Генрихе IV пресса была относительно свободна, но в эпоху Ришелье подчинялась жестокому, деспотическому режиму. В 1624 году была ужесточена цензура. Эдикт от 10 июля запретил печатание «писем, мемуаров или инструкций, касающихся государственных дел», без разрешения государственного секретаря, скрепленного Большой Печатью. На Собрании нотаблей (1626–1627 гг.) Ришелье предложил ввести суровое наказание за публикацию поджигательной и клеветнической литературы. Такие меры оказались довольно действенны. Большинство памфлетов, опубликованных во Франции при Ришелье, поддерживали правительство: те же, которые выражали противоположную точку зрения, приходили из-за границы. Кардинал распространил толкование понятия lese-majeste (оскорбления величества) на любой текст, критиковавший правительство. Всякий, кто отваживался публиковать «безрассудное» сочинение о текущих событиях, рисковал очутиться в тюрьме или угодить на эшафот. И действительно, во время его министерства два памфлетиста были обезглавлены. Охота за такого рода писаками входила в обязанности «кардинальского палача» Исаака де Лаффема.

Ришелье использовал больше писателей для прославления своей администрации, чем любой другой государственный деятель его времени. Среди них был Матье де Морг, который вначале поддерживал кардинала, но после «Дня Одураченных» стал самым ярым и наиболее последовательным его критиком в печати. Другим был Франсуа Ланглуа, сьер де Фанка, который выполнял обязанности пресс-секретаря при Ришелье, вербуя на его сторону собратьев-писателей и давая им свои инструкции. Поговаривали, что в течение десятка лет он беседовал с кардиналом каждый день по два-три часа. У него была масса идей, много полезных контактов за границей и энергичный стиль. Его излюбленными мишенями были Испания и devots (святоши). Он не одобрял насильственного обращения еретиков, придерживаясь пословицы, что «лучше позволить ребенку сморкаться, чем отрывать ему нос».

В сентябре 1625 года за границей был опубликован памфлет под заглавием «Abmonito ad regem», представлявший собой особенно удачное публичное обвинение внешней политики Ришелье. Он осуждал союзы Людовика XIII с еретическими державами как противоречащие Священному Писанию. Его министры, заявлялось в памфлете, заблуждались, полагая, что война с Испанией носит чисто светский характер. Они называют себя католиками, но на деле являются атеистами, которые смеются над «Богом под маской служения общественному благу. Никто, утверждал памфлет, не имеет права принудить католика служить еретикам; если король поднял оружие против веры, его подданные обязаны сопротивляться ему. Ришелье не мог оставить такой трактат без ответа. Сначала он обратился к Фанка, чье «Le miroir du temps passe» («Зеркало прошлых времен») открыло серию написанных по официальному заказу памфлетов, оправдывающих французскую политику. Есть свидетельства тому, что сам Ришелье помогал придать нужную форму ее содержанию. Памфлет ставил знак равенства между кликой devots (святош) и прежним Ligueurs (лигеры) [76] , обвиняя их в разрушении государства во имя религии. Он перечислял примеры предательства Католической лиги, включающие вмешательство иезуитов и папских посланцев во французскую политику, попытки ультрамонтанов противостоять французской дипломатии в различных частях Европы. Главной целью Фанка было показать, что devots используют религию, чтобы содействовать установлению испанской гегемонии.

76

Лигеры — участники Католической лиги.

Среди многих памфлетов 1620-х годов, написанных по заказу Ришелье, наибольший интерес представляет «Catholique d’Etat» (май 1625 г.). Его авторство приписывают бывшему протестанту Иеремии Феррье, но скорее всего памфлет был плодом совместного труда целой группы лиц, включавших Феррье, отца Жозефа, Берюлля и, вероятно, еще нескольких высокопоставленных духовных лиц. Возможно, Ришелье лично присматривал за ходом работы и подправил ее в самом конце. Ее главной задачей было опровергнуть мысль о том, что французская политика, особенно война против Испании и союзы с еретическими державами, является противной христианству. Памфлет оспаривал также право королевских подданных, включая теологов, ставить под вопрос справедливость политики короля. Испанцы — вот истинные враги Господа. Они притворяются защитниками веры, но на деле отделяют политику от религии. Именно король Франции защищает веру, зная их истинную цену. «Враги наших королей, — писал автор, — являются врагами Господа; потому должны быть и нашими врагами». И подданный обязан повиноваться королю, ибо того требует его вера; ему непозволительно даже высказывать критику в адрес монарха: «Подданные не могут быть ни цензорами, ни судьями, определяющими, справедлива или не справедлива война, которую ведут их короли; их обязанность состоит лишь в повиновении и верности. «Catholique d’Etat» приводил библейские истории в свою пользу в споре, что еретические державы являются законными и католические правители могут вступать с ними в союзы, если того потребуют обстоятельства. В памфлете проводилось четкое различие между общественной и личной моралью: «Справедливость в отношениях между королевствами основывается на иных законах, нежели та справедливость, которая существует между частными лицами». Лишь королю и его министрам разрешено решать, что правильно, а что ложно в делах государства; подданные находятся не в том положении, чтобы знать это.

Три основные темы прослеживаются во многих проправительственных памфлетах, появившихся между 1624 и 1627 годами: восстановление авторитета королевской власти, а также осуждение Испании за границей и святош внутри страны. Генрих IV провозглашался восстановителем королевской власти во Франции, а Людовик XIII — продолжателем этого благородного дела. Они превратили Францию из слабого государства в первоклассную державу. Король рассматривался как главный рычаг жизни нации и его власть зачастую уподоблялась действию божественного разума. Испанцы критиковались за их гордыню, честолюбие и беспринципность. Они обвинялись в стремлении к мировому господству и в использовании религии ради достижения этой цели. Памфлеты также нападали на тех «великих католиков, чья ревность в делах веры проявляется лишь в речах» — лицемеров, поддерживающих сторону Испании, заявляя в то же время о защите католицизма. Припоминались памфлетистами ужасы религиозных войн и прослеживалась прямая линия, связывающая Лигу с кликой святош. Деятельность Лиги тесно связывалась с деятельностью иезуитов, которых винили в убийстве Генриха IV.

Тюо доказывал, что памфлеты, финансируемые Ришелье, ясно указывают на секуляризацию французской политической мысли. Религиозные обоснования политических акций все больше отходили на задний план, по сравнению с обоснованиями посредством упоминания национальных интересов или государственных соображений. В то время как памфлетисты все еще не видели во Франции светское государство, они отделяли государственные интересы и религию более четко, чем когда-либо прежде.

В. Ф. Черч не согласен с этим мнением. На его взгляд, Ришелье был весьма далек от того, чтобы быть политиком макиавеллиевского типа. Религиозный характер французского государства слишком глубоко укоренился, чтобы такое стало возможным. Острая политическая необходимость могла заставить Ришелье прибегнуть к макиавеллневским методам, но, утверждал Черч, «его основополагающие идеалы и цели были совершенно удалены от идеалов, и целей хитрой флорентийки».

После «Дня Одураченных» у Ришелье появилась возможность создать куда более эффективную пропагандистскую машину, чем это было позволено сделать прежде. Он возложил на себя роль «учителя французского народа», окружив свою особу группой послушных писателей. Среди них были Буаробер, Поль дю Шастеле и Жан Шаплен. Прослужив некоторое время (адвокатом) в Руанском парламенте: Буаробер сделался придворным поэтом и кем-то вроде литературного агента кардинала. Ему принадлежала выдающаяся роль в создании Французской академии. Дю Шастеле также был экс-парламентарием. Ришелье постоянно пользовался его услугами, когда ему было нужно ответить своим критикам, и тоже был одним из основателей Академии. Шаплен пришел на сцену Малербу в качестве официального поэта. Он любил подчеркивать свою преданность Ришелье, называя его «этот божественный человек». После 1630 года группа писателей, работавших на Ришелье, в какой-то степени оформилась с основанием Французской академии.

Несмотря на то, что создание Академии бесспорно было задумано для того, чтобы повысить умственный и художественный престиж Франции, оно имело также и политический подтекст. По свидетельству Шаплена, Ришелье был убежден, что лишь его известные слуги должны быть членами Академии. Некоторым он поручал править его речи, другим — проверять теологические сочинения, третьи — писали памфлеты в его защиту. Подобное использование Академии встречало критику в обществе, а парламент выразил свою обеспокоенность по этому поводу, отложив регистрацию патента о ее учреждении. Правительство отрицало, что, учреждая Академию, оно имело в виду какие-то политические arriere-pensee (дивиденды), но общество осталось скептически настроено относительно этих утверждений. Было широко распространено мнение о том, что академики получают плату за поддержку действий кардинала. Самым ранним критиком политической роли Академии был Матье де Морг: «Воистину, — писал он, — я никогда не видел человека более несчастливого в его панегириках, чем Его Высокопреосвященство, которого никогда не уважал ни один честный человек и не хвалил ни один способный и знающий писатель. Он признавал свою бедность в этом отношении и, чтобы справиться с ней, учредил школу, или скорее птичник Сапфо, Академию… Там собралось великое множество нищих, научившихся сочинять фальшивки, маскировать отвратительные поступки и изготовлять бальзамы, чтобы утишить боль от ран, нанесенных обществу и кардиналу. Он сулит продвижение по службе и раздает мелкие подачки этому сброду, который искажает истину из-за куска хлеба».

При всей своей чрезмерности, эта критика была, безусловно, справедлива в той ее части, которая указывала на использование Академии Ришелье в политических целях. К числу основателей Академии относились Поль Э дю Шастеле, Жан Сирмон, Жан де Сильон и Гез де Бальзак, каждый из которых выступал в поддержку Ришелье во время собраний Академии. Прием в ее члены, осуществленный некоторое время спустя, показывал, что кардинал продолжал вплотную заниматься вопросами ее формирования.

1630-е годы ознаменовались также созданием официальной прессы. Французский журнал «Lе Меrcure francois» уже существовал к тому моменту, когда Ришелье пришел к власти. Будучи основан в 1605 году, он представлял собой официальное собрание новостей, относящихся к придворной жизни и к особе короля. С 1624 года вплоть до своей смерти в 1638 году журнал возглавлял отец Жозеф. Но его возможности влиять на общественное мнение были ограничены тем, что журнал появлялся лишь один раз в год. Необходимость в газете, которая бы выходила регулярнее и чаще, привела к созданию «Gazette». Ее издателем был врач и филантроп Теофраст Ренодо, как и Ришелье, родом из Пуату. «Gazette» не была первой французской газетой. Еще прежде нее стал выходить еженедельник «Notivelles ordinaires», издаваемый тремя членами Корпорации печатников и книготорговцев. Они возбудили иск против Ренодо, который обратился за помощью к Ришелье, в результате чего 18 ноября он получил исключительное право на публикацию новостей. Его привилегии были затем подтверждены в феврале 1635 года. Он и его наследники получили право издавать «Gazette» в полном объеме, миролюбиво, постоянно, без страданий или какого-либо беспокойства либо препятствия, вопреки сделанному, напечатанному или нанесенному им ущербу.