Риск – это наша работа

– Слабость некоторая есть. И устал больше обычного.

Она села в белое кожаное кресло под красным торшером. Щелкнула выключателем. Свет от торшера упал на лицо, сделав и его красным, неспокойным.

– Еще бы… Любого возьми – устанешь тут… Я договорилась с врачом. Если что-то будет нужно, позвоним, он сразу приедет. И любой диагноз поставит, какой необходим.

– Спасибо, мама. В больнице была?

– Да. Там все хорошо. Как ты думал, так и прошло. Очень все удивились, что мама министра приехала к какому-то охраннику с благодарностью. Это всем очень понравилось.

– Вот и отлично.

– Я тут и еще расстаралась на ту же тему. Только что-то тревожно на душе… Беспокоюсь за тебя. Правда рана не болит?

– Если она есть, то болит. Но не настолько, чтобы беспокоиться. Я умею терпеть боль. Меня еще в детстве брат научил.

Тогда, в детстве, казалось, что Батухан просто издевается над ним. Это потом, уже встав взрослым, Шерхан понял, как сильно брат вбивал в него качества настоящего мужчины, перебарывая воспитание мамы. В отсутствие отца это и мог сделать только старший брат. Восьмилетняя разница в возрасте помогала.

– Может, если ты нормально себя чувствуешь, сегодня поедем в Асамги? – предложила мама.

Только тут Шерхан понял, к чему она вела долгий предварительный разговор. Ей не терпится быстрее встретить Батухана. Да и старый дом навестить хочется. Он пустой, но все еще прочный, крепкий, руками деда построенный.

– Бату сказал, что завтра. Значит, завтра. Ты думаешь, он живет в селе?

– Я не знаю, где он живет.

– В селе он жить не может. Там слишком опасно. Он приедет туда ненадолго только завтра. И мы к тому времени приедем. Только я хочу на этот раз поехать без охраны. Ни к чему нам лишние уши. И так президент знает, что вчера Бату приходил ко мне.

– Президент знает?

– Да. Он хорошо к Бату относится. Помнит его еще со студенческих времен. Они вместе занимались боксом, и Бату дважды бил президента на соревнованиях.

– Бату всех бил… – это было сказано с гордостью за сына, но Шерхан помнил, что это было не так. Где-то и кто-то бил и Бату. Он этого вытерпеть не мог и потому бросил бокс.

– Готовься, мама, на завтра, а сейчас я еще поработаю. Мне надо позвонить в Москву.

Она встала. Работа младшего сына казалась ей святым занятием, и она всегда с трепетом к ней относилась.

– Гульчахра где? – спросил он, когда мать уже вышла за порог.

– Не знаю. Мы во дворе встретились. Я спросила ее о тебе, она пожала плечами и ушла в дом… На что-то сердится…

– Пусть сердится, – решил вдруг Шерхан. – Пусть хоть до старости сердится. Это ей полезно…

ГЛАВА 10

1

Пленникам нацепили наручники и посадили их в автобус. Австрийцы смотрят за этим процессом внимательно и заинтересованно. Они только что обработали раны тем боевикам, которых до этого по-своему «обработали» снайперы. И как гуманные врачи хотели возмутиться против наручников на раненых. Разин отказал категорично:

– Это исключено. Ваши претензии бессмысленны. Они бандиты и должны уметь терпеть такой пустяк, потому что заставляли сами переживать других людей гораздо большие муки. Я не могу приставить к каждому по часовому, а для одного часового они без наручников представляют реальную опасность.

Кеслер поморщился, выдал какую-то длинную тираду, но из осторожности, должно быть, произнес ее по-немецки. Однако он вынужден был согласиться. Здесь не врачи решают, кому и как себя вести.

При этом австрийцы наблюдали за посадкой в автобус, как подполковник заметил, вовсе не с сочувствием к пленным. Интерес их явно был вызван поведением спецназовцев. Они ждали, когда же начнутся те издевательства, о которых постоянно пишут западные газеты. И словно бы желали увидеть подтверждение написанному. И откровенно расстроились, когда все прошло спокойно и даже почти корректно. Малозаметные, хотя и болезненные короткие удары-тычки стволом автомата в ребра остались вне внимания наблюдателей. Разин при этом только посмеивался.

Посадка закончилась. Но дело следовало завершить.

– Господин Кеслер, – обратился подполковник к руководителю миссии. – Мне кажется, вам и вашим коллегам опасно оставаться здесь, в непосредственной близости от места происшествия.

Кеслер не понял ситуацию. Для него бандиты остались бандитами, но мирные жители к бандитам отношения не имеют.

– Что вы хотите этим сказать? Мы же обещали жителям Асамгов медицинскую помощь.

Разин даже вздохнул и руками развел от такой наивности.

– Что-то не так? – Кеслер забеспокоился.

– Я думаю, что среди жителей найдется много таких, кто через полчаса откопает в огороде автомат – у чеченцев это, знаете ли, национальная привычка, прятать в огороде автоматы – и пойдет выручать пленных боевиков или мстить за убитых.

– Разве есть убитые?

– Шесть пленных, из них двое ранены, и десять убитых. Их сейчас принесут сюда. Убиты те, кто намеревался перестрелять вас и нас из засады, в случае, если дело у них пойдет не по плану. Уничтожение засады – это необходимая мера безопасности. Я думаю, вам лучше бы уехать, чтобы не попасть в следующую неприятность.

Австриец нахмурился и укорил подполковника:

– Так мы с вами не договаривались.

– Обстоятельства, господин Кеслер. Извините. Надо привыкать к местным реалиям, раз уж вы собрались здесь работать. А эти реалии таковы, что почти все мужчины здесь были боевиками и только на время пришли домой. Отдохнуть. И показать свою лояльность днем. А ночью они откапывают автомат и стреляют туда, куда хотят. Иногда у этих мужчин вскипает кровь, и они начинают стрелять днем… Рабочих мест в республике очень мало. И они находят альтернативные способы существования за счет таких вот миссий, как ваша.

Паша Сокольников уже сел в один из микроавтобусов и приказал водителю ехать на другой конец села. Водитель тоже австриец, по-русски понимал плохо, но лейтенант на русско-немецкой смеси сумел все же добиться результата и для убедительности добавил в свой лексикон традиционный толчок под ребра стволом «винтореза». Это очень увеличило речевые познания водителя.

– Куда они? – спросил Кеслер, не понимая, почему его машинами распоряжаются без его ведома.

– Как раз – за убитыми. Двух человек надо забрать с другого конца села.

– Вы не отдадите убитых родственникам?

– Сначала их следует опознать. На сегодняшний день почти все боевики находятся в международном розыске по линии Интерпола. И следственным органам необходимо знать, чей розыск следует прекратить, поскольку он обходится весьма не дешево. Это, кстати, даст возможность потратить больше сил на розыск других, может быть, более опасных террористов или бандитов.

С таким доводом аккуратная австрийская душа, привыкшая видеть порядок во всем, даже в самом негативном, не могла не согласиться.