Риск – это наша работа

– С удовольствием попробую, но я хотел бы побеседовать наедине.

– Здесь нам никто не помешает. Мама! Позаботься, пожалуйста, чтобы нас никто не побеспокоил… Если телефон… Позови, только если опять будет звонить президент… Для остальных меня нет…

Очень вовремя и к месту вставленная фраза. Президент никогда не звонил ему домой. Он даже в рабочий кабинет никогда не звонил. Предпочитал общаться, если возникала необходимость, через премьера. Но сейчас премьер подумает, что был звонок от президента и ожидается следующий… Что это может значить? Чем может министр строительства заинтересовать президента? И премьер все поймет правильно. У президента есть информация о больших деньгах, которые Шерхан может вложить в экономику республики. И сам президент не против вложить свои средства. А они у него, конечно же, есть. И тогда уже у премьера не будет слишком высоких претензий. Так вот, одной фразой поставить на место своего непосредственного начальника – это здорово.

– Я позабочусь… – не показываясь из-за двери, ответила мама.

Шерхан плотно закрыл двойные дверные створки, жестом гостеприимного хозяина показал премьеру на стул в торце стола. Налил чай и передвинул чашку с блюдечком ближе к премьеру. И сам сел с противоположного конца на свое место. Равноправное расположение. Это очень важно – вовремя показать равноправие. И он должен это сразу увидеть и почувствовать.

– Я понимаю ваше состояние и потому постараюсь не отнять много времени…

Шерхан не стал убеждать премьера, что вечернего времени ему не жалко, как тот, видимо, ожидал, а только слегка кивнул, соглашаясь. Это можно было с равным правом отнести и к плохому самочувствию хозяина, и к его уверенному положению.

– Я готов вас выслушать.

Премьер попробовал чай. Сделал несколько маленьких глотков.

– О! какой аромат! У нас такого чая не бывает. Но нужно еще уметь его правильно заварить. Это большое искусство. Я где-то читал, что в лучших английских ресторанах для заварки чая держат отдельного повара-специалиста.

– Да, мне рассказывали такое же в Англии. И эти специалисты, чаще всего китайцы, стоят очень дорого. Но вернемся к делам… Что вы хотели сообщить?

Это прозвучало, по крайней мере, невежливо. И оба поняли ситуацию. Но – каждый по-своему.

– Я сегодня слышал ваш разговор с президентом о возможных инвестициях.

– Это не разговор. Это был мой вопрос. Разговор состоялся чуть позже, когда президент познакомился с дополнительной информацией.

Шерхан откровенно врал, но врал умело. Премьер не заподозрил обмана.

– И президент остался при прежнем мнении.

– Даже более. Он настоятельно посоветовал мне не откладывать дела в долгий ящик. И дал несколько дельных советов по дополнительным вариантам.

– Могу я узнать, что это за варианты?

– Мне не хотелось бы распространяться на эту тему. Тайна вкладов, как вы знаете, должна быть тайной! В общих же чертах… Он посоветовал мне людей, которые могут вложить средства в это же дело.

– Интересно. Я не могу спросить, что это за люди?

– Нет.

Премьер оказался явно обескураженным таким ходом разговора. Шерхан понял, что он сам готов вложить немало, но хотел бы получить львиную долю. А при незнании ситуации о львиной доле и даже о простом контроле не может быть речи.

– Я хотел бы сделать предложение… – даже голос у премьера изменился. Начальственных ноток, пусть и вежливых, уже не слышалось.

– Слушаю вас. – Но предварительно я хотел бы узнать, о каких суммах вообще идет речь.

– Я не уполномочен вести такой разговор. Почему это может вас интересовать?

– Вы не догадались? Это же просто. Я тоже желаю поучаствовать в общем деле на благо республики. И – себе… И имею возможность вложить определенную сумму. Но для этого мне следует знать, сколько кто вкладывает.

– Я не имею права дать вам такую информацию. Могу говорить только от своего имени, – решился вдруг Шерхан. – Лично я планирую вложить около пяти миллионов долларов. Но это не мои деньги…

Премьер от такой суммы слегка опешил.

– А что можете предложить вы?

Он посомневался и все же сказал:

– Пятьсот тысяч…

– Это тоже немалые средства. Я думаю, их можно вложить с большой выгодой. Но вы же не знаете даже условия.

– Условия я и хотел спросить.

– Основное условие – проценты с вклада будут поступать не раньше чем через пять лет. Именно такой срок, по расчетам экономистов, необходим для полного построения системы предприятий. Замкнутый цикл. От котлована до получения ключа. И все в одних руках.

Насчет одних рук Шерхан поторопился. Это может отпугнуть и выдать его собственные амбиции. Но премьер не обратил внимания на последнюю фразу.

– Дело в том, что я могу предложить только «черный нал».

– Большая часть денег будет именно такой. Поэтому не стоит беспокоиться.

– А какова, хотя бы приблизительно, общая сумма? Это вы можете мне сказать? Не называя имен.

– Думаю, около трех десятков миллионов…

Вдалеке послышался телефонный звонок. Он не прервал беседу. Но через несколько секунд мама постучала в дверь:

– Шерхан! С тобой хочет поговорить президент!

Шерхан встал, растерянный…

Еще более растерянно выглядел премьер. Он, честно говоря, не очень поверил министру строительства. А этот звонок подтвердил правоту сказанного. Значит, Шерхан в самом деле ждал этого звонка. Но если это полная правда, значит, и остальное тоже. Вообще-то у премьера не было оснований не доверять своему министру…

ГЛАВА 11

1

Темнота наступает так стремительно, что кажется, будто переходишь из одного помещения в другое, из освещенного в темное, а вовсе не находишься в горах под пасмурным небом. Это же небо не позволило и луне со звездами стать светилами путникам. Спецназовцы радовались, потому что ночь для них – лучшее время работы. Непосвященному может показаться, что темнота уравнивает шансы. В действительности это совсем не так. Темнота дает возможность оставаться невидимым тому, кто умеет с ней общаться на «ты», и видеть то, что закрыто от посторонних взоров.

К тому же еще до наступления темноты все уже были готовы. Снайперы заняли свои позиции. Группа Паутова вышла на свой рубеж. Группа Разина в готовности дожидалась команды. И только сам подполковник тянул время, чтобы стало еще темнее.

Наконец и он осмотрелся, вздохнул, включил «подснежник» и дал спокойную команду:

– Я Волга! Спартак, Сокол – начинайте матч.

– Я Спартак. Понял.

– Я Сокол. Понял.

Молчание в эфире длилось тридцать секунд.

– Я Спартак. Один – ноль.