Риск

— Вы морочите мне голову.

— Кажется, я люблю вас, — сказал я. — Чертовски глупо так говорить.

— Почему?

— Вы не можете любить девушку только потому, что она ненавидит подружку отца.

— Причина не хуже многих других.

Она обратила на меня пытливый взгляд большущих глаз. Я продолжал смотреть прямо перед собой, так как вел машину в темноте по проселочной дороге.

— Сильные мужчины падают к ее ногам, как кегли, — сказала она.

— А я слабый.

— Бесхребетный. — Она заметно повеселела и наконец отважилась улыбнуться. — Вы хотите, чтобы я приехала завтра в Кемптон и поддержала вас?

— Приезжайте и дайте Мойре Лонгерман двойной бренди, когда я упаду.

За обедом она сказала немного озабоченно:

— Наверное, вам приходило в голову, что оба последних раза, когда вы выступали, вас заталкивали в темные дыры сразу после скачек?

— Приходило, — признался я.

— Но неужели вы...хм... ничуточки не боитесь завтрашнего дня?

— Я бы очень удивился, если бы история повторилась.

— Удивление вам мало поможет.

— Верно.

— Вы совершенно невыносимы, — вспыхнула она. — Если вы знаете, почему вас похитили, отчего бы не сказать мне?

— Возможно, я ошибаюсь и хотел бы сначала задать несколько вопросов.

— Каких?

— Что вы делаете в воскресенье?

— Это не вопрос.

— Вопрос, — подтвердил я. — Не хотели бы отдохнуть денек на острове Уайт?

Меня преследовало чувство вины из-за того, что я опрометчиво согласился скакать на Гобелене. Я изо всех сил старался хоть немного поесть, а позже — поспать, когда распрощался с Джосси на пороге ее дома и я вернулся в коттедж. Оба начинания почти не увенчались успехом, так как мой организм упорно сопротивлялся настойчивым попыткам вернуть его в нормальное состояние. В субботу утром лицо, взглянувшее на меня из зеркала в ванной комнате, не внушило бы доверия никому, даже Мойре Лонгерман.

— Ты полный кретин, — сказал я вслух, и мое отражение согласилось.

Чашка кофе, вареное яйцо и тост на счастье, и я отправился в город искать владельцев заброшенных складов. Агенты по недвижимости, занятые переговорами с супружеской парой, державшейся за руки, нетерпеливо ответили мне, что уже сообщили всю информацию полиции.

— Ну, так сообщите ее и мне, — сказал я. — Вряд ли она является секретной, не правда ли?

Бородатый клерк с бледным лицом, к кому я обращался, явно забеспокоился и побежал советоваться. Он вернулся с листком бумаги и вручил его мне с брезгливым видом, будто это некий порочащий документ, одно прикосновение к которому пятнает его бессмертную душу.

— Мы прекратили деловые отношения с этими людьми, — серьезно сказал он. — Доска с нашим именем не должна быть прикреплена к стене.

Я в жизни не встречал человека, кто выражал бы свои мысли таким казенным языком. Но он еще не закончил излагать свою позицию.

— Мы бы хотели, чтобы нас не считали причастными к данной ситуации.

Я прочитал слова, написанные на бумажке.

— Уверен, так оно и есть, — сказал я. — Не скажете ли мне, когда эти люди в последний раз давали о себе знать? Кто-нибудь наводил недавно справки о том, можно ли нанять или использовать склад?

— Эти люди, — с неодобрением обронил он, — по-видимому, сдали склад в аренду каким-то армейским снабженцам несколько лет назад, не поставив нас в известность и не заплатив причитающееся нам вознаграждение. Ни тогда, ни после мы не получали от них никаких распоряжений относительно передачи склада в аренду и в субаренду.

— Огромное спасибо, — поблагодарил я и, ухмыляясь, вышел на улицу.

Запись на клочке бумаги, задним числом так возмущавшая агентов, гласила: «Нэшнл констракшн (Уессекс) Лимитед», иными словами, складом владели мифические строители, выдуманные Онслоу и Глитбергом.

Я забрал из срочной печати увеличенные фотографии с негативов Хилари и прогулялся пешком до нашей конторы. Там стояла тишина, как и всегда по субботам, и кипы необработанных документов немым укором громоздились у меня на столе. Избегая смотреть на них, я позвонил в полицию.

— Есть новости? — спросил я, и мне ответили, что никаких.

— Вы установили владельца фургона? — поинтересовался я.

— Нет, не установили.

— Разве на двигателе не было номера? — продолжал я.

Номер есть, сказали мне, но он не является подлинным номером именно этого автомобиля, и машина скорее всего проделала долгий путь к складу, побывав во многих руках и ремонтных мастерских.

— Вы спрашивали мистера Глитберга и мистера Онслоу, как фургон вместе со мной очутился в помещении их склада?

На другом конце провода воцарилось молчание.

— Спрашивали? — повторил я. В полиции поинтересовались, почему я вдруг задаю подобный вопрос.

— О, полно, — сказал я. — Я побывал у агентов по недвижимости, как и вы.

Мистер Глитберг и мистер Онслоу искренне недоумевали, почему их склад использовали таким странным образом. Что же касается лично их, то они сдали это строение фирме, занимавшейся поставками снаряжения военным, и полиции следует обратиться за объяснениями именно к ней.

— Вам удалось найти этих армейских поставщиков? — полюбопытствовал я.

До сих пор не удалось, ответили мне. Откашлявшись, полицейский осторожно добавил, что мистер Глитберг и мистер Онслоу категорически отрицали, будто держали под замком мистера Бриттена в фургоне на своем складе или где бы то ни было еще, так сказать, из мести за то, что упомянутый мистер Бриттен сыграл не последнюю роль в их осуждении за мошенничество.

— Это их точные слова? — с интересом спросил я. Не совсем. Мне передали самую суть сказанного. Я поблагодарил за информацию и повесил трубку. Я предполагал, что полицейские сообщили мне далеко не все из того, что знали, но и я этого не сделал, так что здесь мы были квиты.

Личный кабинет Тревора был заперт, как и мой, когда я пришел, но мы оба имели ключи от всех замков в конторе. Правда, я подозревал, что Тревор не пришел бы в восторг, увидев, как я без приглашения роюсь в его шкафу с документами. Но я рассудил: поскольку я все равно имел к ним свободный доступ, пока партнер был в отпуске, еще один беглый взгляд нельзя считать незаконным вторжением. Целый час я напряженно изучал кассовые книги и гроссбухи. А потом снова перепроверил цифры из отчета Денби Креста. На сей раз моя голова работала более менее нормально, но и тогда, в помрачении рассудка, я не ошибся в вычислениях. Не хватало пятидесяти тысяч фунтов из клиентского трастового фонда. Я слепо смотрел на гравюру «Дама и господин в экипаже» и уныло размышляло последствиях.

В приемной находился фотокопировальный аппарат, которым каждый будний день энергично пользовались Дебби и Питер. Я потратил еще один час тихого субботнего утра, методично отпечатав отдельный комплект документов лично для себя. Затем я вернул все книги и бумаги туда, откуда их взял, закрыл кабинет Тревора и спустился в архив в цоколе.

Досье, которые я искал, найти было нетрудно, но они оказались тощими и не содержали никакой полезной информации: только копии аудиторских актов, далеко не все счета, кассовые и приходные книги, из которых кто-то вырвал половину листов с отчетами.