Рискнуть и победить (Солдаты удачи - 5)

После всех этих передвижений Блюмберг с ногами забрался в старинное кресло-качалку, которое невозможно было выбросить по причине его необыкновенной тяжести и прочности, немного покачался и сказал, предварив немецкую фразу некоторым количеством вводных слов типа "мать-перемать":

– Что у нас, мать-перемать, происходит в Тампельсдорфе?

Макс удивился. В Тампельсдорфе, мать-перемать, не происходило ничего. Там ничего и не могло происходить. Это был небольшой гражданский аэродром, оборудованный для внутренних перевозок. Там стояло несколько личных спортивных и полуспортивных самолетов местных жителей, тройка вертолетов, а также располагались аэродромные службы, которые обеспечивали движение на этой далеко не самой оживленной линии Вестфалии.

Но Макс не стал пререкаться с шефом. Он вошел в терминал Тампельсдорфа, вполне, кстати, открытый, взял необходимые данные, сделал распечатку и протянул экземпляры Блюмбергу.

Тот выхватил их так, как рвут газету с сенсацией из рук уличного продавца.

– "Четвертое мая, 16.30, - прочитал он.
– Приземлился частный самолет типа "Сессна" компании "Лиетува". Четвертое мая, 18.20. Приземлился частный самолет типа ДС - "Дуглас" компании "Даугава". Все?

– Все, - подтвердил Макс, не чувствуя за собой ни тени вины за скудость информации, которая была извлечена из компьютера.

Но Блюмберг был настроен совсем не миролюбиво.

– Ладно, мать-перемать, - сказал он.
– Про тебя я уже все понял. На коленку ты мне не то что компресс не положишь, ты ее пальцем не тронешь. А если тронешь, так только для того, чтобы прижечь ее горячим утюгом. Про то, чтобы поднять эту гребаную вешалку в прихожей, я и говорить не буду. Потому что ты просто не поймешь, о чем это я с тобой толкую. С этим все ясно. Но две вещи ты для меня все-таки сделаешь! Всего две. Понял? И попробуй, перемать, не сделать!

– Первую я уже сделал, - с усмешкой отозвался Макс и протянул шефу почти полный стакан темного липкого вина под названием "Кавказ".

По глубокому убеждению Макса и Николо Вейнцеля, к которому они пришли каждый самостоятельно, своим путем, пить это вино (или подобное, если такое вообще где-нибудь в мире существует) может только Блюмберг. И при этом не добровольно, а как бы в отместку себе или во искупление какого-то своего давнего и очень-очень тяжкого греха. И грех этот, судя по всему, такой давний, тяжкий и неизбывный, что напиток этот Блюмбергу специально доставляли из России, и он очень ревниво следил, чтобы запасы его не истощались.

Блюмберг принял от Макса стакан "Кавказа" и даже "спасибо" не сказал, что вообще-то было на него не похоже, а могло свидетельствовать лишь о сильном волнении, в котором он находился. Причин этого волнения Макс не понимал и потому слегка удивился приказу, который Блюмберг отдал, покончив со своей искупительной чашей:

– Залезь во все компьютеры Тампельсдорфа. Пассажиры, экипажи, маршрут.
– И, немного подумав, добавил: - И вообще во все местные авиалинии.

Макс помедлил. Большая часть информации, которую хотел получить Блюмберг, была незаконной. Но в немце, как и в любом человеке, понятия "законно" или "незаконно" перемешиваются с другими понятиями: "поймают" или "не поймают".

Макс Штирман знал о компьютерах все, что может знать человек, и даже немножко больше. Разве что Вейнцель знал столько же - да и то с другой, со своей стороны.

Они вполне преуспели в своем деле. Ни для Макса, ни для Вейнцеля не представляло особой проблемы войти в компьютеры НАСА или бундесвера, а не делали они этого лишь потому, что Аарона Блюмберга не интересовали тайны американского космического агентства или система тяжелых вооружений бундесвера. Что выбросит следующей весной на рынок Карден - другое дело. Как отразится противостояние ООН и Хусейна на цене нефти - тоже интересно. Как мировые биржи отреагируют на победу красных в российской Госдуме-и здесь было над чем подумать. А лезть в секреты НАТО - кому оно нужно?

Так что размышления Макса носили в данный момент не профессиональный, а как бы морально-этический характер.

Еще в первые дни их сотрудничества Блюмберг заявил:

– Мы не собираемся красть никаких секретов. Мы вообще ничего не собираемся красть. Есть подсчеты, которые рисуют любопытную картину. Практически девяносто процентов всей разведывательной информации добывается из материалов открытой печати. И только десять - запомните, юноши, эту цифру - только десять!
– добывается так называемым агентурным путем. И большая половина из этих десяти оказывается на поверку или "липой", или хуже того - дезой, дезинформацией. Наш путь - открытые источники информации. И у нас достаточно мощные машины, чтобы выловить все, что нам нужно.

Влезть в терминалы Тампельсдорфа или других маленьких аэродромов - это было совершенно безопасно. Но вопрос был в другом. И Макс его задал:

– Значит ли это, что мы переходим пограничную линию?

Блюмберг понял, о чем он хочет спросить. Разговоры на эту тему возникали и раньше. Еще года три-четыре назад, когда Аналитический центр Блюмберга только делал первые шаги, компьютерный рынок даже не определился еще как рынок. Его попросту не существовало. Не было и законов, регламентирующих его деятельность. Только в последние годы начали прорисовываться понятия "законно" и "незаконно". И теперь молодой сотрудник напрямую спрашивал своего шефа, насколько законной окажется их дальнейшая совместная деятельность.

Ответ Блюмберга показался Максу совершенно неожиданным и нелогичным:

– Ты когда-нибудь видел, как горит тайга?

– Что такое тайга? Это лес, так?

– Да, лес. Много леса. Очень много. И сухого. Так вот, когда горит тайга, даже стрелки с вышек слезают. И перестают существовать любые границы.
– Он подумал и добавил: - И любые законы.

– Вы хотите сказать, что сейчас горит тайга?
– уточнил Макс.

– Прежде всего я хочу узнать сам - так ли это? А что, когда и кому я буду говорить - это другие вопросы. И если ты сейчас же не включишь свое железо, то получишь этой бутылкой по своей белобрысой башке. Копфен. Понял, хрен мамин?

– Яволь, герр капитан!
– дурашливо козырнул Макс, манипулируя кнопками клавиатуры.

– Герр капитан!
– презрительно повторил Блюмберг, прикладываясь к горлышку "Кавказа".
– Зови уж просто: герр оберст. Или совсем просто: господин полковник.

И хотя ничего больше Блюмберг не сказал, а Макс не спросил, молодой немец вдруг понял, что этот потрепанный жизнью еврей не врет: он действительно полковник. И не просто полковник. Ох непросто! И еще как непросто!

* * *

Минут через пятнадцать Макс положил перед шефом распечатку данных по всем аэропортам местных линий Германии. Блюмберг искупил свой тяжкий грех еще одним стаканом "Кавказа" и затребовал данные по всем небольшим пассажирским компаниям севера Германии.

Макс возмутился. Глупей приказа не придумаешь. Что можно оттуда выловить? Уж лучше влезть в сервер "Плейбоя" и полюбоваться на тамошних отборных красоток. Но Блюмберг был похож на охотничьего пса, охваченного горячкой погони. Не позой. Поза-то как раз у него была, как у дворняги, изнывающей от зноя и блох, но внутри все словно бы подрагивало в напряжении. Поэтому Макс лишь пожал плечами и выполнил эту муторную и дурную работу.