Рискованное приключение

Броуди усмехнулся, но ответил:

— Брат, не уверен, что это хорошее предзнаменование для тебя.

— Я не мудак, — ответил Макс. — Я заметил, что смертоносные удары Нина оставляет только стервам и мудакам. Со мной она ручная, даже когда злится.

Я, прищурившись, повернулась к нему и переспросила:

— Ручная?

Макс посмотрел на меня и тихо сказал:

— Милая, для меня твои коготки, словно у котенка.

Минди захихикала. Броуди засмеялся. Я еще сильнее прищурилась. Но тут прибыли наши закуски.

* * *

Я прикончила второй мартини и наслаждалась последними глотками восхитительного красного вина, которое нам подали к невероятно вкусным стейкам с жареными грибами и фаршированным картофелем. Перед этим в качестве закуски я съела запеченный камамбер, который оказался просто великолепным. И тут случилось очередное происшествие.

Шауна.

Броуди заговорил первым, как только заметил, что она остановилась рядом с нашим столиком.

— Серьезно? — недоверчиво спросил он.

Шауна не обратила на него никакого внимания. Она смотрела только на Макса.

— Макс, можно тебя на секунду? — вежливо спросила она совсем другим голосом, чем тем вечером, когда мы ели бургеры из бизонов. Сегодня ее голос был более низким, чувственным, завлекающим.

— Нет, — коротко ответил Макс, и я счастливо отметила, что он остался равнодушен к ее манящей чувственности.

Шауна наклонилась и тихо сказала:

— Милый, пожалуйста.

К сожалению, несмотря на просьбу Макса быть поосторожнее со спиртным, я уже была несколько нетрезвой. Поэтому, когда Шауна назвала Макса милым, я была не в состоянии обдумать свою реакцию: например, не обращать внимания.

Вместо этого мое счастье от равнодушия Макса к Шауне растворилось, я выпрямила спину и, глядя на Минди, громко спросила:

— Она только что назвала Макса милым у меня на глазах?

— Твою ж мать, — пробормотал Макс, положил руку мне на талию и крепко прижал к себе.

— Думаю, да, — прошептала Минди, снова побледнев. Она внимательно наблюдала за мной, словно была не уверена: броситься через стол и прижать меня к месту или вступить в бой вместе со мной.

Я повернулась к Шауне и сказала ей:

— Ты только что назвала Макса милым.

— Извини, Нина, это займет всего одну минуту, — сказала Шауна, которая сегодня решила не разыгрывать холодную, бессердечную, лживую адскую стерву. Сегодня она была приторно-сладкой снаружи, безуспешно стараясь спрятать натуру бессердечной и лживой адской стервы.

— Нет, это не займет минуту, Шауна, потому что ты сейчас же уйдешь.

— Нина, милая, — тихо сказал Макс.

Продолжая смотреть на Шауну, я подняла ладонь и важно заявила:

— Все под контролем.

Макс сильнее сжал руку и сказал:

— Шауна, в гневе Нина непредсказуема. Тебе же будет лучше, если ты уйдешь.

— Макс, это действительно важно, — ответила Шауна.

— Давай вернемся к тому, что ты назвала Макса милым, — предложила я.

— Нина, еще раз извини, но мне и правда нужно поговорить с Максом, — настаивала Шауна.

— Может быть, я и согласилась бы на это, если бы ты не назвала его милым прямо... у меня... на глазах. Теперь ты получишь его только через мой труп.

— Малышка, успокойся, — сказал Макс, еще раз сжимая меня.

— Вырвалось по привычке, — сказала Шауна, и на секунду ее черты высокомерно застыли: ее слова должны были напомнить мне, что она наслаждалась Максом, даже если недолго. В следующее мгновение Шауна сумела спрятать Снежную Королеву и снова сказала низким и фальшиво милым голосом: — Извини, правда.

— Извинения приняты, — великодушно провозгласила я. — А теперь, пожалуйста, приближается десерт — лучшая часть ужина, не порть нам его.

Шауна снова повернулась к Максу и сказала:

— Макс, ты знаешь, я не стала бы беспокоить тебя, если бы это не было важно.

— Шауна, выкладывай и уходи, — приказал Броуди, теряя терпение.

Она не отрывала глаз от Макса:

— Это личное. Макс, пожалуйста.

Макс сжал губы, словно устав от ее игры, и заявил:

— Между нами нет ничего личного, Шауна.

— Макс, — умоляюще произнесла она, и терпение Макса тоже лопнуло.

— Да ради Бога, Шауна, Броуди в городе, и мы хотим спокойно поесть. Что за херня?

Шауна поняла, что ничего не добьется, поэтому сменила тактику и объявила:

— Я беременна.

Воздух над столом заискрился от напряжения.

Я смотрела на Макса, в груди все горело, потому что я перестала дышать, пока думала: когда он расстался с ней и есть ли вероятность, что это его ребенок. Макс медленно закрыл глаза. А потом зарычал своим смертельно опасным, глубоким, хриплым голосом:

— Повтори.

— Мы можем поговорить наедине? — повторила она.

— Нет, Шауна, почему ты говоришь об этом мне? — спросил Макс.

— Потому что это ребенок Керта.

— Офигеть, — прошептала Минди.

— Господи, — пробормотал Броуди.

— О Боже, — выдохнула я.

— Какого хрена? — выдавил Макс.

Шауна присела на корточки рядом с Максом и посмотрела на него снизу вверх.

— Макс, ты должен поговорить с Битси, — взмолилась она.

— Какого дьявола я стану это делать? — спросил Макс.

— Потому что это ребенок Керта. Потому что Керт позаботился бы обо мне и о ребенке. Он говорил мне. И потому что теперь Керт мертв, — объяснила Шауна.

— Ты, что, издеваешься? — отрезал Макс, и я поняла, что он уже не просто злится, он в ярости, и пришла моя очередь обнять его за талию.

— Мы можем поговорить об этом наедине? — снова спросила Шауна.

— Нет, Шауна. Твою ж мать, я вообще не хочу об этом разговаривать. Я даже знать не хочу об этом дерьме.

Она придвинулась ближе и накрыла колено Макса ладонью, мои глаза тут же прикипели к ней.

— Керт позаботился бы обо мне, ты знаешь, что это так. Я не смогу растить ребенка одна.