Рискованное приключение

— Мужчинам нравятся умные девушки, — ответила она.

— Да, именно это ты мне и говорила, когда меня не приглашали на свидания до конца восьмого класса.

Мама наклонилась вперед и сказала:

— Тебя не приглашали на свидания до конца восьмого класса, потому что глупый мальчишка Фланнери бросил тебя ради той ужасной Сипович.

Мама повернулась к Максу и добавила:

— У нее было слишком много волос, вечно трясла ими повсюду, и она была распущенной.

Мама сказала правду. У Перри Сипович было слишком много волос, которыми она постоянно трясла повсюду, и она, определенно, была распущенной.

— В любом случае, — мама повернулась обратно к столешнице и принялась на первый взгляд беспорядочно передвигать продукты, — я гордилась своей Фасолинкой, которая оказала сопротивление этому ужасному телеведущему. Он-то считал себя Божьим даром, но все видели, что он носит парик. И он был женоненавистником. Он не давал Нине ответить ни на один вопрос, а она была единственной девушкой среди всех школьных команд. Так что я рада, что она его отчитала. — Мама обернулась к Максу и закончила: — Тогда-то я и поняла, что она станет отличным юристом. Ее приняли во все колледжи, куда она подала документы.

— Мама, хватит, — сказала я, направляясь к кофеварке.

— Но тебя приняли, — пробормотала мама, посмотрела на Макса и повторила: — Ее приняли.

Я посмотрела на Макса и закатила глаза. Он улыбнулся.

— Кто хочет кофе? — спросила я.

— Я! — выкрикнула мама, как будто я не стояла рядом с ней.

Доставая кружки из шкафчика, я через плечо обернулась к Стиву:

— Стив?

— То, что нужно, Нина.

По дороге к холодильнику за молоком я взглянула на Макса:

— Макс?

— Да, малышка.

Когда я вернулась к столешнице и встала рядом с мамой, она наклонилась ко мне и громко прошептала (хотя если бы она прошептала тихо, Макс все равно услышал бы, потому что стоял всего в полуметре от нас):

— Мне нравится это «малышка». Он аппетитный.

— Перестань называть Макса аппетитным при Стиве.

— О, Стив не против, — отмахнулась мама.

— Ладно, тогда перестань называть Макса аппетитным при Максе.

Мама отклонилась назад, чтобы за моей спиной посмотреть на Макса, и сообщила ему:

— Нина бывает немножко зажатой.

Макс разразился смехом.

— Мама! — воскликнула я.

Мама повернулась ко мне, широко открыв глаза:

— Но это правда!

Я подняла глаза к потолку и воскликнула:

— Господи! Можно мне получить машину времени? Пожалуйста. Я просто хочу вернуться на тридцать пять лет назад, вылезти из своей коляски и потеряться в глуши, чтобы меня воспитывали бродячие собаки.

Мама снова отклонилась назад и сказала Максу:

— А еще она иногда слишком драматизирует.

Она вернулась к своему занятию и пробормотала:

— Впрочем, это хорошо, у нее всегда было превосходное воображение.

Я вручила Максу его кружку и понесла кофе Стиву, по дороге заметив:

— Мам, я нравлюсь Максу и так, понятно? Тебе не нужно его уговаривать, учитывая, что я стою у него на кухне в его рубашке.

— Хорошо, — огрызнулась мама и снова посмотрела на Макса. — Сварливой она тоже бывает.

Я закрыла глаза и уронила голову. Моя молчаливая политика продлилась полсекунды, прежде чем вокруг моей талии обвилась рука, и я оказалась прижата спиной к груди Макса.

— Бери свой кофе, Герцогиня, и оставь маму в покое, — приказал Макс мне на ухо.

Я наклонилась вперед и взяла свой кофе.

— Да пожалуйста, — пробормотала я и, посмотрев на маму, поняла, что не могу оставить ее в покое, так что я спросила: — Кстати, что ты делаешь?

— Я в настроении что-нибудь состряпать, — ответила мама, и я напряглась всем телом.

— Мам... — начала я, и меня поддержал Стив.

— Нелли, не уверен, что это хорошая идея, — предостерегающе сказал он низким голосом.

— Моя стряпня самая лучшая, — заявила мама Стиву.

— Ты стряпаешь методом тыка. И в основном попадаешь мимо, — сказала я ей.

Ошеломленная мама резко развернулась ко мне.

— Тебе понравилось мое суфле из голубики и ревеня.

— Мам, я соврала. По вкусу было похоже на рвоту.

Я почувствовала, как Макс затрясся всем телом, но мне пришлось проигнорировать это, поскольку мама оскорбленно ахнула:

— Оно не было похоже на рвоту!

— Пожалуйста, просто позволь мне сделать тосты.

Мама оскорбилась еще больше, если такое возможно, и воскликнула:

— Что Макс подумает, если мы будем кормить его тостами?

— Мама, ты тут в гостях, — напомнила я.

— В любых обстоятельствах я — мать, а дети не должны питаться тостами. Никогда.

— Тут она тебя уела, Герцогиня, — прошептал Макс.

Я развернулась и подняла к нему лицо:

— Макс, ты не ребенок.

— Пока мы живы, вы всегда будете детьми, куколка, — вставил Стив. Я посмотрела на него и ссутулила плечи.

Но я не могла отступить молча и потому буркнула:

— Все против меня.

— Смирись, солнышко, — пробормотала мама, повернулась к разложенным на столе продуктам и продолжила, подняв руки и разминая пальцы: — Что ж, я думаю... что-нибудь клубничное.

Я решила пить кофе и позволить событиям развиваться без моего участия.

Только тогда я осознала, что опираюсь спиной на Макса, а его рука все еще обнимает меня за талию. Я не чувствовала себя странно или неуютно. На самом деле, я чувствовала себя естественно и совершенно уютно. Я поняла, что мне нравится.

— Боже мой! — неожиданно закричала мама. Я вздрогнула и посмотрела на нее. Она держала в руках новый молочник, который я купила Максу. — Макс, это чудо. У тебя очень хороший вкус.

— Это Нина купила его для меня, — сообщил Макс. Мамино лицо просияло, и, широко распахнув счастливые глаза, она повернулась к Стиву.

— Ты слышал, Стив, дорогой? Нина купила Максу молочник, — сказала она таким тоном, что прозвучало будто: «Ты слышал, Стив, дорогой? Нина только что призналась Максу в вечной любви, и завтра утром хирурги соединят их, как сиамских близнецов».