Рискованное приключение

— Я уже говорил, что он заноза в заднице? — громко спросил Макс, когда мы вошли в дом, и он закрыл дверь.

— Я подарил ему свои работы, а он называет меня занозой в заднице, — пожаловался Коттон моей маме, которая выглядела так, словно что-то готовит, и это меня встревожило. Я надеялась, что ее порыв стряпать успокоился после завтрака, потому что поход за продуктами означал, что теперь у нее появится простор для фантазии относительно ингредиентов.

— Ох уж эти современные дети, — ответила мама, — никакой благодарности.

— Макс, мама опять назвала тебя ребенком, — наябедничала я, хотя Макс и сам все слышал.

— Да, но она готовит свою мексиканскую запеканку, — сказал Стив, и я восторженно ахнула. Стив усмехнулся и посмотрел на Макса. — Нина любит мексиканскую запеканку своей мамы.

Макс становил меня у края кухни, я подняла на него глаза и объяснила:

— Ты тоже полюбишь. Ты только попробуешь и не сможешь подумать ничего кроме: «Божественная амброзия».

Макс усмехнулся, глядя на меня сверху вниз, и я с облегчением увидела, что эта улыбка уже больше походила на его обычную прекрасную улыбку.

— Никогда в жизни не думал подобного, Герцогиня, — сообщил он. — На самом деле я даже не знаю, что это значит.

— Пища богов, — сообщила я.

— То есть ты хочешь сказать, что запеканка твоей мамы хороша.

— Лучшая.

— И это тоже моя стряпня, — высокомерно вставила мама.

Я встала на цыпочки и громким шепотом сообщила Максу:

— Редкий удачный случай.

— Я все слышала! — рявкнула мама.

Тут вмешался Стив, обратившись к Максу:

— Нам придется соорудить какую-нибудь лебедку, если ты хочешь повесить ту картину над кроватью. Она не пройдет по винтовой лестнице.

— Нет проблем, я уже делал так с мебелью, — ответил Макс и решил: — Схожу в сарай за инструментами.

— Я с тобой, — предложил Стив и слез со стула.

— Я посижу в тепле, — отказался участвовать Коттон и уселся на стул.

— Я покрою кекс глазурью, — объявила я и хотела отойти от Макса, но он сжал руку и, когда стала задирать голову, чтобы посмотреть на него, коснулся губами моего виска.

Как же мне нравится, когда он так делает.

— Вернусь через секунду, малышка, — тихо сказал он, напоследок еще раз сжав руку.

И мне нравится, когда он так говорит. И когда он сжимает меня.

Макс отпустил меня, Стив присоединился к нему, и они вышли.

— Он хранитель, — заметила мама, глядя в ту сторону, куда ушли Макс со Стивом.

Она не ошибалась, но я была слишком эмоционально истощена, чтобы думать об этом или решать, что мне делать с этим фактом.

— Солнышко, — окликнула мама. Я посмотрела на нее и вцепилась рукой в край столешницы, увидев выражение ее лица.

— Иди к мне, Фасолинка, — ласково сказала мама.

— Мам.

— Прежде чем ты займешься кексом, я хочу обняться.

— Мам, знаешь...

— Иди сюда, Нина, — твердо потребовала мама, и я сделала то, что делала с самого детства, когда слышала этот мамин тон. Я послушалась и шагнула в ее объятия.

Мама обвила меня руками, слезы подступили к горлу и полились из глаз. Я не могла с ними справиться, но в безопасности маминых рук я и не пыталась.

— Мама, — прошептала я, крепко обнимая ее.

— За последние дни с тобой случилось много плохого, и ты не можешь держать это в себе, милая, просто не можешь. — Она обнимала меня так же крепко, как я ее, и продолжила: — Так что ты должна поделиться с мамочкой.

Я уткнулась лицом в ее шею, как и множество раз до этого, начиная с падения с велосипеда и заканчивая проблемами с ужасными парнями.

Однако на этот раз все было по-другому, потому что через некоторое время ее руки расслабились, а ладони легли мне на плечи. Я удивленно подняла голову, но мало что смогла разглядеть, потому что мама выглядела размытой, а также потому, что она развернула меня и я оказалась в безопасности в руках Макса.

Да, суд присяжных вынес решение. Вердикт: маме точно понравился Макс.

Руки Макса ощущались по-другому, в основном потому что они переместились, подняли меня и понесли через комнату. Макс сел в кресло и устроил меня у себя на коленях.

— Ты... Тебе надо вешать картины, — просопела я, уткнувшись лицом ему в шею.

— Позже.

— Нет, я в порядке, — солгала я, вытирая щеку ладонью, и всхлипнула.

— Позже.

Я подняла голову и запротестовала:

— Макс.

Он положил ладонь мне на затылок и вернул мою голову на место.

— Герцогиня, я сказал позже.

Макс явно принял решение, я знала, что это значит.

— Хорошо, — со слезами в голосе, но все же сердито сдалась я.

Макс ничего не ответил.

Я обняла его и позволила его теплому, твердому телу окружить мое.

«Я никогда этого не говорил, Нина. Никогда не думал, что у меня будет такая возможность, — прошептал Чарли у меня в голове. Единственный ответ, который я смогла дать, это сильнее обнять Макса. — Солнышко, я очень сожалею».

Из моего горла вырвался новый всхлип, и Макс прижал меня ближе.

* * *

После того как картины были повешены (да, картины, потому что мама, Стив и Коттон хором потребовали, чтобы мою повесили в простенок между дверями под лофтом, и не позволили мне возразить ни слова, а Макс и не собирался вмешиваться; не говоря уже о том, что картина смотрелась там великолепно); после мексиканской запеканки, которая оказалась даже лучше, чем я помнила, и Макс, судя по двум съеденным порциям, был со мной согласен; после трех бутылок пива для Макса и двух для меня; после кофе и ванильного кекса с густой шоколадной глазурью и шарика мороженого, которое мама, Стив и Коттон купили в магазине, мы с Максом стояли возле входной двери и прощались со своими гостями.

— Где вы остановились? — спросила я маму, обнимая ее.

— Стив нашел квартиру, от которой отказались в последний момент. Она на другом конце города. Досталась нам почти даром. Мы пробудем здесь целую неделю! — объявила мама. Я перевела взгляд на Макса и увидела, как он медленно закрыл глаза и покачал головой.

— Это здорово, мама, — сказала я, отстраняясь, но продолжая держать ее за руки. Я и правда считала, что это здорово, потому что скучала по ней, но нам нечасто удавалось увидеться.