Рискуя всем

Вопрос вытащил его из беспомощной ярости, но не отвлек. Он чувствовал, как она клокочет в груди, расширяясь и множась. Сера уйдет.

— Зачем? Чтобы ты знала, что рядом с тобой хороший парень? — он потянул волосы, горечь пронзила его тон. — Нет, это не про меня. Хоть и не я убил твоего брата, я ближе к ним, чем к тебе.

От того, как девушка вздрогнула, ему захотелось выпрыгнуть на ходу. Молчание затянулось, но она вновь тихо заговорила:

— Было бы намного проще знать, что ты на моей стороне, — Боуэн не мог рассказать про другие приказы. Отнять книгу, передать комиссару. Книга – ее билет, билет на свободу отсюда. У него такого нет. Поэтому, когда она уйдет, Дрискол хотя бы будет знать, что она в безопасности.

Он выдохнул через агонию, вызванную пониманием, что скоро девушка исчезнет из его жизни. Увидев его имя среди других в проклятом журнале Хогана, она будет рада.

— Скрывать это было не предложением, а приказом. Мне угрожали, если я ослушаюсь. К тому же вряд ли бы ты оценила помощь от такого как я. Мне сказали, что ты можешь натворить дел, — он смотрел на нее, пока она не обратила внимание. — Но ты бы так не поступила. Ты бы не сделала ничего безрассудного.

— Уже поздно рассуждать, что бы я сделала, а что нет. Если бы ты рассказал, все могло быть иначе, — она припарковалась около дома. — Это мое дело, будь то провал или победа. Не твое.

Кишки горели от раздражения. На Серу за то, что она не понимала всей опасности. На себя за то, что он услышал правду в ее словах, за то, что желал быть чистым с первого дня. Она заслуживала этого.

— Провал или победа, — медленно повторил он. — Ты вообще понимаешь, что означает "провал"? Они не позволят тебе отвальсировать из Бруклина. Не после того, как... — он замолчал и откинулся на сиденье.

Черт, она еще не в курсе. Это заострит клинок между ними еще сильнее.

— Что?

Его подбородок напрягся.

— Услышала кое-что важное. Дату, — он глядел на нее, ожидая, что она вновь заупрямится, скажет, что не доверяет ему.

Вытащив ключи из зажигания, она отдала их ему.

— Я не помню ничего об этом. Кто сказал, что я слышала?

Судя по выражению лица, девушка уже знала, но хотела услышать.

— Коннор. Поэтому ты помечена, Сера. Хоган не любит упускать такие мелочи.

— Коннор... А я думала, почему он даже не подошел ко мне в ту ночь у Марко.

Боуэн замер.

— Вчера?

Сера покосилась на него с опаской.

— Он был там прямо перед тем, как... Все случилось.

Две угрозы. Две угрозы ее жизни. Он обсуждал с Уэйном, как обезопасить их бизнес, пока девушка чуть дважды не встретила смерть. Его руки тряслись от желания сломать что-нибудь. Зная, что наговорит лишнего в таком состоянии, Дрискол молча выбрался из машины. Подходя к двери водителя, он дважды осмотрел улицу на предмет чего-то необычного – чисто. Боуэн помог Сере выйти.

Через минуту они были в квартире. С кухни он наблюдал, как девушка бродит по гостиной, словно не зная, как вести себя с ним, когда ее личность раскрыта. В итоге сняв куртку, она исчезла в гостевой спальне. Боуэн направился за ней, опасаясь увидеть, как она пакует вещи. Но Сера лежала на кровати, уставившись на весы правосудия. Он жаждал придавить ее своим телом, зацеловать всю.

— Что дальше, Сера? Позволишь помочь или отгородишься? Если второе, я все равно никуда не денусь.

Когда молчание затянулось, и он уже не надеялся на ответ, она заговорила:

— Когда мне было семь, примерно за год до смерти отца, брат доконал его просьбами покатать на полицейской машине. Ему было десять на тот момент, — девушка прочистила горло. — Я так хотела, чтобы они взяли меня с собой. Я умоляла отца все утро и была так счастлива, когда он все-таки согласился. Он оставил меня с диспетчерами, — она села, свесив ноги и зажав ладони между колен. — Они заплетали мне косички весь день, пока Колин катался в полицейской машине.

Дрискол легко мог представить маленькую девочку, оставшуюся за бортом. Хоть его детство было совсем другим, он прекрасно знал чувство одиночества.

— Мне жаль, божья коровка.

— Тебе жаль? Сейчас я чувствую себя именно так, как в тот день, — Сера тихонько рассмеялась. — Когда папа вернулся, я заявила, что стану полицейским. Самым лучшим. А он ответил, что ему нравятся мои косички.

Как я могу стоять рядом и не касаться ее, когда она выглядит такой грустной? Это немыслимо.

— Я бы хотел быть не причастным к тому, как ты себя ощущаешь. Не представляешь, как сильно я этого хочу. Но я не могу притворяться, будто не понимаю, что тебе нужна защита.

— Помоги мне разобраться, Боуэн. Я что, выгляжу такой беспомощной?

— Не беспомощной, детка, — правильные слова ускользали, поэтому он сказал то, что думал. — Я не знаю, как объяснить. Я хочу повсюду идти рядом с тобой и впитывать все плохое, чтобы оно не коснулось тебя. Чтобы не изменило тебя. Чтобы не сделало таким, как я.

Увидев влагу в ее глазах, Дрискол задумался, перестанет ли он когда-нибудь быть причиной ее слез. Когда девушка встала и направилась к нему, он затаил дыхание, моля, чтобы она прикоснулась к нему. Она остановилась до того, как их тела встретились. Сера уставилась на его лицо.

— Ты не первый раз делаешь это с собой, да? — она потянулась рукой к его подбитому глазу, но он уткнулся лбом в ее ладонь. — Ты говорил, что никогда не проигрываешь, поэтому я все время удивлялась, откуда эти увечья. Скажи, зачем тебе это?

Боуэн тяжело сглотнул, не желая шевелиться, чтобы не спугнуть ее близость.

— Не знаю. Чтобы ничего не чувствовать. Чтобы чувствовать хоть что-то. Выбери сама.

Она не могла скрыть горечь.

— Но есть другие способы чувствовать.

— Да? — он знал, что она ни на что не намекала, но Боуэн никогда не мог удержаться, чтобы не пересечь эту черту с ней. Особенно, когда девушка стояла так близко, беспокоясь о нем. Прикасаясь. Сами по себе руки опустились на ее бедра. — Хочешь показать, какие, Сера?

Глава 19

Пульс Серы бросился в пляс. Каждый мускул ниже талии натянулся. Сознание кричало, чтобы она отошла от этого человека. От этого разрушительной сложности человека, в чьем мире ей никогда не жить. И на этот раз стоит прислушаться. А то в последнее время тело слишком часто принимало решения. И хотя потребность утешить Боуэна и облегчить боль не давала покоя, девушка не могла поддаться ей. Но как же хотела. В бушующем море эмоций он был ее маяком. Горе за брата, гнев на дядю вперемешку со смущением, потому что она ненавидела столь негативные чувства к родному, боязнь того, что несет за собой ночь. А Боуэн занял бы все ее внимание, и это стало бы временным спасением. Это было бы прекрасно. Чудесно. Ровно до момента, когда все бы закончилось. Потому что в итоге они запутались бы лишь сильнее.