Рисунок шрамами

Не сразу, но получилось выплюнуть ткань и оттолкнуть тяжесть в сторону. Спина ныла, поясницу пронизывали болевые вспышки, сильно пахло дымом и чем-то кислым. Это что, взрыв?

Оказалось, на меня упала некрогерка. Она осталась лежать на боку, так, как я её спихнула, тяжело дышала и из её рта выплёскивалась кровь, текла по щеке и капала на пыльный камень. Наверное, нельзя было её двигать.

– Я не знала… Прости. Я не знала…

Это мой голос, это я говорю – и не слышу. Точно взрыв, уши заложило.

Если она умерла… то что? Умерла, защищая меня? Или случайно попала под удар? В любом случае – на моей совести.

С очередным толчком крови женщина закашлялась и тонко застонала. Открыла чёрные глаза, в которых ни капли боли. Жива.

Вокруг клубилась пыль. Мужчина с бечевкой в волосах, на лице которого теперь красовалось несколько глубоких порезов, раздавал короткие резкие команды. На первый взгляд, все на ногах, следовательно, серьёзно пострадала только женщина, которая упала на меня.

– Пропустите их! Идите вперёд!

Знакомое сипение, протяжный скрип – точно, големы идут. Ноги шатались, когда я освобождала путь.

– Вперёд!

Неуклюжие ожившие зефирины из песка и сора исчезли в оседающей пыли, заполонившей проход, как будто смешались с ней и растаяли. Удобно, кстати, живого на разведку в таких условиях не пошлёшь, а этих не жалко, собрал ещё кучу, оживил – и пользуйся на здоровье.

Кстати, как их оживляют? Я видела, как ими командуют, отдают простейшие приказы, но как их оживляют?

В горло тем временем набилось столько пыли, что я закашлялась.

И это только начало. Куда меня везут? Боже, куда же я еду?!

Некрогеров покрывала пыль. Их черные плащи и почти такие же темные одежды под плащами пестрели серыми разводами, а волосы словно поседели. Наверное, у меня вид не лучше.

– Все по местам! Женщины в шатры! – громко приказал мужчина с бечевкой в волосах, останавливая взгляд на мне. Честно, меня потряхивало, я ещё ни разу не попадала… не оказывалась рядом со взрывом. А у него такой взгляд, будто ничего особенного не произошло, разве что на дороге валяется пьяница, вызывающий одну только брезгливость, которого придётся как-то объехать.

– Что случилось? – ноги отказались уходить, поэтому я стала задавать вопросы.

– Иди в свой шатёр.

– Что это было?

– Не бойся. Всё закончилось.

Он вытер порезанную щёку тыльной стороной ладони – щека окрасилась красным. Столько крови… У него останутся шрамы. Значит, вот вам ещё один претендент? Надо же, вроде такая особенность редкая, а у некрогеров куда ни плюнь, попадёшь в человека со шрамами - кандидата в мои мужья.

– Я не боюсь. Я имею право знать, что произошло.

Он ощерил белые зубы и впервые вышел из себя. В глазах блеснула злость.

– Ты - никто.

Я непроизвольно отшатнулась назад. А где, кстати, остальные? Вокруг ни души, только у начала горной дороги виднеется некрогер, ждущий возвращения големов. Раненую женщину уже унесли.

Значит, я никто? Вот почему такое отношение, как будто они табуретку везут, а не невесту своему принцу?

То, что папа так внезапно согласился на предложение и отправил меня к некрогерам, удивляло и даже сбивало с ног, но я всё ещё уверена – в случае необходимости он меня защитит. А не он, так брат.

Я уставилась в глаза некрогера, улавливая потаенные вспышки раздражения и усталости.

– Как тебя зовут?

– Иди в шатёр! – практически прошипел он мне.

Если присмотреться, он ведь практически ровесник моего отца, но насколько же иной в поведении! Самонадеянный, расчетливый, видимо, привыкший к молниеносному подчинению. Я верю отцу? Да, всё ещё верю. Безоговорочно. Значит, буду своей уверенностью пользоваться.

– Я всё ещё дочь Ведущего и до момента свадьбы остаюсь ею. В любой момент пути я могу развернуться и отправиться обратно – и отец меня примет. Поэтому назови своё имя и объясни причину происходящего – или дальше отправитесь без меня.

Надеюсь, он не узнает, как сильно трясутся мои коленки. Как на самом деле пугает демонстрация истинного отношения ко мне некрогеров. Я – никто, существо, на чьи вопросы можно не обращать внимания. Чьё самочувствие никого не колышет и кому даже в чужую незнакомую страну не позволили взять с собой друга.

Оказывается, какая-то правда в слухах об их безжалостном равнодушии есть.

Мужчина застыл вызывающим изваянием, только крылья носа раздувались. А глаза снова опустели. Думает, вероятно.

Я распрямила спину, хотя дальше, кажется, было некуда, и постаралась вложить в свой взгляд всю свою решимость. Решено – или он отвечает и зарубит себе на носу, что я всё ещё дочь Ведущего, или я разворачиваюсь и ухожу – и будь что будет!

Бледные губы некрогера разомкнулись, он заговорил, через силу, зло, сквозь зубы, но разобрать слова получилось легко.

– Меня зовут Филимон Марксез, близкий друг короля Некрогера. Я окажу тебе честь ответом на вопрос, но впредь не смей обращаться ко мне напрямую без моего разрешения. Взрыв на нашем пути – случайность, на которую не следует обращать внимания. Иди к себе и не путайся под ногами. Я всё понятно объяснил?

Издевается… А вроде советник.

Я молча отошла и отправилась в свой шатёр.

– Хабирша… - донеслось в спину презрительное, как плевок, слово.

Советники у нашего Ведущего были такими же общительными, как и отец. Никто из них не злился, когда я мешала, просто вежливо просили оставить их с папой ненадолго для важного разговора. Меня, пожалуй, в жизни никто не отчитывал так строго и даже безжалостно. Я ведь прекрасно понимаю слово «надо» и с готовностью выполняю вежливые просьбы. Зачем со мной так?

Что же это за народ такой? Такой злобный? Могла ли я успеть сделать нечто настолько дурное, что заслужила негодование и презрение? Сомневаюсь…

Может, и правда отправиться обратно? Только как я объясню отцу причину своего столь быстрого возвращения? Просто не захотела замуж? Или найти совсем уж глупый повод? Испугалась того, что в новом доме меня не полюбят? Толку мало, он легко меня раскусит, и результат останется прежним – отправка к жениху, только в шатре трястись придётся ещё дольше. И ещё брат со своим малопонятным посланием. Получается, в моём случае лучше всего ехать дальше и попытаться понять, что здесь на самом деле происходит.