Ритуальные грехи

Рэйчел не умрет, хотя заслуги Кальвина в этом не было. Люк не сомневался, что Кальвин был главным виновником драмы. Ведь именно он сопровождал Рэйчел в психиатрическое отделение, и если бы Люк не заподозрил неладное, то все могло закончиться очень плачевно.

Скорей всего, Кальвин не чувствовал себя виноватым. И чтобы ни сказал ему Люк, он не смог бы вызвать у друга-коротышки угрызений совести. По мнению Кальвина, Рэйчел представляла угрозу для Люка. Кальвин чувствовал себя обязанным защищать Люка, это чувство превратилось у него в наваждение. Если он считал, что Люку угрожала опасность, он действовал молниеносно, порой прибегая к самым жестоким средствам.

Рэйчел нужно было обезвредить, а потом быстро от нее избавиться. В этом Люк был полностью солидарен с Кальвином. У них просто был разный подход к средству достижения намеченной цели.

Каждый старался действовать в соответствии со своей натурой. Так как они были совершенно не схожи, то Кальвин, конечно, выбрал убийство, а Люк — обольщение. И судя по всему, времени в запасе у него оставалось немного.

Ее дыхание было глубоким. Когда Рэйчел доставили в травмотологическое отделение, ее переодели. Под свободной хлопковой одеждой она была совершенно нагой — последователи не носили нижнего белья, чтобы тело отдыхало и ничто не сковывало движений. Девушка была очень худой, и все же Люку хотелось посмотреть на ее груди. Ему не составляло труда потянуть за поясок и выставить их на Божий свет.

К несчастью, в углу комнаты расположилась группа последователей, усердно медитировавших за выздоровление Рэйчел. Ему нужно дождаться удобного случая и остаться с ней наедине, вот тогда он сможет смотреть на нее и касаться ее кожи. Люк нагнулся над Рэйчел, его длинные волосы упали на лицо, скрыв его в темноте. Он медленно провел пальцем по ее щеке.

Она лежала совершенно неподвижно, полностью погруженная в наркотический дурман. Люк надеялся, что ей снятся эротические сны.

Казалось, ее кожа пылала под его холодной ладонью. Кончики тонких пальцев легко коснулись сомкнутых век, затем прошлись по затылку и спустились чуть ниже к основанию шеи. Губы Рэйчел были слегка открыты, он провел по ним пальцем и удивился, до чего они нежны.

Даже в дымном сумраке он ясно различал ссадины на ее шее. Рэйчел на время потеряла голос — обстоятельство, которое ее страшно злило. Зато Люк получил неожиданное преимущество. Лишенная возможности говорить, Рэйчел не сможет причинить вреда, потому что останется здесь, в его полной власти.

Ах, да она уже была в его власти, но пока этого не понимала. Она попала в ловушку. Но ему не хотелось, чтобы все произошло легко и просто. Он обхватил рукой ее израненное горло и слегка его сдавил, пальцы полностью накрыли следы сильных рук Анжелы. Люк ощутил, как поток его телесной энергии устремился в тело Рэйчел.

Вдруг ее тело содрогнулось, как будто по нему прошел электрический разряд. Люк тотчас убрал руку и сел на корточки. Девушка оказалась чрезвычайно чувствительной к его прикосновениям. Это было хорошим знаком.

Из угла, где находилась жаровня для благовоний, они с жадной тоской наблюдали за действиями Люка. Ждали, когда он закончит исцеление. Он не стал их разочаровывать. Люк распростер над Рэйчел свое тело так, что соприкасалась только их одежда. Мускулы на мгновение напряглись, поддерживая тело в неудобном положении. Немало времени прошло с тех пор, как он в последний раз давал волю своим неистовым желаниям, лежа поверх женщины, лаская, пробуя на вкус, овладевая ее телом. Он не знал, откуда взялись в нем необычные ощущения. Может быть, это было связано с тем, что близился к концу странный период в его жизни, а возможно, это имело отношение к самой Рэйчел.

Люк не верил, что дело заключалось в Рэйчел. Он любил женщин. Ему нравились их соблазнительные округлости, аромат тела, те страстные звуки, которые они издавали во время любовных игр. Он любил их за независимый нрав, острый ум и заботу. Но до сих пор ему не повстречалась женщина, из-за которой он рискнул бы всем, чего добился в жизни. И уж, конечно, он не собирался рисковать из-за холодной стервы, вроде дочери Стеллы Коннери.

Она была теплой, ее тело источало жар, а ему было так холодно. В сонном забытьи она казалась моложе и нежней, способной исцелить мужчину с искалеченной душой…

Он не стал медлить, и с усилием переместив свое тело прочь от Рэйчел, в изнеможении упал рядом с ней. Если когда-нибудь ей удастся найти мужчину с израненной душой, олуха, который доверится этой женщине, она неминуемо исполосует его на куски острым, как бритва, языком.

Да он просто счастливчик, потому что ни в ком не нуждался. На своем веку он повидал сотни таких Рэйчел Коннери. Богатых, изнеженных выскочек, старавшихся утвердиться за чужой счет. Они искали в жизни какой-то смысл. И все потому, что не знали главной тайны мироздания, и он не собирался просвещать их на сей счет. А секрет был до смешного простым, потому что жизнь вообще не имела смысла.

Теперь она дышала более свободно, хрипы в поврежденном горле стихли. Стараясь не прикасаться к Рэйчел, он вытянулся рядом с ней на холодном каменном полу. Под тихие звуки флейты, которые неторопливо омывали их тела, Люк собрался с силами и сосредоточился на том, чтобы восстановить растраченную энергию.

В такое время лишь несколько человек имели смелость приблизиться к Люку. Он почувствовал чье-то назойливое присутствие и догадался, что это либо Кальвин, либо Кэтрин. Скорее всего, это была Кэтрин — Кальвин слишком хорошо знал, чем может обернуться недовольство Люка.

Когда Кэтрин опустилась на колени возле его головы, он продолжал лежать неподвижно с закрытыми глазами. Она была смышленой женщиной; он не раз задумывался над тем, догадывалась ли она о тайной деятельности Братства Бытия. Она напоминала ему Старую Сью, старуху, взявшую его под свое крыло, когда он впервые оказался в Чикаго. Бывшая уличная проститутка любила крепкое словцо, не выпускала изо рта сигарету и обучала своих дочерей женским премудростям, лишь только им исполнилось четырнадцать лет. И Старая Сью, и Кэтрин были женщинами с твердым характером, но последняя, в силу принадлежности к высшему свету, а также благодаря отменным манерам, гораздо лучше скрывала свои чувства. Она могла бы составить отличную пару многим отъявленным мошенникам, например, таким, как Кальвин.

Она ждала, стараясь хранить почтительное молчание. Люк выждал длительную паузу, испытывая терпение бедной женщины, и только потом открыл глаза.

— Господь благослови, Кэтрин, — сказал он.

Рэйчел не пошевелилась, пребывая в состоянии глубокого сна.

— Ты должен предпринять меры по отношению к Кальвину, — сказала Кэтрин. — Он становится неуправляемым.

— Мне казалось, что это Анжела Макгинесс неуправляемая, — заметил он.

— Дело не в ней — с ней давно все ясно. А вот поведение Кальвина становится хуже день ото дня. Ведь ты не станешь отрицать, что это он несет ответственность за то, что случилось с Рэйчел? Что он намеренно подставил под угрозу ее жизнь?

— Я не отрицаю. Мне только непонятно, зачем он это сделал.

— Наверное, он считает, что она опасна. Но это же смешно! Нам незачем тревожиться, у нас нет никаких секретов. Рэйчел всего лишь обездоленная молодая женщина, которая пытается найти смысл жизни. Мы можем ей помочь. Если только Кальвин постарается сдерживать свои кровожадные инстинкты.

— Когда дело касается меня, Кальвин может немного… перестараться, — сказал Люк. — Я не думал, что присутствие Рэйчел так его встревожит. Я поговорю с ним. Думаю, он уже раскаялся в том, что случилось.