Робинзон из-под моста

– Не зажимайся. Что ты как робот Вертер? Будь свободнее. Это простые люди, такие же, как и мы.

– Прости, я постараюсь.

В театре давали "Мертвые души" Гоголя на новый лад. Меня с первых минут увлек спектакль, интерпретация произведения которое я старательно избегал в школе. Было смешно, остро. Актеры играли гротескно, по-театральному, оттого их шутки, или нелепые ситуации казались еще комичнее. В какой-то момент я хотел поделиться с Татьяной, но заметил, что она спит. Ее повело, она упала мне на плечо и осталась спать на нем. Мне пришлось сдерживать смех, чтобы не разбудить ее.

– Тебе понравилось?
– Спросила она, когда мы вышли на улицу.

– Очень.

– Я рада, что поучаствовала в твоем культурном развитии. А меня что-то сморило. Куда теперь пойдем?

– Ты не устала?

– Я-то нет, а ты?

– Я в тонусе. Полный тургор. Недалеко от моей работы конеферма, там сейчас аттракцион катания на тройках, в санях с колокольчиком.

– Да ты что? Погнали туда. Я ни разу в жизни не каталась на лошади.

На самой городской окраине народу, желающего предаться развлечениям, было не меньше, чем в центре. Сотни машин стояли у размеченного красной лентой импровизированного ограждения. Люди, желающие заработать в праздники, были и здесь. Чай, кофе, горячительные напитки, баранки, пирожки, блины под аккомпанементы баянистов и частушки одетых в пестрое теток, должны были продаваться веселее. И это работало. Народ толпился везде, где требовалось потратить деньги.

– Жеванем?
– Спросила Татьяна.
– Дама угощает.

– Тогда я плачу за катание.
– Мне не хотелось походить на бедного родственника.

– Идет.

Татьяна купила по кофе, и по ватрушке с творогом. На свежем воздухе еда казалась гораздо вкуснее. Я занял очередь к экипажу и оплатил билет. На покатушках было четыре тройки. От лошадиных тел, одетых в попоны, валил пар. Видно, горожане основательно их укатали. Дети и родители, весело забирались в сани и так же весело их покидали, после катания. Детям, под наблюдением, разрешали потрогать тело лошади. Животное лиловым глазам косилось на детишек, осторожно прикасавшихся к подрагивающей и влажной коже. Если лошадь начинала прядать ушами или издавать звуки, дети испуганно отдергивали руку.

Подошла наша очередь. Я первым ступил в сани и подал руку Татьяне. С нами поехала мамаша с мальчиком пяти лет. По выражению лица ребенка сложно было понять, он впал в ступор от страха, или от радости? Его глаза замерли на лошадях, как примагниченные.

– Вадика напугала лошадь в деревне. Он боится их, в кошмарных снах видит. Врачи сказали, что надо клин клином вышибать. Хочу показать ему, что лошадка это весело.

– Вадик, лошадка добрая, она любит детей, поэтому катает их.
– Татьяна обратилась к нашему соседу добродушным голосом.

Вадик нашел в себе силы отлепить взгляд от лошадей и перевести его на Татьяну. В этот момент извозчик дернул вожжи, и сани резко подались. Мальчишка вцепился матери в рукав. Мамаша прижала его к себе.

Морозный ветер ударил в лицо. Глаза заслезились от него и от ослепительно белого снега. Полозья зашумели по прикатанному снегу. Колокольчик зазвенел под рывками лошадей. Татьяна взяла меня за руку. В ее глазах снова стояли слезы. На это раз, скорее от ветра, чем от чувств. Круг был небольшим. Через пять минут мы его закончили.

– Понравилось?
– Спросил я Татьяну.

– Да. Мне снова захотелось остановить время, чтобы растянуть момент.

– А я подумал, что этот день бедные лошадки запомнят надолго. Загоняли их сегодня.

– Тогда я тоже лошадка, потому что запомню этот день надолго.
– Татьяна вздохнула.
– Пойдем еще куда-нибудь?

– Честно сказать, уже не хочется.

– И мне. Как до тебя добираться будем?

– Напрямки. Я же тут каждую тропинку знаю. Правда, их сейчас замело.

– Напрямки, так напрямки. Веди Сусанин.

До моего склада вела дорога, а потом мы свернули в поле. Сумерки быстро превратились в ночь. Продвигались мы медленно, потому что сугробы местами были по колено. От нас валил пар, как от лошадей, на которых мы недавно катались.

– Это отличное завершение нашей прогулки.
– Пыхтела Татьяна.
– Загонять меня под конец дня. Скоро там твоя берлога?

Я свистнул. В ответ раздался собачий лай. Это отвечал мне Константин.

– Скоро, почти пришли.

Одежду снова надо было сушить. Мы разделись и сделали это привычно и естественно, как супруги с большим стажем.

– Как хочется есть!
– Татьяна полезла искать остатки еды с праздничного стола.
– О, яйца с чесноком и сыром, папа мой любит.
– Татьяна понюхала.
– Живые, вроде, будешь?

– Конечно. Почему мы не подумали еды в городе купить?

– Ты хозяин, ты и думай.

– Я думал, когда не ждал тебя в гости. Вот мои запасы.
– Я откинул тряпку, закрывающую небольшой ящик у стены. В нем лежало несколько пакетов с крупами и макаронами и несколько пестрых пачек лапши и картофельного пюре быстрого приготовления.

– Ты, не правдолюб, Толик, ты жуткий врун. У тебя тут запас на целый месяц.

– Я подумал, что ты хочешь праздничной еды.

– Праздник у меня идет от души, а не из желудка. Жру, когда весело.

Татьяна бесцеремонно раскидала весь мой продовольственный запас.

– Я пюрешку буду, а ты?

– Тоже.

После ужина, не такого обильного, как все предыдущие, мы поняли, что у нас еще остались силы. Так как не было алкоголя, способствующего коммуникации, то ни я, ни Татьяна никак не могли озвучить свои мысли насчет продолжения праздника. Ну, вы понимаете. Я был не искусен в подобных намеках и труслив.

– Толик, покажи мне, как у тебя надо заняться йогой, чтобы помыться?
– Попросила Татьяна.

Я поставил воду, поставил матрац на ребро и показал, стараясь не быть чересчур физиологичным.

– Спасибо, поняла. Вам с Костиком лучше это не видеть. Погуляйте пока.

Я напялил еще не просохшую одежду и вышел на улицу. На дворе начинался снегопад. Я любил его, потому что чувствовал, как весь мир под мостом становится только моим. Мой мир становился маленьким и уютным. Из маленького оконца на снег падало пятно света, делая мой мир еще уютнее.

Удержаться, чтобы не подсмотреть в окно за моющейся Татьяной я не мог. Голая девушка в моем доме была продолжением сказки. Под ногой хрустнул снег. Татьяна показала мне в окно кулак и поставила перед ним электрический чайник. Чары сказочного мира рассеялись. Мне осталось только раздразнить Константина и устроить с ним догонялки.

– Ээээй! Собачатник! Ты будешь мыться?
– Крикнула Татьяна в приоткрытую дверь.

– Буду!
– Я уже знал, что за этим последует.

Татьяна была в моей майке, с полотенцем на голове. Классический вид девушки после душа или ванны.