Робинзон из-под моста

– Ты прогонишь на мороз несчастную девушку?
– Спросила Татьяна.

– Я бы не хотел, чтобы ты смотрела на меня, когда я пытаюсь удобно устроиться. Это зрелище не для слабонервных.

– А ты же пытался подсмотреть? Это был ты, или Костик?

– Я.
– Признался, хотя и желал свалить вину на собаку.

– Ладно, недолго, а то застужу свои женские причиндалы.

– Я мигом, опыт уже есть.

Константин с Татьяной шумели на улице, пока я наводил чистоту. После мытья стало приятно и легко на душе. В глазах Татьяны, когда я позволил ей зайти, уже играли чертики. Она смотрела на меня, как на кусок жареного мяса смотрит несостоявшийся вегетарианец. Как-то сами собой отпали ненужные слова. Чертики выпрыгнули из ее глаз и пробрались в меня. Константин был удивлен, что его оставили на улице. Он тявкнул пару раз под дверью и успокоился.

Фирма, производитель надувных матрацев, должна была гордиться своим изделием. Перегрузки, которые он перенес в эту ночь, были запредельными. Зато все остальное в доме не выдерживало наших активных утех. Что-то упало на пол, что-то хрустнуло. Но мне было плевать на все, что не было связано с телом Татьяны. Оно было в руках, под губами, бледно отсвечивало в темноте.

Та ночь была похожа на нашу первую тем, что я снова не мог ее вспомнить в деталях. Калейдоскоп из ярких картинок, ощущений и томного послевкусия. К утру мы измотались и уснули на полуслове. Разбудил меня глухой звонок телефона. Кто-то настойчиво дозванивался до Татьяны. Она, утомленная ночными приключениями, ничего не слышала. Я ждал, когда телефон перестанет звонить, но он замолкал на минуту и потом снова начинал звонить. Причина для такой настойчивости должна быть серьезной.

Татьяна спала раскинувшись, придавив меня ногой. Мне жалко было ее тревожить, чтобы встать и найти телефон. Но этот звонок мог быть для нее важным. Я зашевелился. Татьяна зачмокала губами и перевернулась ко мне спиной. Я вытянулся с матраца вперед и раскидал наши одежды. Телефон звонил в куртке. Его звонок стал громче. Татьяна подняла сонное лицо с подушки.

– Тебе звонят. Уже полчаса, наверное.

– Дай телефон.
– Она протянула руку. Я подал.
– Мать звонит. Потеряли меня. Аллё, мам, привет, чего звонишь? Спала..., да ты, что, обед уже. Вот я подрыхнуть..., пусть орет, скажи, вечером приеду. Всё, пока.
– Татьяна бросила трубку.
– Привет, секс-машинка.

– Привет.
– Комплимент мне понравился.
– Уедешь сегодня?

– Да, папа там бушует, мать жалко, без меня всё ей достается. Все хорошее во мне от папы, все плохое от мамы. Ставь чайник, попьем, да буду собираться.

Я готовил завтрак, а на душе было чувство, как будто поминки собираю. Мы оба молчали. Татьяна от того, что ее ждало дома, я от того, что меня ждало без нее.

– Как сюда такси вызвать?
– Нарушала она молчание.

– Шестой километр.

– Эхе-хе, никто не знает, что под мостом есть новый адрес.

– И подольше пусть не знают.

Мы позавтракали и молча собрались.

– Проводишь?
– Спросила Татьяна с надеждой, как будто я мог ей отказать.

– Не позерствуй, конечно провожу.

Втроем, мы вышли на дорогу, и дошли до столба с указателем "6". Татьяна вызвала такси.

– Как тебе Новый год?
– Спросила она.

В подтексте вопроса звучало примерно следующее: "Тебе понравилось, что я приезжала?"

– Очень. Это был лучший Новый Год в моей жизни. Побольше бы таких праздников в году. А как тебе?

– Знаешь, Толик, мне, конечно, тоже все понравилось. Я отдохнула по-настоящему, расслабилась полностью, чего давно не могла себе позволить, только я не обещаю, что приеду еще. Душа захотела праздника, я приехала. Когда она захочет в следующий раз, я не знаю, и я не хочу делать тебя жертвой своих капризов. Не бери меня близко к сердцу. Я, шаболда, Толик. Относись ко мне соответственно и у тебя не будет разочарований в жизни.

Я сник и опустил глаза. Я ведь понимал, что мы даже близко не пара, и то, что между нами произошло, стечение каких-то нелепых обстоятельств. Судьба зачем-то свела нас вместе. Может быть, решить наши проблемы, а может, подсунуть новых неприятностей. Татьяна увидела, какой эффект произвели на меня ее слова и в качестве компенсации подарила мне долгий поцелуй.

Подъехало такси. Водитель странно на нас посмотрел. Татьяна чмокнула меня в щеку.

– Пока! Как доеду, напишу сообщение.

– Хорошо. Давай, пока.

Татьяна прыгнула на заднее сиденье. Успела махнуть на прощанье, прежде чем такси, поднимая снежную, пыль быстро скрылось вдали.

Отношения между людьми, их чувства друг к другу находятся в понятиях метафизической вселенной. Как только два человека начинают испытывать чувства, вселенная вешает между влюбленными канат. Когда чувства у пары одинаковые, канат никуда не двигается и центр его висит над линией с надписью "гармония". Как только один из пары начинает испытывать более сильные чувства, он перетягивает канат на свою сторону. Это приводит к тому, что второй партнер теряет чувства.

Если моя теория верна, то я тащил Татьяну волоком на свою сторону. В голове не укладывалось, как после такого, что было у нас ночью, можно вот так заявить: "Когда приеду, не знаю, жди, если что, но лучше, не надейся". Кровь кипела от воспоминаний, в руках еще остались ощущения прикосновений. Надо обладать или огромной силой воли, или не любить совсем, чтобы поступать так хладнокровно.

Два дня я был в депрессии. Не ходил на работу, не готовил, не уделял внимания Константину. Татьяна мне писала общими фразами, как будто между нами ничего не было. Я чувствовал, как подо мной разверзлась черная дыра уныния, и я добровольно лечу к ее дну. Хреновое состояние, причем ничьей вины, кроме моей, в этом нет. Я не ел, не готовил, валялся на матраце, который еще хранил аромат тела Татьяны.

Меня спас Константин. На третий день моей депрессии, он убежал на свадьбу и вернулся к вечеру с окровавленной передней лапой. Припрыгал по сугробам на трех, измотавшись до такого состояния, что сразу упал, как только я открыл ему дверь. Вся лапа была в крови. Кожа, сорванная клыками, болталась лохмотьями. Глаза Константина выражали уверенность, что я знаю, что делать с его проблемой. После того случая, думаю он держал меня за собачьего доктора.

Рана была серьезной, и это отрезвило меня. Какого черта я раскис как баба, когда мой друган ведет себя, как настоящий мужик. Молчит и терпеливо сносит мои попытки обработать рану. Мысленно, я послал подальше черную дыру депрессии. Она схлопнулась и улетела в другую вселенную. Я перестал ее кормить. На душе стало легко, потому что остались только светлые воспоминания, которые можно было воспроизводить в памяти снова и снова, получая удовольствие.

Дни побежали веселее. Мы по-прежнему ежедневно переписывались с Татьяной, обходя стороной тему возможной встречи. Константин быстро пришел в себя и снова бегал, как ни в чем не бывало. Дни становились длиннее. Солнце начинало греть по-весеннему. На склонах появились первые проталины. С моста днем начиналась грязная капель. Я с нетерпением ждал времени, когда смогу вытащить свой велосипед и приехать на нем на работу. Но это было нескоро.

Пока не наступило настоящее тепло, я расчистил склон от снега, выше дома. Я боялся, что меня может затопить. Ледяные стены еще держались и давали мне защиту от ветра, который под мостом был всегда. Весеннее пробуждение природы заряжало меня оптимизмом и хорошим настроением. Особенно меня впечатлило первое пение жаворонков. Вокруг еще лежал снег, а в небе заливались птицы. Я понял, всё, весна пришла окончательно.

Весеннее таяние началось дружно. С юга налетел теплый ветер и снег начал таять на глазах. Ручьи, стекающие с полей и обочин дорог стремились попасть в старое русло реки, протекающей под моим мостом. Ее бурный поток не прекращался даже по ночам, когда температура падала ниже ноля градусов.

Кажется, это была среда. В тот день я задержался на работе до темна. Константин остался дома, и я возвращался с работы в темноте и одиночестве. Дорогу я знал наизусть, и спокойно ориентировался ночью. Мне попадались лужи, уже прикрытые тонким ледком. С утра я пошел на работу в зимних сапогах и теперь жалел об этом. То и дело попадая в лужи, я набрал полную обувь воды. Меня это расстроило и захотелось быстрее вернуться домой.