Робот и бабочка
Шрифт:
Рассказала раковина и про большой старинный корабль, который потонул целых две тысячи лет назад. Любопытная рыба-пила, желая узнать, что у него внутри, распилила его своим носом-пилой. Оказалось, он был нагружен кувшинами с вином — амфорами, и — вы только представьте себе! — один шалопай осьминог, прихватив щупальцем камень, открыл горлышко у амфоры, высосал содержимое и так налакался, что перепутал все свои многочисленные ноги, они сплелись в клубок и до сих пор, небось, не распутались. Будет знать, как пьянствовать, ха-ха!…
У Ките и Пите, жадно слушавших рассказы океанской жительницы, чуть глаза на лоб не вылезали, а рты вообще не закрывались. Ну и ну…
— А дальше?… А что еще было?…
И раковина продолжала свои рассказы — что же оставалось ей делать в этой скучной, захолустной дыре по имени аквариум?
— В один прекрасный день, — говорила она, — к нам на дно океана нырнул человек с аквалангом. К поясу у него была подвешена большая корзина. А дна в этом месте, надо вам сказать, просто видно не было от всевозможных раковин — бери любую. Но этот человек разыскивал самую большую и редкую и поэтому ухватил меня! — Раковина самодовольно, усмехнулась. — Так попала я сначала в корзину, а потом в корабельную каюту. Приглянулась самому капитану, и он оставил меня у себя. Ну, я постаралась, и плаванье в тот раз оказалось особенно удачным. Капитан понял, что я приношу ему счастье, что я — счастливый талисман. С тех пор он всегда берет меня с собой в дальние рейсы, а во время бури, чтобы все хорошо кончилось, привязывает к мачте. Так и получается: я рассекаю высочайшие волны и вывожу корабль из всех опасностей!
— Так почему же… — начала было Ките, но Пите снова опередила ее:
— Почему же тебя бросили в аквариум?
— Потому что, лежа на полке, я пересыхаю, — объяснила раковина. — Время от времени мне необходимо отмокать, чтобы прийти в себя перед новым плаваньем в Атлантический океан.
— В Атлантический океан! — повторили в один голос рыбки. И Ките громко вздохнула:
— Какая же ты счастливая…
— Да, я счастливая, — не стала спорить раковина. — Почему бы мне не быть счастливой, если я приношу счастье другим?
И, утомленная долгой беседой, она сладко уснула — ей и вправду совсем нечего было делать в этом скучном, тесном стеклянном ящике.
А рыбки не могли уснуть. Взбудораженные удивительными историями, о которых поведала гостья, они забились в свой уголок за водорослями и потихоньку шептались.
— Я бы все на свете отдала, — говорила Ките, — чтобы хоть разочек нырнуть в океанскую глубину.
— Пусть, — вздыхала Пите, — пусть меня рыба-пила перепилит, только бы поплавать по трюмам затонувшего корабля…
— Или по таинственным коралловым лабиринтам…
— Где сверкают оранжевые морские звезды…
— А может, — замечталась Ките, — может, и я подружилась бы со страшной акулой, стала бы вытаскивать у нее из зубов крошки…
— А я помогла бы тому бедняге осьминогу разобраться с ногами…
— Неужели мы никогда-никогда не увидим океана?
— Лучше уж было бы не слышать о нем, — всхлипнула Пите.
— Да, — глотая слезы, дрожащим голосом произнесла Ките, — ведь до сих пор мы с тобой были так счастливы…
— И думали, что аквариум — самое лучшее место в мире…
— И что наша монетка — величайшее сокровище…
— А теперь стало тесно и скучно…
— Как в тюрьме… Куда ни поплывешь, всюду натыкаешься на стеклянную стену…
— Тс-с-с! — предупредила Ките.
Рыбки прислушались: раковина сквозь сон что-то бессвязно бормотала:
— Уже… уже… к мачте… крепче вяжите… Спасибо. Фу-фу. Привет, рыба-пила!
Что теперь пилишь?… Представляете — в тесный стеклянный ящик… Эй, ну-ка, и мне амфору с вином!… Да здравствует Океан…Потом она повернулась на другой бок и утихла, а рыбки зашептались дальше:
— Наверно, ее скоро снова возьмут в океан.
— О, если бы она могла и нас прихватить!
— А как? Нет, это невозможно.
— Знаешь, — Пите от восторга закружилась на месте, — знаешь, что я придумала?
— Что?
— Я придумала, как нам попасть в океан!
— Ну так скорей говори! — перебила ее Ките.
— Видишь, внутри у раковины пусто. А разве это не прекрасное убежище для нас? Попасть в него можно через вот ту дырку. Залезем, спрячемся и дождемся, когда раковина снова отправится в плаванье…
— Ну, дождемся, и что?
— А то, что капитан во время бури привяжет свой счастливый талисман к мачте, и когда раковину захлестнет волна, мы выскочим из нее и — бульк! — в океан!
— Вот это да!
Сказано — сделано! Рыбки подплыли к спящей гостье и шмыгнули внутрь, в глубокий, темный, сужающийся, полный странного гула и воды коридор. Успели они как раз вовремя: вскоре капитан вытащил раковину из аквариума и отнес на корабль, в свою каюту.
Берег остался позади — корабль отправился в дальнее плавание. Через неделю он уже бороздил волны Атлантического океана.
И вот однажды ночью разразилась сильная буря. Корабль швыряло, как щепку, и капитан привязал свой талисман к мачте. Высоченные волны захлестывали палубу, красавица-раковина гордо встречала и рассекала своими рожками их пенные гребни. Соленая вода проникла внутрь ее лабиринта, добралась до самых его отдаленных уголков и, выливаясь обратно, вынесла оттуда высохших глупышек — Ките и Пите.
И все-таки они попали в Океан!
БЕССЛАВНАЯ ПОБЕДА
Склоны огромного оврага (на самом-то деле — небольшой промоины, размытой вешними водами) до отказа забиты множеством букашек — черных, рыжих, золотых, серебристых, пестрых. Взобравшись на камень, жук-усач во всеуслышание объявляет:
— Прыжок в высоту выполнит щелкун красноногий!
Шумит, гудит овражек — не просто овражек, а букашечный стадион, и жук-усач не просто жук, а главный судья соревнований по прыжкам в высоту — одному из самых популярных среди насекомых видов спорта. В центре стадиона — два высоких прямых стебелька ржи, а между ними натянута паутинка. Через нее-то и прыгают. Поначалу состязалось больше сотни прыгунов, но многим не удалось взять высоту, и они выбыли, остались лишь самые прыгучие: щелкун, скакун, цикада, блоха и зеленый кузнечик.
— Итак, прыгает щелкун, — повторяет судья. — Паутинка установлена на высоте двухсот шагов сороконожки.
Щелкун подходит к стебелькам и — что бы вы думали! — укладывается под ними на спину. Лежит неподвижно, задрав вверх всю шестерку своих красных ножек.
— Щелк-щелк-щелк, — пощелкивают на склонах овражка щелкуны-болельщики, подбадривая своего представителя, конечно, они надеются, что он станет чемпионом.
А щелкун красноногий по-прежнему лежит на спинке и вдруг, словно подброшенный невидимой рукой, взмывает в воздух — вверх ногами! Из всех жуков одни только щелкуны умеют прыгать таким способом. Взлетел, перевернулся в воздухе, и, к несчастью, при этом задел одной из ножек за паутинку, она рвется, и спортсмен падает на взрыхленный песочек. Не удалось! С досады он лупит ту несчастную ногу, которая задела паутинку, всеми остальными ножками и кричит: