Робот и его девочка
Шрифт:
Он развернулся, чтобы уйти, и тут Тимур схватил его за плечо, подпихнув бинокль и сориентировав по направлению. Серафим сначала ничего не увидел, потом, всмотревшись внимательно, обнаружил в районе главного КПП два небольших силуэта.
– Дети? – изумился Сима.
– Подозреваю, что да, – Тимур кивнул.
– Откуда они взялись?
– Ещё бы я знал…
– Что будем делать? – Серафим то поглядывал в бинокль, то на командира.
Тимур замялся. Они ведь совершенно ничего не знают ни об институте, ни о его обитателях. Возможно ли, что дети местные? Да. Есть ли вероятность, что
Ситуация складывалась противоречивая, не дававшая выбрать правильного решения. Кидаться очертя голову – угробить парней. Ничего не предпринимать – подвергнуть опасности детские жизни. Существовала же такая угроза? Конечно.
Тимур ещё пребывал в размышлениях, когда со стороны института раздался выстрел. Что же там за калибр, раз и дождь стрельбы не заглушил?!
– Поднимай всех наших! И сообщите Павлову! – скомандовал Тимур. – А я попробую подобраться поближе!
Глава 3
Рязань, 2349 год.
После того, как на базе аэропорта «Турлатово» создали транспортно-логистический хаб, скучать Незабудке, искусственному разуму, управлявшему всей инфраструктурой, стало некогда. Работа кипела, самолёты летали, как в старые-добрые времена, пассажиропоток тоже был впечатляющим. Поступил входящий видеовызов. На экране возник Этот, самый известный в стране робот-помощник и её, Незабудки, лучший друг.
– Привет, подруженция, – поздоровался он. – Как твои дела?
– Привет, малыш! Пашу, словно старичок-лесничок на пожаре!
– Небось, и в карты поиграть некогда?
– Да какое там! Но мне нравится. Давно с таким удовольствием работу не делала.
– Как Пятитысячный? Сто лет его не видел.
– Да и я сейчас нечасто его вижу, – вздохнула Незабудка. – Из командировок не вылезает.
– Ругается на меня? Ведь это я всем хлопот прибавил.
– Да что ты! Наоборот. Благодарит каждый раз. Он пассажирам в полёте рассказывает, как мы человечество спасали, песни им поёт, фотографиями хвалится.
Этот засмеялся.
– Здорово! Мама вам привет передаёт.
– И ей тоже!
– Слушай, я тут подумал… Может, мы в гости как-нибудь заскочим. Давно уже не виделись.
– Отличная идея! Я тогда график изучу, посмотрю, что куда подвинуть можно, чтоб поставки не пострадали и Пятитысячный был свободен, тогда тебе дату и сообщу.
– Договорились, – Этот снова помахал рукой. Теперь уже на прощание.
Радостное предчувствие будущей встречи настолько переполнило Незабудку, что она запела:
Однажды солнышко взойдёт,
Разгонит тьму вокруг.
И грусть-тоска моя уйдёт:
Ко мне приедет друг!
Машинным маслом напою
Я гостя от души.
Постой! Сейчас ещё налью!
Ну, что ты, не спеши!
На масло так не налегай,
Знай меру, дурачок!
А то польётся через край
И в уши затечёт!
Милый друг, если вдруг
Ты поймёшь, что вокруг
Не осталось людей, – не робей!
Ты ко мне приезжай
И со мной погуляй,
С самой
верной подругой своей!Мы с другом сядем у окна
И будем с ним болтать.
Ура! Я больше не одна,
Не нужно унывать!
Потом побродим под луной,
Обсудим все дела.
С утра возьму я выходной,
Ведь ночью не спала.
И снова солнышко взойдёт,
Разгонит тьму вокруг.
Но грусть уж больше не придёт:
Ко мне приехал друг!
Милый друг, если вдруг
Ты поймёшь, что вокруг
Не осталось людей, – не робей!
Ты ко мне приезжай
И со мной погуляй,
С самой верной подругой своей!
Новосибирская область, 2349 год.
Мама была единственной робоняней, носившей собственное имя. Да, оно ничем не отличалось от прозвищ других таких же роботов, но его писали с большой буквы и произносили с какой-то особой интонацией. Ещё бы! Она входила в учёный совет и стояла у истоков современной цивилизации, возрождённой группой под руководством Этого. Кроме Мамы, туда ещё входили Незабудка и «самый комфортабельный российский самолёт» Пятитысячный. Друзья сумели найти институт клонирования и убедить присматривавшего за ним профессора начать процедуру воссоздания нового человечества.
Мама посмотрела на Павлова. За последнее время он похудел и осунулся. В свои двести тридцать лет Иван Петрович продолжал выглядеть на сорок с небольшим, а вот обрамлённое русыми волосами лицо заострилось, на когда-то гладко выбритых щеках появилась щетина, глаза покраснели. Даже спорт и здоровое питание не спасали от истощения. Слишком многое на него свалилось, слишком много сложных и ответственных задач приходилось решать. И пока ещё не выросло достойного помощника или преемника, которому можно было бы передать дела. Точнее, всякий раз, когда появлялся кто-то подающий большие надежды, ему находилось применение в других научных учреждениях, а профессор в итоге оставался один на один с кучей важных дел.
– Петрович, ты б передохнул… – они уже давно перешли на «ты». – А то выгоришь скоро.
– Рад бы, – Павлов шумно выдохнул, – а кто работать за меня будет?
– Ты про делегирование слышал? – спросила Мама.
– Конечно. Но кому? Все, кто руководит институтами или отделами, уже и так при деле и на своём месте. Их просто так не выдернешь и лишним не загрузишь.
– Это да. А если, допустим, поискать среди совсем молодых? Кто только дипломы получил. Они и учатся быстрее, и замену проще подобрать.
Павлов удовлетворённо закивал.
– Вы, книжные черви, абсолютно не приспособлены к жизни, – сказала Мама, – поэтому элементарные вопросы приходится решать за вас. Давай Этого позовём и посовещаемся.
Новосибирская область – Новосибирск, 2349 год.
Вертолёт взмыл с посадочной площадки и понёсся над институтом. Этот припал к окну. С момента его первого визита сюда территория сильно изменилась. К главному корпусу пристроили несколько дополнительных секций, а вокруг него вырос уютный академгородок с малоэтажной застройкой, спортивными и детскими площадками. Лавочки, беседки, аккуратные скверы… Живи себе да трудись на благо науки!