Робот и его девочка

Удивительно, но Иван Петрович не особо и сопротивлялся, когда Этот предложил не откладывать в долгий ящик и сгонять в Рязань. С одной стороны, любые вопросы легко обсуждались дистанционно, только тогда профессор бы продолжал прозябать в стенах НИИ. Роботы же хотели, чтобы он немного развеялся, да и лично пообщаться с друзьями очень приятно. Сколько же они не виделись? Года три? Четыре? Пять лет? Забот и хлопот у всех прибавилось, и время проносилось незаметно даже тех, кто его ощущает совсем по-другому, нежели люди.

До аэропорта добрались быстро. Там компанию дожидался сам мэр, Иннокентий Ферапонтович, облачённый во фрак и цилиндр. Его супруга подготовилась к торжественной встрече гостей ничуть не хуже, надев пышное платье с кружевами и украсив парик аккуратной заколкой в виде морской звезды, инкрустированной блестящими стразами. Увидев Маму, Офелия Робертовна радостно вскрикнула и заключила подругу в объятья. Пока робоняни обнимались, мэр учтиво поклонился, пожал руки Этому и Павлову, после чего сообщил:

– Решил лично поприветствовать уважаемых гостей! Да, светская жизнь у нас сильно наладилась, и туристов стало больше, мы же не убогая провинция, но вашего уровня фигуры появляются нечасто!

Когда обмен любезностями закончился, Иннокентий Ферапонтович продолжил:

– Позвольте представить моего дражайшего товарища! – мэр указал в сторону своего лимузина, где с отрешённым видом стоял ещё один робот-ассистент.

Его голову украшал берет с красным помпоном, на шее громоздился огромный бант, а бордовая атласная рубашка была заправлена в атласные же брюки-клёш. Услышав, что разговор зашёл про него, ассистент встрепенулся.

– Георг Никодимович Пяткин, известный драматург, занимавшийся постановкой пьес в нашей потешной палате! Прошу любить и жаловать!

Пяткин приподнял берет и кивнул.

– Позвольте поцеловать вашу руку! – обратился он к Маме. – Разумеется, если ваш кавалер не возражает.

Этот помотал головой. Георг Никодимович вложил Мамину кисть в свою ладонь и имитировал поцелуй.

– Вы очень галантны! – Мама хихикнула.

– Иному не обучен, – констатировал Пяткин. – А скажите, господа, не видится ли вам, что в моём образе чего-то не хватает?

– Мне кажется, – ответил Павлов, – он достаточно элегантный и запоминающийся.

– Я подумываю добавить в него какую-то изюминку. Например, завести себе муравьеда и прогуливаться с ним по городу…

– Изящно! – восхитился Этот. – Где бы ещё его взять, муравьеда-то…

– Да-а-а… – расстроенно протянул Георг Никодимович. – Здесь у нас проблема вырисовывается…

– Господин Пяткин, – мэр решил сгладить ситуацию, переведя разговор, – захотел проехаться по городам нашей Родины с лекциями. Помочь молодёжи разобраться в тонкостях искусства, посеять разумное и вечное.

– Похвально! – профессор повторно пожал драматургу руку. – Значит, летите с нами?

– Почту за честь, – Пяткин снова приподнял берет. – У меня, знаете ли, и личные мотивы присутствуют. Не буду скрывать, что давно искал встречи со всеми вами. Хотелось бы в пути вас расспросить о разном. Есть у меня идейка одна… Для пьесы небольшой. В авангардом стиле. Мюзикл-перевёртыш по мотивам вашей истории.

– А почему «перевёртыш»? – удивилась Мама.

– В том-то вся и соль! – усмехнулся Георг Никодимович. – Зрители учат все вокальные партии и исполняют их из зала, а герои пьесы наблюдают за ними со сцены и аплодируют.

– О-о-о… – восторженно простонал Иннокентий Ферапонтович. – Как же свежо! Талантище, просто талантище!

– Что ж, дорогие мои, – подала голос Офелия Робертовна, – не смеем вас задерживать! Расписание есть расписание, нарушать мы его не вправе. Когда вернётесь, обязательно заглядывайте в гости. Отказы не принимаются.

Ещё минут пять ушло на прощание и пожелания доброго пути, затем друзья наконец-то расстались, и учёный совет в сопровождении драматурга отправился грузиться на борт.

IV

Рязань, 2349 год.

Незабудка всё видела и знала, но искренне завизжала от радости на всю диспетчерскую, когда туда вошли Этот, Мама и Павлов. Пятитысячный, который их и привёз, тоже уже подключился.

– Как же я по тебе соскучилась, мой маленький! – Незабудка обняла Этого руками робота-уборщика.

– Смотри, кого нам удалось из его норы вытащить, – Этот указал на профессора.

– Иван Петрович, рада с вами лично познакомиться!

По странному стечению обстоятельств ранее они никогда не встречались, контактируя строго дистанционно. Павлов учтиво поклонился.

– Так, так, так… – сказал Пятитысячный. – Смотрю, нас пятеро. А не расписать ли нам «пулю»?

– Да ты ж продуешь опять! – Этот хитро мигнул «глазами».

– Посмотрим! – задорно выкрикнул Пятитысячный.

Павлов непонимающе посмотрел на роботов.

– Сейчас в преферанс будем играть, – объяснил Этот.

– Да я в карты как-то не очень, – стал отнекиваться профессор.

– Значит, в кои веки продует кто-то другой, – засмеялась Мама. – Там всё просто. Быстро разберёшься.

– Стойте, но мы же хотели обсудить выбор помощника…

– Потом поговорим, – отрезала Мама. – Сейчас у нас карты, настолки и караоке.

– Подожди-ка, – возмутился Павлов, – ты же говорила, что мы всё быстро обсудим и за один день обернёмся!

– Да? Не может быть. Ты что-то путаешь.

– Расслабься, Петрович, – Этот приобнял его за плечи, – отпуск у тебя недельный. Мы уже всё утрясли и всем задачи нарезали. Не пропадёт без тебя человечество за семь дней.

Павлов задумчиво пожевал губу, а потом спросил:

– На что играем?

V

Играли на печенье, используя съедобные кругляши в качестве фишек. Павлов, похоже, лукавил по поводу карт. Играл он превосходно, почти не уступая Этому. Через несколько часов все устали и сделали перерыв.

– Как же хорошо, братцы! – Павлов откинулся на спинку стула и потянулся.

– Конечно, хорошо, – подтвердила Мама. – Ну, давайте обсудим вопрос с помощником?

Все согласились.

– Каковы критерии отбора? – спросила Незабудка. – Пол, возраст, специальность, оценки в дипломе?