Роботы божьи
Шрифт:
Репес отрывисто вздохнул и вытер пот со лба. Облаков не было и яркое солнце светило прямо на сидящую на балконе троицу. Слепящие лучи проникали, казалось, в толщу плоти, нагревая ее, словно дистанционная микроволновая печь. Однако Егор был так увлечен историей, что едва замечал жару.
– Сейчас я понимаю, что напрасно поделился с ними - как и с тобой сегодня. Этим я погубил их. Но тогда... Я бы с ума сошел, взорвался, если бы не поделился хоть с кем-то! Перед самым отъездом домой Мюллин показал мне еще одну вещь...
– А где сейчас ваши друзья?
– спросил Егор.
– Умерли...
– сказал Репес дрогнувшим голосом.
– Они поверили мне, к своему несчастью. Первым ушел Ильин. Застрелился, как Костя Нелидов. Потом Кобылин: стал пить, много болтать и однажды исчез. Полиция
Репес вздохнул.
– А недавно исчез Юра Захарьин. Мы с ним до последнего поддерживали связь. Он проработал в Гулле еще год после меня, потом уволился. Никуда устроиться не сумел. Мысли о Хозяевах подкосили его. Работодатели, едва завидев его убитую физиономию, без слов указывали на дверь. Так что он просто проживал заработанные в Гулле деньги. Жизнь вел тихую, неприметную. К саморазрушению он не был склонен, поэтому не запил, и с собой не покончил. С женой только развелся, я тебе рассказывал. Через пару дней после исчезновения его нашли в канале. Та же картина: мертвое тело со следами пыток. Уверен, его пытал тот же ублюдок, что замучал Кобылина. Садистский почерк похож. Я не хотел тебя пугать, поэтому сказал, что Юру убили из-за соционики.
Воцарилось тяжелое молчание. Егор искал слова сочувствия, но не смог выдавить из себя ничего. Мысли ускользали, как юркие холодные рыбины. Было стыдно сознавать, что его сейчас куда больше волнует их с Наташей судьба, чем мучительная гибель неизвестных ему людей. Друзьям Репеса не помочь, они мертвы.
– Их убили из-за знания о Хозяевах?
– наконец, спросил Егор.
Репес мрачно кивнул.
– Они не должны были этого знать. О Хозяевах сообщают только функционерам со статусом не ниже директора регионального отделения. Получается, я сам погубил их. Ильин не смог с этим жить, как Нелидов до него. Кобылин и Захарьин смогли. Но кто-то решил, что им не следует жить.
– Вы знаете, кто это сделал?
– Нет. Думаю, в структурах Гулла имеется специальное подразделение. Что-то вроде эскадрона смерти, которое убирает всех, кто узнал их главный секрет: что Хозяева существуют и мы принадлежим им. Мерзавцы убивают даже коллег! А теперь, через Любу, они подобрались ко мне.
Репес замолчал, погрузившись в тяжелые мысли.
– Расскажите про муляжи серверов, - робко напомнила Наташа.
– Да, сервера...
– пробормотал священник, очнувшись.
– Как я сказал, перед самым отъездом Иоганн Мюллин показал мне еще кое-что. Мир верит, что другглы управляются серверами на антарктических подводных платформах. Правда заключается в том, что никаких серверов там нет. То, что оживляет вас, находится не в Антарктике. И это не компьютер в человеческом понимании. Гулловцы между собой называют это Источником. Официально это никак не называется, потому что оно не упомянуто ни в одном документе корпорации. Это тайна тайн, известная, может быть, считанным десяткам людей на планете.
– Значит, все объяснения про налоги и охлаждение серверов морской водой...
– начала Наташа.
– Чушь и обман! Пустые контейнеры не нуждаются в охлаждении.
– Но зачем нам врут про Антарктику?
– спросил Егор.
– В Гулле считают, что никто не сможет проверить. Армада платформ дрейфует глубоко под водой, сверху их стерегут боевые корабли. На содержание платформ и охраняющего их флота тратятся астрономические суммы. Гулловцы врут, потому что не могут показать людям Источник. Они не сумеют объяснить, что это такое и как оно работает.
Наташа слушала с горящими глазами. Егор
едва слышно подумал: "Везет ей. Сейчас бородатый волшебник Оз щелкнет пальцами и раскроет секрет ее происхождения. Что-нибудь простое и понятное - и ее мир встанет на место. А мне, после всего, что я узнал, в собственной природе уже никогда не разобраться..."– Так что же это?
– в нетерпении спросила Наташа.
– Я не могу это описать. Это не похоже ни на что в нашем мире. Оно не отсюда.
– Не понимаю, как это - не можете описать то, что видели, - удивилась Наташа.
– Когда приближаешься к этому, оно влияет на сознание, - пояснил Репес.
– Человек испытывает тягостное чувство... Не тоску, а намного хуже. Ты словно перестаешь существовать. Эта штука - из мира Хозяев, она реальнее нас. Поэтому рядом с ней ощущаешь, что тебя нет. Похоже на опыт с машиной Ворцеля в музее, только ужаснее, потому что не можешь ничего вспомнить. Я знаю, что видел это. Оно было реальным и конкретным, вот как этот стул, на котором я сижу. Вызывающе, грубо вещественным. Но, сколько бы я ни пытался вспомнить, ничего не выходит. Пустота. Словно время, что я провел там, стерто из памяти. Меня не было - и память ничего не сохранила.
– Ну, а размеры? Цвет?
Авдеев беспомощно помотал головой.
– Но эта штука... она же где-то находится физически? Где вы ее видели?
– В гулловском центре обработки данных в Калифорнии. Они построили здание специально для нее. Плосковерхую пирамиду гигантского размера, напоминающую древний мексиканский храм, только вместо лестницы огромный вход и портик с бесконечно высокими колоннами. Когда стоишь у подножия, чувствуешь себя ничтожным насекомым. Источник находится на самом верху. Мы поднимались туда на лифте. Лифт я отлично помню. Зеркала, три ряда хромированных кнопок, как в старых фильмах. Мюллин вводил код, чтобы лифт доставил нас наверх. А потом двери открылись и... пустота и страх. Помню только, что заболел потом. С меня семь потов сошло. Когда вернулся в Москву, обнаружил, что похудел килограммов на пять, не меньше.
Говоря это, Репес бережно похлопал себя по животу, словно желая убедиться, что утраченная тогда плоть вернулась и пребывает в целости и сохранности.
– Я уговорил Мюллина взять с нами Ильина. Хотели пойти все, но генерал уперся и сказал, что, кроме меня, пойдет только один. Мы бросили жребий. В наших чипах стояла дурацкая программка, чтобы быстро решать, кто платит за всех в баре по пятницам. Выпало идти Василию. Мюллин отговаривал его, напомнив о судьбе Нелидова, - ведь это он водил Костю на пирамиду во время злосчастной командировки, после которой тот с собой покончил, - и даже привел статистику самоубийств в руководстве Гулла. Из нее следовало, что почти треть функционеров уровня регионального директора и выше сразу после назначения накладывали на себя руки. Это как раз тот уровень, когда им сообщают о Хозяевах. А остальные две трети уходят из жизни в течение последующих семи лет. Мысль о том, что эти существа управляют нами, непереносима! Старик сказал, что сам жив лишь потому, что уже много лет плотно сидит на антидепрессантах. Он предупредил Ильина, что знание о существовании Хозяев лишает людей всех смыслов, превращая нас в персонажей злого мультфильма. Оно разрушает жизнь и ничего не дает взамен, кроме ужаса и страха. Это яд, который нельзя вывести. Узнав о Хозяевах, человек уже не может этого забыть. Зловещая правда губит его, наполняя отчаянием и безнадежностью. Но Ильин был храбрый парень, ничего не боялся. Сильный был. Такие быстрее ломаются, как оказалось.
– А почему вы не покончили с собой?
– неожиданно спросила Наташа.
Егору почудилось в ее голосе жестокое любопытство того сорта, что побуждает детей отрывать лягушкам лапы и раздавливать пальцами живых головастиков. Он сверкнул на нее сердитым взглядом, но бывший священник не обиделся.
– Видишь ли, девочка, - с готовностью начал объяснять Репес, - я сам много лет думал об этом. Вывод, к которому я пришел, утешителен и ужасен одновременно. Я не могу покончить с собой, поскольку знаю, что моя жизнь мне не принадлежит. Я чувствую, что не имею права этого делать. Если я убью себя, это будет вызовом тому, кто в действительности владеет моей жизнью.