Роботы божьи

– Совсем не похож на меня, - робко сказал Егор, глядя на выступающий из карточки голографический портрет.

С портрета на него угрюмо взирал грустный седой мужчина под пятьдесят. Цвет волос и прическа отдаленно походили на егоровские, но на этом сходство заканчивалось.

– Сойдет, - отмахнулась Лизергин, - с другими сходства еще меньше. Это карточки умерших. Родственники не оповещают полицию о смерти, чтобы продолжать получать пособие и еду. Я выкупаю у них карточки, подделываю голограммы и продаю. Пару дней попользуешься этой, я не успела подделать твой портрет. Если застрянешь здесь надолго, сделаю настоящую, с твоей физиономией. За отдельную плату, конечно.

Она сгребла карточки со стола и бросила в рюкзак.

– Теперь одежда. Ее тряпки, - сказала Лизергин, кивая на Наташу, - сойдут, а вот тебе в этом лучше здесь не ходить. Смокинг на помойке слишком выделяется.

– Я привезу ему другую одежду, - пообещал Авдеев.

– Хорошо. Пока не переоденешься, на улицу не выходи. Еду пускай она тебе носит.

Егор и Наташа дружно кивнули.

– Банковским счетом не пользуйся, чтобы тебя не отследили. Ни с кем не связывайся, даже с Петром. Если что-то понадобится, звони мне. Связь с Петром тоже через меня. Звони мне, я ему передам. Телефонный аппарат в номере.

Она достала из рюкзака обрывок тонкой пластиковой ленты, записала на ней ручкой-выжигалкой двенадцатизначный номер и протянула Егору.

– Номер запомни... или лучше пусть она запомнит. А ленту выбрось.

Егор и Наташа послушно кивнули.

– С документами все. Наркотики, оружие нужны?

Егор и Авдеев испуганно замотали головами.

– Последний вопрос. Я так понимаю, ты в полном дерьме и платить за мои услуги тебе нечем?

– У меня есть деньги, но если я не могу воспользоваться своим счетом...
– начал Егор.

Не дав ему договорить, Авдеев сказал блондинке:

– Не волнуйся, я заплачу.

– Окей, - заключила Старуха Лизергин.
– Тогда я пошла. Приятного пребывания в Дубне!

– Спасибо вам за помощь!
– искренне поблагодарил Егор.

– Не за что. Его благодарите, - сказала блондинка, кивнув на священника.
– Его друзья - мои друзья. Надеюсь, с вами проблем не будет... как с некоторыми.

Священник посмотрел на нее с упреком, но промолчал, поэтому Егор не узнал, кого она имела в виду. Он почему-то подумал, что Мишку Сурмилова.

– И последнее, - сказала Лизергин на прощание.
– Если вас все-таки поймают, окажите мне услугу: выбросьте карточку и забудьте, что встречали меня.

– Конечно...
– пробормотал Егор.

Быть схваченным в его планы не входило. Ситуация становилась все более сюрреалистической. Он стал нелегалом и разыскиваемым преступником, скрывающимся от полиции на плавучей помойке, по недоразумению называемой городом. Он таскает за собой полураздетую Наташу с ее нежной кожей, которую может повредить любой гвоздь, - а вокруг нет ни робототехнических сервисов, ни медицинской помощи. До Егора только сейчас начал доходить весь ужас их положения. Но он так устал, что был не в силах даже как следует испугаться.

Старуха Лизергин попрощалась, встала и пошла к выходу. Священник вызвался проводить ее. В полутемном тамбуре у самой двери они остановились. Егор увидел, как Авдеев взял блондинку за руки и, помедлив мгновение, поцеловал в щеку. Она, улыбнувшись, что-то сказала ему. Он обнял ее и они слились в долгом поцелуе.

Потом Лизергин ушла, а священник вернулся в бар. Сев за стол, он посмотрел в сторону выхода, будто рассчитывал вновь увидеть ее, и мечтательно вздохнул.

– Спасибо вам большое, - сказал Егор.
– Не знаю, как бы я сам выпутывался...

– Спасибо!
– сказала Наташа.

Авдеев расплылся в хитрой улыбке.

– Ну что вы, ребята! Я не бросаю своих прихожан в беде. Даже тех, кто критикует мою манеру бродить по городу в банном халате.

Наташа смущенно прыснула. Егор понимающе усмехнулся. Он стал свидетелем начала соционической активации между ней и Авдеевым. Все происходило в полном соответствии с теорией. Неприязнь священника к гулловским роботам, отчасти нейтрализованная наташиным обаянием, не смогла превозмочь неодолимую предрасположенность человеческой психики. Не прошло и пяти минут, как эти двое, беззлобно подшучивая друг над другом и весело смеясь, начали привлекать всеобщее внимание.

Заметив, что на них уставились сидевшие у экрана "настоящие", Петр и Наташа притихли, но не угомонились. Они лукаво поглядывали друг на друга и сдавленно хихикали. Егор почему-то вспомнил о Нине и Алехандро. Их тоже связывала активация, но ненависть Нины к искусственному любовнику матери оказалась сильнее. "Уж не отец ли заразил ее этим чувством?" - подумал он.

Егор с улыбкой наблюдал за Наташей и священником. Он смертельно устал и хотел спать, но не решался прервать их идиллию. Было что-то прекрасное в неизбежности, с какой человеческая природа берет верх над умственными предрассудками.

Они посидели еще немного, обсуждая дальнейшие действия. Авдеев хотел вернуться в Москву, чтобы разыскать Нину и Любу. На окраине Дубны была небольшая частная пристань, обозначенная на картах Гулла. Там можно сесть на таксобот до Москвы. Он пообещал приехать через день-два и привезти одежду. И новости, если таковые появятся.

Священник расплатился за кофе невесть откуда взявшейся в кармане его халата розовой таблеткой. Официантка недоверчиво понюхала и даже лизнула ее. Удостоверившись в качестве, она отсыпала на сдачу целую горсть грубо отлитых пластиковых жетонов. Авдеев настоял, чтобы Егор взял их себе. Он объяснил, что жетоны для игровых автоматов служат одним из видов денег в местной мультивалютной системе. Стимулирующие выработку дофамина таблетки здесь также весьма ценились: практически все отморозки страдали от депрессии и неврозов.

Егор заверил, что покроет все расходы, как только выпутается из затруднительного положения. Авдеев небрежно отмахнулся.

– Это не те деньги, о которых стоит думать перед атомной войной, - сказал он, ухмыльнувшись собственной шутке.

Они вышли на причал, чтобы попрощаться. Священник поочередно обнял Егора и - Егор с трудом верил своим глазам - Наташу. Пожелав им удачи, он быстро зашагал вдоль канала. Егор и Наташа провожали Авдеева взглядом, пока тьма не поглотила его плотную фигуру в развевающемся халате.

Разом осиротевшие, они нехотя вернулись в отель. Неулыбчивый бармен показал им их номер на втором этаже. Это была крошечная комнатушка с неожиданно высоким потолком, вызвавшая у Егора чувство, будто он находится на дне стакана. Привыкший к простору своей студии, он испытал легкий приступ клаустрофобии.

Почти все пространство занимала трехспальная гелевая кровать с подогревом из "Юкеи". Это была высокая, по пояс Егору, платформа из полупрозрачного желе, в котором спящий постепенно вязнет, как в скользком топком болоте. Такие кровати не слишком удобны для сна, однако для любовных игр ничего лучше человечество пока не придумало.