Родная страна
Шрифт:
Энджи оказалась превосходным стратегом — меня это не удивило, но на всех остальных явно произвело впечатление. Она расставила наши силы так, что мы легко прорвались сквозь вражеские орды, одолели мини-боссов и без особых потерь вышли на битву с главным боссом. Прирожденный танк, она воодушевленно рубилась с противником и направляла наши силы. Уил выдал ей тонны дополнительных очков опыта за прекрасную работу с персонажем — она была очень хороша в образе воительницы из варварского племени. Ее пример воодушевлял нас, и к тому моменту, когда мы наконец добрались до императрицы драконов в самом сердце подземелий, все незаметно заговорили языком фэнтезийных романов. Особенно хорошо это получалось у Барлоу — он, импровизируя, сочинял героические
Митч и Барлоу беспрерывно ерзали на подушках и, как только мы ворвались в пещеру к драконихе, потребовали устроить перерыв и размять ноги. Сразу встали и, стеная, принялись усердно растирать поясницу. Уил тоже потянулся и выглянул из двери.
— Буря утихает, — сообщил он. Время близилось к полуночи, и в раскрытую дверь ворвался прохладный свежий ветерок, а с ним — звуки далекой музыки.
Одна половинка моей души хотела выскочить в ночь, отыскать источник этой музыки и потанцевать, а другая — остаться в юрте с людьми, которых я почитал как героев, и дальше играть с ними в «Подземелья и драконов». В этом вся суть Burning Man — здесь хочется всего и сразу!
Уил протянул мне еще чашку мятного чая, в горячей воде плавали мягкие листья.
— Потрясающе. Как хорошо, что мне доверили быть мастером в этой игре. И как хорошо, что к нам пришел ты. — Он покачал головой. — Самая большая концентрация компьютерных гениев, какая собиралась в одном месте.
— Вы давно их знаете?
— Не очень. С Барлоу и Гилмором познакомился довольно давно, когда организовал сбор средств для ФЭР. Сегодня случайно наткнулся на Гилмора, сказал, что принес с собой все, что нужно для «Подземелий и драконов». Глазом моргнуть не успел — и вот я уже веду для них игру.
— А что за сбор средств?
Лицо Уила казалось знакомым, но я никак не мог вспомнить, где же его видел.
— Да так. — Он сунул руки в карманы. — Меня попросили изобразить жестокий бой с юристом, одетым в костюмчик фиолетового динозаврика Барни. Потому что деятели из сериала про Барни выдвигали множество юридических претензий к веб-сайтам, а ФЭР их защищал. В общем, было весело.
Я его определенно откуда-то знал. Но никак не мог уловить, и это бесило.
— Вы случайно не знаете, где я мог вас видеть? Ваше лицо кажется знакомым…
— Ха! Еще бы не знать, — усмехнулся он. — Я с детства играл в кино, снимался в «Звездном пути: Следующее поколение» и…
У меня отвисла челюсть.
— Так вы тот самый Уил Уитон!
Он, кажется, смутился. Я никогда не был поклонником «Звездного пути», но видел множество видеороликов, снятых Уитоном со своей комедийной труппой, и, конечно, знал знаменитый закон Уитона: «Не будь козлом».
— Да, это я, — подтвердил он.
— Вы стали первым, на кого я подписался в твиттере! — воскликнул я. Комплимент, конечно, сомнительный, но это было первое, что пришло мне в голову. Посты у него были на редкость остроумные.
— Гм, спасибо! — отозвался он.
Неудивительно, что из него вышел такой хороший рассказчик, ведь он снимается в кино чуть ли не с семи лет. Мне стало жаль, что под рукой нет Википедии, хотелось узнать об этих людях побольше.
Мы снова сели играть. Нам предстоял бой с мегабоссом — императрицей драконов. Она окружила себя бесчисленными крепостными стенами и имела в арсенале множество смертоносных атак. Я придумал, как с помощью магических иллюзий заманить ее в боковой коридор, где ей не хватало пространства для маневров, и бойцы смогли нападать на нее волна за волной, а я тем временем вооружился волшебной лопатой и стал сбрасывать ей на голову камни с потолка. Эта идея казалась мне (да, ей-богу, и другим тоже) превосходной — ровно до той минуты, пока от моих землекопных
чар весь свод пещеры не обрушился и не похоронил всех нас под грудами земли.Но, кажется, никто на меня особо не рассердился. Когда мне с каждым броском выпадало пятнадцать очков или больше и мои чары обрушивали землю на голову драконихе, все радостно хлопали, и никого, кажется, не беспокоило, с каким результатом бросает кости Уил у себя за ширмой. Кроме того, время близилось к часу ночи, и снаружи гремела тусовка! Мы переоделись из роскошных шелков Джона в свои задубевшие от пыли шмотки, включили всю нашу ЭЛ-иллюминацию, надвинули на глаза защитные очки, пожали всем руки и миллион раз поблагодарили. Когда я уже стоял на пороге, Митч написал мне маркером на руке (там уже скопилось немало информации — координаты интересных мест на плайе и адреса тех, с кем я планировал связаться) электронный адрес.
— Энджи говорит, ты ищешь работу. Напиши сюда. Это менеджер избирательного штаба Джозефа Носса. Я слышал, ей нужен вебмастер. Скажи, что ты от меня.
Я потерял дар речи. За последние месяцы я стучался в множество дверей, рассылал резюме, писал и звонил — и все безуспешно. И вдруг мне предлагают самую настоящую работу с рекомендациями от самого настоящего легендарного героя! Я, заикаясь, поблагодарил. Едва мы оказались снаружи, я поцеловал Энджи и, прыгая от радости, потащил ее на плайю. По дороге едва не врезался в парня на пыльном сегвее, отделанном полосатым, как зебра, искусственным мехом. Тот ухмыльнулся и помахал.
В следующий раз мы увидели Машу и Зеба лишь в последнюю, субботнюю, ночь, когда произошло сожжение храма.
Накануне был сожжен и сам Человек, и это было упоительно-безумно. Сотни огненных танцоров исполняли точно выверенные маневры, десятки тысяч фестивальщиков сидели рядами на плайе и оглушительными воплями встречали каждый взрыв, каждый огненный шар, каждое грибовидное облако пламени, вырывавшееся из пирамиды, на которой стоял Человек. А когда он рухнул, ответом был тысячеголосый рев, рейнджеры разомкнули оцепление, и мы ринулись навстречу пламени, каждый помогал тому, кто был рядом. Мир еще не видел такого вежливого столпотворения. Внезапно у меня в памяти вспыхнула давка у входа в метро в тот день, когда взорвался мост Бэй-Бридж. Вонь потных тел, обезумевший гвалт. До чего ужасно было чувствовать, что под напором людской массы ты вынужден наступать на тех, кто упал. В той давке кто-то пырнул Дэррила ножом, и с этой раны начались все наши кошмарные приключения.
Нынешняя толпа вела себя совсем по-другому, но мои внутренности этого не понимали, они в панике кувыркались в животе, ноги превратились в кисель, и я стал медленно оседать на гипсовую землю. По лицу хлынули слезы, душа словно покинула меня и воспарила над моим бренным телом. Энджи подхватила меня, попыталась удержать, торопливо зашептала на ухо что-то ласковое, успокаивающее. Другие останавливались, предлагали помощь, одна рослая женщина стала направлять людской поток в стороны, невысокий старичок сильными руками подхватил меня под мышки и одним рывком поставил на ноги.
Душа вернулась в тело, ноги снова обрели твердость, я смахнул слезы.
— Простите, — твердил я. — Простите.
От стыда мне хотелось выкопать в плайе норку и забиться в нее. Но никто из тех, кто остановился помочь, не выказал ни малейшего удивления. Женщина показала дорогу к ближайшему медицинскому лагерю, старичок обнял меня и велел не париться.
Энджи ничего не сказала, лишь держала меня под руку. Она знала, что в толпе мне часто делается не по себе, и знала, что я не люблю об этом говорить. Мы пробрались к костру, я немного поглядел на него и снова побрел на плайю — к празднеству, танцам, забвению. Напомнил себе, что я влюблен, что здесь, на Burning Man, рядом со мной любимая девушка, а дома, в Сан-Франциско, ждет работа, и мысленно давал себе пинка всякий раз, когда в голову опять начинали лезть дурные мысли.