Родной ребенок. Такие разные братья

— Мне кажется, Кишена надо отвезти в школу, — сказал Ананд. — Сынок, ведь занятия пропускать нельзя!

— Ну, я жду маму. Она звала меня. Увижусь с ней и пойду в школу.

— Ну хорошо, — согласился отец.

В коридоре появился доктор.

— Кто господин Саксена? — спросил он.

— Это я, господин доктор, — сказал тот, отделившись от стены, где стоял, как и накануне вечером.

— Господин, ваша сноха все время твердит, что она хочет умереть. И зовет Кишена, своего сына. Этот мальчик ее сын?

Никто не ответил. Все были в замешательстве.

— Я ее сын! — выкрикнул Кишен звонко.

— Если можно, господин доктор, пусть Кишен увидится с ней, — тихо попросила Деваки.

Ананд удивленно взглянул на супругу, и на душе у него потеплело.

— Что ж, — сказал доктор, — попробуем. Идем, малыш! — Он взял мальчика за руку, и они скрылись за дверью, ведущей в палату.

Минут через пятнадцать Кишен вернулся в сопровождении доктора.

— Вы знаете, господин Саксена, она даже заулыбалась, когда увидела этого мальчика. А сейчас, господа, до завтра. Кризис у нее пока не миновал, поэтому опасность еще существует. В течение дня справляйтесь у дежурной.

— Спасибо, доктор! — сказал Ананд.

— До свидания! — ответил тот.

Ананд завез Кишена в школу, а жену — домой и умчался на службу.

— Пока, Деваки! До вечера! — весело сказал он ей.

— До вечера, милый! — улыбнулась она.

Стрелки напольных часов стояли на римской цифре двенадцать. Деваки наконец управилась с обедом и позвонила Ананду, попросив его, чтобы он забрал Кишена из школы и приезжал обедать.

Потом она облачилась в сари тусклых тонов и направилась в храм Вишну, захватив немного рису, пшеницы и сандаловых палочек.

Она тихо вошла в храм. Снимая сандалии, она вспомнила тот день, когда впервые встретилась здесь со своим сыном.

Деваки положила купюру в ящик, на котором было написано: «На ремонт храма», и подошла к изваянию Великой Богини.

Каково же было ее изумление, когда она увидела Кишена, стоящего на коленях перед этим изваянием. Он громко произносил слова, сложив ладони у подбородка:

— О Богиня, Великая Богиня! Помоги моей маме! Пусть она выздоровеет. Даруй ей жизнь и верни меня к ней. Исцели мою мамочку! — по его округлым розовым щекам текли слезы.

У Деваки сжалось сердце. Она не могла назвать словами те чувства, которые поднялись в ней. Она с болью осознала, что на коленях перед изваянием Богини стоял человек и просил того, чего от всего сердца желал. В душе у нее все перевернулось. И она многое поняла в эти минуты. Деваки дождалась, пока мальчик поднимается с колен, и спросила:

— Кишен, что ты здесь делаешь?

— Я молился за маму, чтобы она не умерла.

Из глаз Деваки потекли непрошеные слезы.

— Умница, дорогой мой Кишен! Ты хороший человек! Спасибо тебе! Хорошая у тебя душа. Ты весь в папу.

— В папу Ананда?

— Да, сынок.

— А это хорошо?

— Это замечательно.

Деваки постояла, про себя помолилась богине и оставила жертвоприношение.

— Ну что? Пойдем? Папа, наверное, уже ждет нас дома.

— А когда мы пойдем к маме?

— Завтра утром, перед школой.

— Наконец-то! — воскликнул Ананд. — А я всюду искал вас: и в школе, и на рынке, и в парке. Где вы ходите, мои дорогие?

— Мы с тетей были в храме. Я молился за маму.

Ананд посмотрел на Деваки.

— Да, Ананд, Кишен — настоящий человек, очень душевный, честный и преданный. Такой никогда не оставит друга в беде, да, Кишен?

— Конечно, тетя!

— Дядя Ананд, вы действительно мой папа?

— Да, Кишен.

— Сегодня в школе учительница назвала меня по вашей фамилии. А тетя сказала, что я весь в папу, такой же честный. Ты честный, да?

— Да!

— Тогда скажи, когда мы пойдем к маме?

— Завтра перед школой! А теперь, пойдем обедать. Деваки, накрывай на стол! Мы с Кишеном очень проголодались.

— Как волки! — добавил мальчуган.

— Слышишь, Деваки, что сказал сын?

— Нет.

— Что мы проголодались, как волки.

— Тогда вас надо кормить мясом. А пока выпейте сока.

Обед прошел весело. Впервые за последнее время Кишен не капризничал и даже шутил. После обеда Ананд немного поиграл с ним в детской и уехал по делам службы.

Провожая его до машины, Деваки спросила, отчего Раджа не приходит к ним в гости.

— Оттого, что у него звериное чутье. Он знает, когда кстати, а когда нет.

В саду пели птицы. Деваки поливала цветы. И вдруг она увидела, что на ее розовом кусте расцвел второй цветок.

— Боже! Какой красивый! — не удержалась она от восклицания и стала любоваться им. «Страницы любви, которые читает соловей», — вспомнилось ей.

На цветке тускло поблескивала роса. Вдруг луч солнца, вспыхнувший из-за высокого холма, упал на нее, и бусинки росы заиграли всеми цветами радуги.

На террасу, потягиваясь, вышел Ананд.

— Сурья, намаскар, Деваки!

— О, рам, рам, Ананд! Сурья, намаскар! Да здравствует Рама, аватара Вишну!

— Да здравствует Рама — воплощение Вишну! — повторил Ананд.

— Кишен еще спит? — спросила Деваки.

— Да.

К ней подошел Раму и поклонился.

— Госпожа, как вы и просили с господином Анандом, я приготовил каву.

— Спасибо, дядя Раму. Меня приучил к нему Ананд. Это любимый напиток дяди Джавара. Спасибо. Воистину, как в «Махабхарате»: «Хороша новая одежда, новый зонт, новобрачная и новый дом. Но хороши также старый слуга и старый рис».

— Спасибо, госпожа! — и Раму поклонился, сложив ладони у подбородка.

Ананд любовался своей женой. Подведенная тика сияла на ее белом, словно выточенном из мрамора лбу.

— Ананд! Готовься завтракать! А потом поедем к Ешоде, — громко сказала она. — А у меня новость, — добавила Деваки, счастливо улыбаясь, — на моем розовом кусте появился еще один цветок!

— Неужели?!

— Да!

— Хорошо, перед выездом я посмотрю на него. А сейчас пойдем пить каву.

Новости были грустные. Состояние Ешоды не улучшалось. Но доктор повторил, что надежды он не теряет.