Родные

– А ты отказался?

– Да, сказал, что не поеду!

– Ну и правильно! – одобрительно произнесла тётя Ира. – Я тебя у мамы взяла, я тебя ей и отдам! Не знаю, когда мама звонила мне работу, она ничего подобного не говорила!

Прожив у тёти Иры и дяди Саши ещё шесть дней, на седьмой день за мной приехала мама. При встрече я бросился к ней и повис на шее, не желая разжимать руки после долгой разлуки. Вкусно всех накормив, тётя Ира отправила нас, детей, играть в комнату, а взрослые остались в кухне для разговоров по душам. Полагаю, что поводов для этого было достаточно. Позже, спустя несколько часов, я собрал свои вещи и, поблагодарив за гостеприимство, поспешил с мамой на остановку, чтобы успеть на последний автобус. В полупустом автобусе, сидя рядом с мамой, обхватив её руку, я наконец-то мог крепко прижался к ней и не отпускать.

– Я так по тебе соскучилась! – тихо с улыбкой произнесла мама.

– Я тоже! Я очень ждал тебя! – ответил я, переполняемый радостью.

– Как ты жил у тёти Иры? Всё хорошо было?

– Да, хорошо! Мы с Ксюхой каждый день катались с горки, и смотрели все вместе фильмы. Я занимался по учебникам и делал сам задания!

– Ты у меня большой молодец! – поцеловав, похвалила меня мама, а потом спросила. – Бабушка приезжала к тебе?

– Да, приезжала! Хотела, чтобы я поехал к ним жить. Она сказала, что это ты попросила её забрать меня!

– Нет, ни о чём подобном я её не просила! При телефонном разговоре она просто сказала, что хочет навестить тебя и попросила дать адрес тёти Иры.

– Ну она мне так сказала! – с негодованием ответил я. – Она ещё и не одна приехала, а вместе с сестрой!

– А почему не поехал-то с ними?

– Не захотел!

– Бабушка, наверно, расстроилась?

– Не знаю. Наверно, да.

– Ты хоть потом при встрече извинись, что не поехал с ней!

– За что? Их же ни о чём не просили? – возмущенно спросил я. – Не буду я извиняться!

– Ладно, всё. Не возмущайся! – спокойно ответила мама.

Доехав до конечной остановки, мы вышли и не спеша зашагали в сторону дома. Я с учебниками в рюкзаке за плечами, а мама с сумкой моих вещей в руках.

Где-то через неделю родители решили зайти в гости к бабушке и деду, куда я пошёл с волнением и непонятным чувством стыда, будто меня застукали за пакостным делом. Поднявшись на пятый этаж и позвонив в дверь, я встал за родителей и из-за их спин увидел, как дверь открыла бабушка.

– О, здравствуйте! Проходите! – произнесла она.

Зайдя в квартиру последним, я закрыл за собой дверь и поднял глаза. Бабушкин ястребиный взор скользнул по мне сверху вниз.

– Что, пришёл? – спросила она.

– Пришёл, – тихо ответил я.

– Ну раздевайся, раз пришёл! – сказала бабушка. – Сейчас будем чай пить с пирогом!

В кухне за столом мы сидели и беседовали за чаем. Молчав поначалу, после второго куска пирога я начал рассказывать о том, как самостоятельно освоил больше, чем за это же время изучили в школе одноклассники и о том, что удостоился похвалы за усердие от учительницы. Моё волнение стихало, стыд рассеивался, и всё начинало идти своим привычным образом.

ГЛАВА 4. РАЗВЛЕЧЕНИЕ

Мои взаимоотношения с отцом, наверно, стоит охарактеризовать, как непростые. В отличие от мамы, мы с ним никогда не были особо близки, и чем старше я становился, тем больше не понимал и задавался вопросом: «Любит ли он меня вообще или нет?». Хотя мама периодически говорила: «Папа любит тебя. По-своему, но любит!» – и рассказывала о том, что, когда я родился, отец всегда помогал ей со мной, стирал, гладил и убирал, но моего ощущения её слова никогда не меняли.

Сколько помню себя, отец никогда ничего не покупал и не дарил мне по какому-либо поводу или без. Я знал, все подарки всегда выбирала и покупала мне мама, говоря, что это от них с папой. Проводить своё время или же заниматься чем-нибудь со мной, отец тоже не особо стремился. По возможности, внимание и время уделяла мне только мама.

Учась в четвертом классе, после уроков, как правило, мы возвращались домой вчетвером, так как жили все в одной стороне. В этот день я получил две пятёрки и шагал в приподнятом настроении, разгребая своими ботинками свежий пушистый снег, который падал всю ночь и продолжал падать днём, засыпая дорогу к дому.

Одним из моих попутчиков был Пашка по прозвищу «Пумба». Выглядел он достаточно коренастым хлопчиком с дугообразными ногами и, по-видимому, с хорошим аппетитом. В сравнении с ним мы больше походили на разноростных доходяг. Иногда у нашего дюжего товарища возникала одна поведенческая реакция, которая проявлялась в желании неожиданно и быстро затолкать, а затем опрокинуть кого-нибудь из нас в сугроб, придавив сверху своим далеко не хрупким телом. Не знаю, то ли он так пытался снять стресс, накопившийся за время учебы, то ли отрабатывал навыки захватов и бросков или просто развлекался, ощущая своё физическое превосходство. За время совместных походов домой мы привыкли к подобной выходке со стороны нашего в меру упитанного попутчика, и каждый ожидал, что в очередной раз может стать его мишенью.

Этот день не стал исключением. Двигаясь стайкой, мы о чем-то болтали, как вдруг Пашка, дождавшись какого-то одному ему понятного момента, резко схватил за плечи нашего приятеля и со словами: «А ну, иди, поплавай!» – зашвырнул его с дороги в сугроб. Будто мысленно условившись, мы вдвоем кинулись на толкача. Заволокли его в противоположный сугроб и вдавили поглубже, навалившись всем, чем смогли, а затем незамедлительно вскочив, вдобавок припорошили его снегом. Придя в состояние аффекта, с горящими глазами и пунцовым лицом Пашка выкарабкался из снежной кучи и бросился за нами. Довольные тем, что нашими руками свершилось возмездие, веселясь и хохоча, мы предприняли попытку к бегству, которая благополучно провалилась, и очень скоро мы валялись разбросанными по разные стороны от дороги.

Спокойное и мирное возвращение домой занимало привычные пятнадцать–двадцать минут, но в день нашего противостояния дорога растянулась на полтора часа. За это время нами были исхожены и исследованы все попутные сугробы, на которых мы оставляли отпечатки различных частей своих тел. Набрав полные карманы и ботинки снега, и, не по своей воле, распробовав его вкус на протяжении всего пути, я наконец-то пришел домой. Родители были на работе. Дома меня встретила кошка, которая, как мне показалось, не сразу признала в заснеженной и мокрой личности меня. Развесив одежду на батареи, я пообедал, накормил кошку и сел делать домашнее задание.

Вечером с работы пришел отец, а спустя час пришла мама с сумкой продуктов, как всегда. Я с радостью встретил её, сообщив с порога, что сегодня получил две пятёрки. А после взял тяжёлую сумку из рук и поспешил в кухню, чтобы незамедлительно разобрать и посмотреть, что она купила.

– А почему одежда на батарее? – поинтересовалась мама, увидев в комнате развешанные вещи.

– Мокрая просто, – ответил я.

– Почему?

– После уроков немного погуляли, – оправдываясь, произнес я.