Родовое проклятие

– Можешь обо мне не беспокоиться, – сказал Коннор сестре. – Что проку? Да в этом и нет необходимости. Чтобы видеть, – прибавил он, – мне не нужно вглядываться.

– А что, если бы он причинил тебе и мальчику вред? Что бы мы сейчас делали?

– Но не причинил же! И, между нами говоря, мы ему здорово врезали. Брэнна, я здесь, с тобой, как всегда. Нам это предначертано, потому мы здесь.

– Сказать по правде, от тебя одна головная боль! – Она шевельнула рукой под его ладонью, и их пальцы плотно сплелись. – Только вот… привыкла я к тебе. Ты будешь осторожен, Коннор?

– Конечно, буду. И ты тоже!

– И мы все.

Его и удивило, и растрогало, когда сопровождать его в птичью школу вызвалась Мира.

– Ты что же, пикап свой бросишь?

– Брошу. После такого плотного завтрака пешая прогулка отлично пойдет на десерт.

– Тело мое охраняешь? – Он обхватил ее руками за плечи и притянул к себе, так что их бедра соприкоснулись.

Одета она была по-рабочему – в грубых штанах и куртке, крепких сапогах, а волосы собрала в косу и выпустила над застежкой видавшей виды бейсболки.

И несмотря ни на что – глаз не отвести, подумал он. Черноглазая Мира, несущая цыганскую кровь.

– Твоему телу сторож не нужен. – Она подняла голову и посмотрела, как в небе кружат хищники. – За тобой вон кто приглядывает!

– И все равно спасибо за компанию! А заодно ты мне расскажешь, что тебя тревожит.

– По-моему, одно то, что какой-то безумный колдун задался целью нас истребить, уже немалый повод для беспокойства.

– Но ты же не по этой причине приехала вчера к Брэнне, да еще и ночевать осталась! Что, мужик напрягает? Хочешь, приструню?

Он согнул руку и показал кулак, заставив ее рассмеяться.

– Можно подумать, я сама не в состоянии приструнить кого хочешь, – отсмеявшись, хмыкнула Мира.

Теперь рассмеялся он, сама беззаботность, и еще раз толкнул ее в бедро.

– В этом я не сомневаюсь. Тогда что, дорогая? Что тебя тревожит? Я так и слышу, как у тебя мысли в голове жужжат, будто растревоженное осиное гнездо.

– А ты не слушай! – Но она действительно была расстроена, так что даже на миг прильнула к Коннору, обдав его запахом мыла из его собственной ванной. Ощущение оказалось неожиданно приятным.

– Да мама на меня насела. Дело вполне житейское. Донал, видишь ли, завел себе девчонку.

– Это я слышал, – ответил Коннор, хорошо знакомый с ее младшим братом. – Шэрон, кажется? Прошлой весной в Конг переехала? Славная девочка, насколько я могу судить. Милая мордашка, улыбка хорошая. Так она тебе не нравится?

– Да мне она очень даже нравится, тем более что Донал от нее без ума. Здорово видеть его таким влюбленным и таким счастливым, причем это у них взаимно.

– Тогда в чем проблема?

– Да он надумал съехать и поселиться со своей Шэрон.

Коннор призадумался. До чего же приятно шагать вот так на работу, да еще таким славным утром!

– Ему сколько? Двадцать четыре?

– Двадцать пять. Он уже не в первый раз от мамы съезжает. Но сейчас мама с моей сестрицей Морин что удумали? Сговорились и твердят, что я должна буду переехать назад к матери.

– Ну, этого они не дождутся.

– А я о чем? – Найдя поддержку в таком достаточно простом и очевидном вопросе, Мира вздохнула с облегчением. – Но они меня обкладывают со всех сторон. Давят на совесть, на логику, будь она неладна – как они ее понимают, конечно. Морин твердит, что мама не может жить одна, а я из нас всех одна несемейная – отсюда следует, что только я могу, так сказать, выровнять лодку. И мать поддакивает – мол, ей есть где меня разместить, а я сэкономлю на арендной плате, и вообще, как ей будет одиноко, если рядом не останется никого из детей…

Она сунула руки в карманы.

– К черту!

– Тебе что нужно – мое мнение или мои соболезнования?

Мира покосилась – недоверчиво и задумчиво одновременно.

– Пожалуй, твое мнение не помешает, но не обижайся, если я велю тебе засунуть его себе в задницу.

– Тогда вот оно. Ничего не меняй, моя радость. Начать с того, что, пока ты не стала жить отдельно, ты и счастлива-то не была. Что, станешь спорить?

– Еще чего! Я только этого и хочу – быть собой, остаться в здравом уме. Только…

– Если твоя мама боится одиночества, а Морин боится, что твоя мама – которая, кстати, и ее мама тоже, – останется одна, почему бы Морин не взять ее к себе? И жила бы старушка с ее семьей, а? По-моему, неплохая идея? Да и у Морин появилась бы помощница – с детьми посидеть, все такое…

– Слушай… Как это я сама не додумалась? – Мира подалась в сторону, ущипнула Коннора за плечо и исполнила энергичное па. – Почему мне эта мысль самой в голову не пришла?

– Ты еще не испила всю чашу угрызений. – По старой привычке он дернул ее за косу. – У Морин нет права принуждать тебя съезжать с квартиры, коверкать всю свою жизнь только из-за того, что ваш брат меняет свою.

– Да я понимаю. Только мама у нас до того беспомощная… Она такая с тех самых пор, как отец ушел. В целом она прекрасно справилась с тяжелейшей ситуацией, но, если останется одна, я представляю, с каким трудом ей будет даваться каждый день и каждая ночь. Она же места себе находить не будет!

– У тебя два брата и две сестры, – напомнил Коннор. – Уж впятером-то вы в состоянии позаботиться о матери?

– Самые умные ловко улизнули, верно? Здесь остались только мы с Доналом. Но я могу подбросить маме идейку перебраться к Морин. По крайней мере, это заставит Морин на время прикусить язык.

– Ну вот тебе и решение. – Вместе с ней Коннор свернул в сторону конюшни.

– Ты куда собрался? – опешила Мира.

– Провожу тебя до работы.

– Мне провожатые не нужны, спасибо. Шагай себе! – Она ткнула его пальцем в грудь и легонько пихнула. – У тебя своей работы полно.

День не предвещал никаких неожиданностей – во всяком случае, опасности Коннор не чувствовал. И после утреннего столкновения Кэвон наверняка забился в какую-нибудь нору и собирается с силами.

– На сегодня у нас уже заказано пять соколиных прогулок, и это еще не предел. Может быть, еще в лесу пересечемся.

– Может быть.

– Если гуднешь мне, когда закончишь, могу тебя здесь встретить и проводить до дома.

– Посмотрим, как пойдет. Поосторожней там, Коннор!

– Обязательно. Спасибо.

Мира свела брови, Коннор чмокнул ее в лоб и зашагал в свою сторону. Вид у него, на взгляд Миры, был самый беспечный, никогда не скажешь, что у него на плечах висит такой груз.

Оптимист до мозга костей, подумала она с оттенком зависти.

Она свернула на тропинку к конюшне и достала из кармана мобильник.