Рога изобилия

— Ох, ну ладно. Не хотела я тебе говорить, но… Там на скамейке сидит один мужичок, очень примечательный такой. Так вот, я видела его в Тарасове, когда мы садились на поезд.

— Ну и что? — не понял Андрей. — При-ехал, быть может, посмотреть на столицу нашей Родины.

— Самое интересное, что в поезд он, по моим наблюдениям, не сел. Во время посадки оставался на перроне, я сама это видела, — твердила я свое, время от времени посматривая тайком в сторону старичка.

— С тобой все в порядке?

— Со мной все в прядке. Ты меня не дослушал. Как ты думаешь, где я его видела в первый раз?

— Ну и где? — Григорьев уже перестал сопротивляться и подгонять меня, а просто выжидал, когда я выложу всю информацию.

— На пожаре. Когда твой склад горел.

— На пожаре? — переспросил Григорьев.

— Да. Сначала на пожаре, потом на вокзале. А теперь он сидит в московском скверике на лавке как ни в чем не бывало. Но в очевидной близости от нас.

Мне и самой было трудно поверить в то, о чем я говорила Григорьеву. Как, спрашивается, воспринимать тот факт, что один и тот же человек постоянно оказывается рядом? Может ли это быть совпадением? Предположим. Но этот тип оказался вблизи нас в совершенно другом городе, оставшись на перроне того, откуда мы буквально только что приехали! Это уж совсем странно. На самолете он, что ли, нас догнал?

— Может, он на самолете прилетел? — спросил меня Андрей.

— Возможно, — согласилась я. Ну вот, мысли у нас направлены в одну сторону.

— На вокзале проводил кого надо, а сам на самолет. Раньше нас прилетел и теперь решает здесь свои дела, — сам себе не веря, искал объяснение Андрей. — Но на пожаре тогда что же он делал? Он ведь не входил в здание. Его бы заметили, а мне ребята говорили, что никто чужой на склад не заходил.

— Он мог подговорить кого-то из них.

— Давай пройдемся мимо него, — предложил мне Андрей, — я на него посмотрю. А вдруг окажется знакомым?

Мы встали и направились в ту сторону, где сидел подозрительный старичок. Но он, как оказалось, смылся в неизвестном направлении, пока мы препирались.

— Ну вот, — сказала я, — его уже нет. Ушел.

— Эх, а я его даже не видел, — махнул рукой с досады Григорьев.

— Ладно, едем в гостиницу, — печально проговорила я, и мы пошли к дороге.

Поймав такси, мы загрузились на заднее сиденье и назвали адрес. Как только машина тронулась с места, Григорьев по-хозяйски положил мне руку на плечо и притянул к себе. Я уставилась на него, пытаясь объяснить самой себе причину внезапно возникшего волнения.

— Я согласен просидеть в номере весь вечер, но только в том случае, если ты обещаешь мне хорошую культурную программу, — шепнул Григорьев мне на ухо изменившимся голосом. — По крайней мере я рассчитываю на танцы.

— Что-то я не пойму… Ты в каком качестве меня нанимал? Мы ведь сей вопрос уже обсуждали. Но на всякий случай напомню: я работаю немного не в той отрасли.

— Это мне известно. Но тут особый случай. Дело в том, что ты мне очень нравишься. Нет, не так, это я тебе уже говорил. А ведь я тоже тебе не безразличен? — Андрей заглянул мне в глаза. — Признайся, Женя.

— Мне многое нравится. Дождь, например.

— Мне нравится, что ты сравниваешь меня с дождем, который ты любишь, я это видел. Но все-таки признайся. Честно говоря, мне сейчас не до смеха. Со всех сторон сплошные обломы.

— И ты ждешь, что с моей стороны облома не будет? А если все-таки надежды не оправдаются? — спросила я.

— Я этого не переживу. А так как в твои обязанности входит беречь мою жизнь, просто не имеешь права говорить мне ничего плохого, — порадовал меня Андрей замысловатым объяснением. Потом он тяжело вздохнул. — Ладно, не хочешь — не отвечай. Оставим все как есть.

— Я не люблю пустых слов, — серьезно заговорила я, — слов и обещаний, которые потом не можешь исполнить. Бывают такие моменты, когда думаешь, что все, что ты сейчас говоришь — правда, а потом, со временем, понимаешь, что это не совсем так. Но уже вернуть ничего нельзя, правильно? Слово не воробей… И если ты впоследствии начинаешь рассуждать иначе, чем раньше, то окружающие не считают, что ты передумал, они уверены в том, что ты просто обманул. Поэтому я предпочитаю молчать.

— Какая ты сегодня, — еще крепче прижал меня к себе Андрей. — Не буду я тебя мучить, не бойся. И твое признание мне не так уж необходимо. Мне достаточно того, что я и сам знаю, вижу. Ведь тогда, у меня в доме, если бы не помешал звонок…

— Мы уже приехали, — отпихнула я Григорьева, — выходи давай.

Поднявшись в номер, Григорьев решил позвонить и заказать что-нибудь поесть, но в свете последних событий эта идея меня не воодушевила. Неизвестные преследователи Андрея вполне могут попытаться отравить его, лучше не рисковать без надобности. Тем более что у нас имелось чем подкрепиться: запасы Любови Ивановны, казалось, были неисчерпаемы.

— Пойду в ванную, — невесело сообщил мне Андрей и, взяв полотенце, направился туда. Но потом, сделав два шага, остановился и повернулся ко мне. — А вдруг меня захотят утопить в ванне? А тебя рядом не будет? Что тогда?

Хотя сейчас он явно глумился, однако зерно истины в его словах присутствовало.

— Я сейчас ее проверю.

На самом деле, почему это я не догадалась сделать это раньше. Как только мы вошли в номер, я осмотрела все комнаты, а вот в ванную с туалетом не заглянула. Сейчас, осмотрев и эти помещения, я весело сообщила:

— Никого нет, тебе, думаю, ничто не грозит, так что моя помощь не требуется. Ты же умеешь управляться с кранами?

Григорьев ничего не сказал. Он вошел в ванную комнату, демонстративно закрыл за собой дверь и принялся там напевать арии из опер. Причем сильно перевирая мотив.

Я села на диван, предварительно разложив на столе снедь, что положила нам добрая Любовь Ивановна. Ее широкая душа проявилась в этом как нельзя более ярко. Ощущение было таким, будто женщина собирала нас в дорогу, которая должна была длиться, по меньшей мере, трое суток. К счастью, ничего не испортилось. Любовь Ивановна и завернула все как следует, в герметичные упаковки. Копченая курица, вареные яйца, зелень, огурцы, помидоры, картофель — мы запросто могли пообедать. Баночку майонеза можно купить в здешнем буфете, впрочем, как и сок. В общем, жить можно, и очень даже неплохо.

Я не заметила, как мои мысли плавно переключились с одной темы на другую. Почему-то мне очень не хотелось выходить сегодня на улицу. Не потому ли, что я опасаюсь очередного нападения на Григорьева? Возможно. Ведь если от него хочет отделаться конкурент, то сегодня у него остается последний вечер для исполнения задуманного. Завтра судьба этих злополучных кур должна решиться окончательно и бесповоротно. Правда, нет гарантии, что если Григорьев победит в конкурентной борьбе и купит товар, то у него закончатся проблемы. Вдруг его противник вознамерится отомстить за то, что его обошли?