Рогоносец

Одним словом, если смотреть кое на что сквозь пальцы, дела шли замечательно. Но Бин ходил мрачный и каждый день спрашивал Гро, когда они собираются навестить старую шахту.

– Повременим ещё пару деньков. Барон Сольци обещал пригнать табун кобылок голов в двадцать и рассчитаться арбалетами за каждого жеребёнка.

– А потом приедет ещё кто-нибудь, - нетерпеливо отмахнулся от барона Бин.

– Дурья твоя башка, двадцать арбалетов – это целый отряд.

– Арбалеты ещё не отряд. Людей нанять не на что, одеть не во что, кормить нечем.

– Хочешь – езжай один! – упёрся Гро.

Не поехал. Не боялся, конечно. Вот, скучно. Да. Скучно. А то бы поехал. А так не поехал. Не графское это дело – в одиночку по подозрительным шахтам ползать.

Дождались арбалетов. Пользовались ими в последний раз ещё должно быть при Хуме. Пришлось их перебирать чистить мазать, проверять. Лишь пяток штук оказались вполне приличными. Десяток были туда-сюда, а пять можно было хоть сейчас нести кузнецу на лом. Но ведь бесплатно. Взяли, можно сказать, и подарили пятнадцать арбалетов.

И Гро начал собираться. Первым делом кликнули по окрестным деревням шахтёров. Нашёлся парень лет двадцати, согласившийся за два золотых, прогуляться с ними. Оказалось, что прогулки эти под землю дорогое удовольствие. Верёвки, каски, припасы, фонари и факела. На войну собирались с меньшей тщательностью. Вестимо, там можно, если чего и забыл, у соседа перехватить, а под землёй соседей мало. Разве что тролли с гномами под рукой окажутся. Упаси нас, Паладайн, от такой компании.

Вышли в день Обретения Знака. Праздник у поселян по случаю окончания всех полевых работ. Зима начиналась. Лежи себе на печи и поплёвывай в потолок. Обмолотил пшеницу и плюнул. Нарубил дров и плюнул. Натаскал воды из проруби и снова плюнул. Вычистил конюшню и коровник и опять плюнул. Только Бина все эти крестьянские упражнения в извержении слюны не очень касались. Он теперь богачом был, у него целый золотой был на чёрный день припрятан. Сумасшедшие деньги если кто понимает. Целый бурдюк гномьей водки можно приобресть, а если похуже, водка-то, то и полтора.

Деревушка была та ещё. А может быть, уже другая. Между родовым замком Бинов и загадочной серебряной шахтой их несколько штук (вот, интересно, деревни можно считать штуками или только деревнями). В той деревушке.… Или лучше. В этой деревушке, было, пять покосившихся лачуг, тронутых плесенью, и одна лачуга, не покосившаяся и плесень с неё, видно, регулярно соскабливали. Над дверью из струганных досок была прибита красная вывеска, на которой зелёными буквами было написано «Яишня». Под довольно прямыми буквами красовалось жёлтое пятно. То ли кто грязью бросил, то ли «знаменитый» художник изобразил ту самую «Яишню». Сейчас уже никто объяснить происхождение пятна не мог. Да, в общем, никто о пятне ни у кого из обитателей той ещё деревушки не спрашивал. А сами они редким проезжим докучать не собирались. Нет, попросить монетку у купца или рыцаря, случайно оказавшимся в их краях, жители этой ещё деревушки не забывали, а вот объяснить появление жёлтого пятна на красной вывеске не спешили. Не спрашивают и ладно.

А Бин спросил.

– Эй, любезный, что это за кусок какашки прилип к твоей вывеске? – обратился рыцарь к пожилому (на вид) содержателю корчмы, сидящему на завалинке своего заведения.

О том, что это был не подвыпивший посетитель, а именно хозяин, говорил (красноречиво) почти белый фартук. Почти белый, семь лет назад, когда его сняли с отца нынешнего корчмаря, в нём и почившего мирно. Мирно? Ну, сунули ему нож под рёбра, а он свой обидчику в пузо. Кровь обоих смешалась на фартуке. Вполне мирно. Ведь не ругани не было ни драки с летящими вокруг обломками стульев, сунули друг в друга тесаки и упокоились. Так с тех пор кровь человека и гнома и сожительствовала на фамильной достопримечательности, на фартуке. Ведь подвыпивший посетитель был гномом. В этих местах гномы не часто появляются, можно даже сказать, вообще не появляются. Вот двое всего появилось. Один сделал наследником собеседника Бина. А второй позаботился о том, чтобы это наследство появилось. Только пусть об этом сам наследник и расскажет.

– Чё? – трактирщик, сын трактирщика и внук разбойника, оценивающе глянул на троицу странную, и зычно испортил воздух.

Молодой, несомненно, был рыцарем, усы, волосы и даже кошелёк на поясе, и старик тоже был хоть и покалеченный, но злой. Наследник решил ответить.

– Мне отец рассказывал, что как-то сам Реоркс под видом обычного гнома забрёл к нам в таверну и в благодарность за хорошую брагу собственноручно нарисовал яйцо поджаренное на вывеске, - и летописец снова произвёл ужасный звук, да и запах тоже, после чего икнул.

Сытая жизнь. Вот все говорят «сапожник без сапог», а получается, что трактирщик с омлетом, все-таки.

– Аппетит отобьёшь, - взъелся на него Гро и сделал шаг к двери, намереваясь открыть её.

– Не советую, - сморщился хозяин двери.

– Как так? – Бин даже отошёл на шаг назад.

– Там трое чёрных рыцарей пытают эльфийку, - доверительным шёпотом сообщил хозяин пыточной камеры.

И только тут Бин увидел коней. Спутать было невозможно, те же чёрные драконы огнедышащее. Гро коней тоже заметил и потянулся за мечом.

– Подожди. Их трое. Сначала арбалеты, - Бин, испытавший уже своё оружие на чёрных снял с плеча плащ и бросил его на телегу, а оттуда два арбалета принёс.

– Может, вы уедете с миром? – безо всякой интонации спросил их трактирщик, - Или у вас хватит денег заплатить за погром?

– Разберёмся, - Гро взвёл арбалет, аккуратно уложил болт и шагнул к двери, отодвинув ученика своего.

Дверь не подалась.

– Закрылись? – Бин шагнул на помощь.

Этот шаг чуть не стоил ему жизни. Дверь резко открылась внутрь, и на пороге оказался чёрный с обнаженным мечом. Не успел неракец. Не успел даже помолиться своим чёрным богам. Не успел мечом взмахнуть. Ветеран свой арбалет разрядил в незащищенную голову. Хрясь. Это болт череп с другой стороны тоже пробил. Упал обладатель двух лишних дыр в голове крайне неудачно, внутрь. Тем самым основательно, и без того узкий проход, перегородив. Гро с мечом уже в руке сунулся внутрь заведения, но неудачно поскользнулся на залитом кровью панцире и растянулся на поверженном враге. Молодой рыцарь последовал за учителем. В таверне было темно, особенно с улицы, если заходишь. Да ещё свалка на пороге. Но на этот раз повезло истребителям чёрного рыцарства, враги их не ждали. Пока неракцы разбирались в происходящем, пока мечи отложенные в сторону, для удобства пыток, доставали, Бин успел проморгаться и обнаружить соперников. Всё остальное было делом привычным, поднять арбалет и на спусковой крючок нажать. Не подвёл дедовский самострел и на этот раз, предсмертный вой недвусмысленно это дал понять.

Эх, если бы света в корчме было побольше. А так ведь не видно ничего дальше собственного носа. Хотя. Меч свистнул как раз у носа их будущего сиятельства. Не то, что разглядеть, даже и понюхать удалось. Скверно пахло. Кровью и жжённым человеческим мясом. Бин отшатнулся, запутался в табуретках и завалился набок. От удара об пол рука дёрнулась, и курок арбалета спустила. Стрела куда-то в потолок бабахнула, из щелястых досок труха и сажа посыпались, ещё больше обзор сократив.

Молодой рыцарь, сплюнув кровь из прокушенного при падении языка, попытался подняться, но тут на него упал чёрный, тот самый, что вонючим мечом размахивал. Других просто не было. Кончились. У Бина дыхание от очередного удара перехватило, а когда он рот открыл, чтобы продышаться, значит, в рот этот, разинутый, быстро-быстро солёная влага закапала. Ну, вкус крови от мочи и огуречного рассола, и младенец отличит, а Бин уже и не был младенцем. Женатым уже был. Снова сплюнув кровь, теперь уже свою вперемежку с чужой, Бин приподнялся на локтях и попытался свалить с себя полегчавшего на литр крови противника, не сразу, и не без помощи Гро, но удалось.

– Кажись, управились, - учитель нагнулся, и хотел было, по старой боевой привычке, вытереть меч о плащ поверженного врага, но рачительный мажордом вовремя взял вверх над бахвальным воякой, негоже трофеи портить.

– Ей, всё уже? – это хозяин за свою мебель волновался.

Зря волновался, они ничего не сломали, если не считать колченогой, наверное, табуретки, на которую завалился Бин. Теперь уже определить колченогая или нет, затруднительно было, теперь она была не колченогой, а безногой.

– Заходи, любезный, и зажги тут свету побольше, а то не видно ни чего, как тут с тобой за погром рассчитываться, ещё обсчитаем, - Гро за ноги отволок перегородившего проход обладателя лишних дыр в голове.

– Хвала Паладайну! – владелец корчмы, суетясь и постоянно спотыкаясь о трупы, пробрался к себе за стойку и извлёк откуда-то несколько свечных огарков, стал их зажигать один за другим.

Картина, постепенно вырисовывающаяся при этом, была достойна кисти любого самого знаменитого баталиста. Вот не отнять было у Гро хозяйственную жилку, пока будущий граф рассматривал плоды их трудов, наставник будущих графских отпрысков мародёрствовал. Ну, нет. Это о нём так хозяин пыточного притона думал, трясущимися руками зажигающий одну свечу о другую. Сам же мажордом занимался совсем другим, собирал заслуженную жатву войны, им же и объявленной. А, Бин? Бин ведь рыцарем был. Убедившись, что враги мертвее мёртвых, он поспешил на помощь даме. Правда, дамы обычно голышом на обеденных столах не возлежат, и палёным мясом от них не шибает в нос, и кровь у них из разбитого носа не часто хлещет. Хотя, кровь бывает и покапывает, а не зли мужа, строя глазки молоденьким оруженосцам, и не критикуй его замка. На сарай похож! Засучи рукава и построй лучше. Будто это муж виноват, что все последние походы соламнийских рыцарей закончились неудачей. И вместо добычи получилась сплошная убыча.