Рок-4 Дорога в Эсхатон

– Правильно, Артём, - иронично улыбнулся Пилевич.
– Тогда прихвати в свою память и мою теорию о парности чувств.

– Парности чувств?
– переспросили в унисон отец с сыном.

– Да, я так условно назвал свою идею. Суть её в том, что чувства, как реакция и оценка ощущений, всегда следуют парно, например, самая яркая пара: любовь и ненависть.

– Хм, интересно.

– Что интересно, пап? Я не вполне понимаю.

Проквуст вопросительно взглянул на Пилевича, тот кивнул.

– Интересно то, сын, что голод всегда сопровождается сытостью после насыщения, радость всегда сменяет грусть, а боль напоминает о здоровье, - Георг взглянул на Пилевича.

– Станислав Львович, правильно я изложил твою теорию.

– Вполне.

Артём с интересом посмотрел в лица взрослых.

– Хорошо, я и это запомню, но сначала ответьте, почему жадность не сопровождается щедростью, а злодейство, добродеянием?

Проквуст вопросительно взглянул на Пилевича.

– Нет ничего проще, - ухмыльнулся тот.
– Во-первых, можно поискать и найти, я ведь не утверждаю, что величины в паре равновеликие; во-вторых, чем проще чувства, тем ровнее величины....

– А чем сложнее, - подхватил Артём, - тем перекос больше.
– Он положил вилку, сделал глоток кофе и встал.
– Господа, взрослые, спасибо, я всё запомнил, разрешите удалиться.

– Ты же не съел ничего!

– Папа, перед тренировкой наедаться вредно, потом в кафешку схожу.

Пилевич проводил юношу добром взглядом.

– Твой сын, на глазах взрослеет.

– Скорее мужает, - усмехнулся Проквуст, - то на самбо, то на фехтовании, то на стрельбе из лука.

– Готовится?

– Вбил себе в голову, что будет княжить во внутреннем мире.

– Что ж в этом плохого?

– Мы с Леночкой хотели все вместе лететь, у неё ведь сердце взорвётся без Артёма.

– Георг, - начал задумчиво Пилевич, подливая себе кофе, - ты должен понимать, что парень скоро будет совершеннолетним....

– Ты про любовь?

– Дело не в чувствах, Георг, а в том, что рядом с тобой он не обретёт своего пути.

От жёсткости и неожиданности услышанного, Проквуст едва не выронил из пальцев чашку.

– Не много на себя берёшь, Станислав Львович?!

Пилевич мягко улыбнулся, глаза его смотрели спокойно и мудро.

– Твой сын достоин собственного рока, Гора!

Над столом повисло тяжёлое молчание.

– Извини!
– глухо прервал тишину Проквуст.

– Я не обиделся.

– Станислав Львович, я же Артёма к Чару для того и беру, думаю, без службы великому дракону он не останется.

– Хм, - озадачился Пилевич, - про это я не подумал. Георг, - встрепенулся он, - ты собираешься улетать, а как же проклятые железки?!

– Пусть лежат пока.

– А если арианцы их найдут? Ты же сам говорил: оружие, непредсказуемы!

– Не знаю я ничего! Только не было их никогда во внутреннем мире, вот и надеюсь, что не появятся впредь.

В столовую постучали. Пилевич наклонился к Проквусту.

– Поехали ко мне, Георг?

– А чем тебе мой дом не подходит?

– У меня беседка особенная. Поехали, посидим на свежем воздухе, вдаль посмотрим, винца попьём.

– Ладно, поехали, - стук повторился, Проквуст встал, - Войдите!

Вошёл мажордом и прислуга, оба с достоинством поклонились.

– Господа желают продолжить?

– Нет, Марио, мы уходим.

Георг опустился в плетёное кресло и с ностальгическим восторгом всматрелся в горизонт: море, солнце, редкие облачка, как это красиво! Только в это мгновение, пока Пилевич разливал в бокалы вино, он понял, что, скорее всего, скоро лишится этой красоты, сменит её на звёздное бескрайнее пространство. Сердце дрогнуло от двух противоположных эмоций: предвидение утраты и обретение новых приключений. Вселенная осталась для него огромным домом, что неудивительно, но Лена будет тосковать. 'А сын ещё больше!
– вдруг явственно осознал он, - он ведь на Земле родился!'. Пилевич вручил ему бокал.

– Прошу!
– они сделали по глотку.
– Как букет?

– Как обычно, великолепен.

Проквуст снова замолчал, устремив вдаль взгляд, Пилевич пристально смотрел на его лицо.

– Вот теперь я верю, что ты скоро покинешь Землю.

– Да уж, - Проквуст повернулся к другу.
– Спрашивай, Станислав Львович, но не жди ответов на все вопросы.

Пилевич кивнул.

– Георг, ты теперь точно знаешь, что такое пластины?

– Наши догадки были верны: пластины копируют личность арианца, - Проквуст достал из кармана арианскую пластину, взвесил её на ладони, и, положив на столик, пододвинул к Пилевичу.
– Станислав Львович, передай пластину арианцам.

– Как это, передай?! Это же такой козырь....

– Отдай!
– резко оборвал его Прокувут, - за эту железку арианцы всю Землю выжгут и не поморщатся.

– Кто ж там?
– прошептал Пилевич.

– Норга.

– Ого!
– Пилевич запнулся и отдёрнул руку.

– Ты чего, испугался? Она безопасная.

– Ага, как же! Для тебя может и безопасная...
– Пилевич повернулся и выдвинул нижний ящичек, стоящего в беседке комода.
– Где-то у меня тут лежит...
– Пошуршав в ящике он громко воскликнул: - Вот!

На его руке лежала небольшая металлическая коробочка. Пилевич открыл её, вытащил новую флэшку, кинул её в ящик.

– Георг, клади её сюда!

– Ну, ты, голова!
– усмехнулся Проквуст и переложил пластину со стола в коробочку, та легла в неё почти вплотную.
– Как тут и была!

– Вот теперь, она точно безопасная!
– довольно хмыкнул Пилевич и, хлопнув крышечкой, убрал коробочку в карман.

Они посмеялись, выпили вина, но едва поставили бокалы, арианский коммуникатор противно задрожал в кармане, Проквуст вытащил его и открыл так, чтобы не было видно Пилевича, тот сразу всё понял и затих в кресле.

– Привет, Гора!

– Здравствуй, Смарл.

– Кто там, рядом с тобой, Пилевич?

– Всё-таки подглядываешь?!

– Конечно! Скажи ему потом, что я его помню.

– Хорошо, ему будет приятно.

– Гора, - продолжил ровным голосом Смит, игнорируя последнюю фразу Проквуста, - как с нашим делом?

– Ты о пластине?

– Да.

– Дело продвинулось, я ведь теперь я знаю, что мне надо искать.

– Значит, не нашёл.

– Найду.

– Гора, ты уверен в этом?