РОК

Но судьба определила великой сверхдержаве слабого руководителя, новый период всеобщей апатии и безразличия к политической ситуации и существующему положению. Большинство понимали, что период К. Черненко недолговечен.

Став лидером страны, Черненко, надо отдать ему должное, честно пытался продолжить курс, начатый Андроповым. Но он не способен был это сделать не только из-за

126

отсутствия таланта руководителя, должной широты мышления, знаний, но и в силу своей слабохарактерности, усугублявшейся тяжелой болезнью. Нерешительный и осторожный, он не мог противостоять ни Тихонову, ни Громыко, ни Устинову. Каждый из них проводил свою политику. В наиболее сложном положении в этот период оказался М. Горбачев. Еще недавно всемогущий сподвижник Генерального секретаря, он в одночасье становится лишь одним (и не самым авторитетным) из членов Политбюро и секретарей ЦК КПСС. Помню, с какой горечью и налетом нескрываемой злости он рассказывал мне о своих стычках с окружением К. Черненко — его помощниками, заведующим общим отделом ЦК К.М. Боголюбовым и другими. Зная уровень и возможности этих людей, я понимал возмущение Горбачева, которому надо было согласовывать с ними свои выступления и предложения.

Надо сказать, что именно в период правления Черненко я впервые понял, как много значит для руководителя его ближайшее окружение. Именно оно формирует проводимую политику, в определенной степени создает определенный имидж не только своему шефу, но и периоду его правления. И не блиставший талантами Л. Брежнев, и умный и дальновидный Ю. Андропов были сильны своим окружением, помощниками и советниками. К. Черненко просто не смог его создать, да, видимо, и не придавал ему большого значения. Серое окружение Черненко мне не запомнилось яркими идеями или предложениями. Помню лишь их активную борьбу за перенос времени проведения XXVII съезда КПСС. Представляя всю тяжесть состояния здоровья Генерального секретаря и понимая, что печальный исход может наступить в любое время и изменить их положение, они спешили провести съезд раньше срока, когда они могли рассчитывать на членство в ЦК и ревизионной комиссии, что на ближайшие пять лет обеспечивало их положение, включая и материальное.

127

M. Горбачев и Б. Ельцин повторили ошибку Черненко, недооценив значение своего окружения, которое они «меняли как перчатки», хотя и по разным причинам: первый — из-за незнания людей и их возможностей, второй -ради собственных интересов.

Проблемы Горбачева в период правления Черненко не ограничивались его сложными взаимоотношениями с окружением Генерального секретаря, в большей степени они определялись отношением к нему «стариков» из Политбюро — Тихонова, Громыко, Гришина и некоторых других. Они не только его третировали, но и активно, особенно Н. Тихонов, выступали против него. Д. Устинов, как мне кажется, старался держать нейтралитет, хотя в некоторых случаях и пытался помочь М. Горбачеву.

Я не мог понять отношение Черненко к Горбачеву. С одной стороны, было ясно, что М. Горбачев по меньшей мере не входит в круг его друзей и сподвижников. С другой -несмотря на давление со стороны Н. Тихонова и некоторых других членов Политбюро, он не только сохраняет его в аппарате ЦК КПСС, но и формально оставляет за ним пост второго секретаря, т.е. своего основного заместителя.

Где-то в апреле 1984 года в «кремлевских коридорах» пошли разговоры о том, что дни М. Горбачева в ЦК сочтены, что он или уходит заместителем председателя Совета Министров по сельскому хозяйству, или уезжает послом, однако это оказалось всего лишь досужими домыслами правительственных сплетников, которых много в любые времена. Горбачев продолжал активно работать в прежней должности, по крайней мере Черненко поручал ему решение многих сложных вопросов. Я знаю это не понаслышке.

Так было, например, с освобождением Ю. Цеденбала от руководства Монгольской народно-революционной партией и страной. Мне пришлось принимать в этом активное участие, поскольку его освобождение было связано с болезнью, из-за которой он полностью потерял возможность управлять государством. Кстати, это, веро-

128

ятно, единственный в истории факт отстранения лидера страны по состоянию здоровья, несмотря на его сопротивление. Руководить этой сложной политической и дипломатической акцией было поручено М. Горбачеву.

Уверен, что Черненко был вынужден сохранять Горбачева, понимая, что замены ему в тот период не было. Еще раз повторю истину, которую так любят забывать ради своих интересов: настоящая история не может быть проституткой и отражает только объективную реальность. Вот почему как бы мы сегодня ни относились к М. Горбачеву, остается фактом, что в тот период в секретариате ЦК никто не мог сравниться с ним по возможностям обеспечить выполнение работы. И как бы ни пытались доказать, что были фигуры и посильнее Горбачева (вроде Г. Романова), факт остается фактом: Черненко не заменил Горбачева, несмотря на прохладное и настороженное отношение к нему.

Но я чувствовал, что М. Горбачев нервничает. Состояние здоровья К. Черненко ухудшалось с каждым днем. Все чаще он вынужден был оставаться дома либо попадал в больницу. По логике, в период его отсутствия заседания секретариата ЦК КПСС и Политбюро должен был вести второй человек в партии — М. Горбачев, однако, как он сам мне сказал, против этого категорически выступил Н. Тихонов. Нам с академиком А.Г. Чучалиным часто приходилось в этот период встречаться с К. Черненко, и было видно, в какой растерянности он находится, не зная, что предпринять. Сколько раз мы были невольными свидетелями того, как, несмотря на настойчивые попытки Н. Тихонова, К. Черненко раздраженно просил под любым предлогом не соединять его с ним. Слабохарактерный, боявшийся к тому же потерять нити управления, он не мог сопротивляться своим старейшим друзьям вроде Тихонова, поэтому принял самое простое решение — без него не проводить заседания Политбюро.

129

Бедная Россия! Страна погружалась в мрак и застой, а на политическом Олимпе никак не могли поделить власть. Жизнь же текла по заведенному ритму, с полным безразличием к тому, что нам принесет завтра. Все замерло в ожидании, и даже диссиденты не очень тревожили покой Кремля. В моей памяти об этом времени не сохранилось ни одного сколько-нибудь заметного события или важного для страны решения. Остаются лишь личные переживания, связанные с организацией самого длительного на тот период полета в космос моего ученика и сотрудника доктора О.Ю. Атькова, с моим активным участием в движении врачей, боровшихся за ядерное разоружение. И, конечно, в основном память хранит тяжелые воспоминания о прогрессирующей болезни К. Черненко, который с осени 1984 года появлялся на работе совсем ненадолго, и то только после проведения либо дома, либо в Центральной клинической больнице активной терапии. Уже при вступлении в должность Генерального секретаря он не мог обходиться без активного лечения, а вскоре вообще для того, чтобы работать, должен был периодически дышать кислородом — и дома, и на работе, где была установлена соответствующая аппаратура.

И опять, в очередной раз, при описании таких подробностей червь сомнения начинает грызть меня — правильно ли я поступаю, касаясь сокровенных тайн моих бывших пациентов? После таких публикаций один из моих знакомых, старый академик медицины со злым упреком сказал: «Евгений Иванович! Зачем Вы пишите о болезни своих пациентов, это неэтично и недостойно врача». Я ответил довольно резко: «А разве этично больному человеку, не способному к руководству, ради своих амбиций, своего положения хвататься или держаться за власть вопреки интересам страны, народа, нас с Вами? Я пишу для будущих руководителей и поколений, чтобы они учились на ошибках прошлого». К сожалению, это оказалось гласом вопиющего в пустыне. Все повторилось вновь, и никто не

130

вспомнил уроков прошлого — последних лет правления Брежнева или периода нахождения у власти Черненко.

Мы часто в то время общались с М. Горбачевым, у нас не было секретов друг от друга. Но и не будь у нас товарищеских отношений, я и формально как второго человека в партии должен был информировать его о состоянии здоровья Генерального секретаря. Чувствовалось внутреннее напряжение М. Горбачева по его частым звонкам, вопросам о состоянии здоровья Черненко, темам разговоров. Периодами я видел его растерянность, нерешительность, но тогда не придавал этому большого значения и относил к естественному поведению человека, находящегося в сложной ситуации. Положение М. Горбачева осложнилось и тем, что осенью 1984 года тяжело за-; болел Д. Устинов.

Для меня это была большая личная трагедия, потому что наряду с Андроповым он был самым близким мне человеком среди руководителей страны. Д. Устинов обладал сильным русским характером, который помог ему стать талантливым организатором. При всех лидерах Советского Союза — Сталине, Хрущеве, Брежневе, Андропове, Черненко — он возглавлял, как теперь принято говорить, военно-промышленный комплекс. Во многом именно ему наша страна обязана превращением в мощную сверхдержаву, с которой считались самые сильные капиталистические государства. И когда сегодня я читаю в прессе рассуждения Г. Киссинджера о том, надо ли обращать внимание на мнение России в вопросе о расширении НАТО на Восток и вообще стоит ли с ней считаться после поражения в холодной войне, я вспоминаю другого, вежливого и даже несколько заискивающего Г. Киссинджера в период Л. Брежнева и А. Громыко в 70-е годы, когда он настойчиво добивался взаимопонимания с СССР и считал своим достижением диалог с советскими лидерами.