Рокировка Сталина. С.С.С.Р .- 41 в XXI веке

почти десять тысяч бойцов... Кровью умоются. Правда, мы тоже по уши измажемся.

Лучше без осложнений обойтись.

Еще эта стрельба в час ночи. Кто стрелял, где, по кому? Ничего не понятно...

Только прикорнул - получите.

Кижеватов бежит в десяти метрах за мной. Одет по всей форме, и особо не мятый,

похоже, вообще не ложился. Притормаживаю. Стрельбы нет, значит, секунда роли не

играет, а всё-таки это его участок. Подозреваю, что быть Андрею комендантом в самом

скором будущем. На ходу спрашиваю:

– Андрей, ты польский понимаешь?

– Не особо, но объясниться сумею.

– Тогда по-польски и говорим. Это нынешний твой коллега с их стороны. Уважим пана

Кислинского.

От заставы до КПП километр с хвостиком, соответственно, укладываемся меньше чем

в десять минут. Подходим к шлагбауму. Уже не подбегаем, подходим. Среди наряда -

знакомые лица: Васька и Абрам. На мосту стоит джип. Сколько раз его видели, когда

границу проходили. Почти у самого шлагбаума, метрах в трех с той стороны, Томек.

Поручик Томаш Кислинский. Очень хорошо, что он. Морда знакомая, а главное - морда

вменяемая. Полевая форма, кобура застегнута, другого оружия не видно. Несмотря на

дождь, без плаща. Видимо, чтобы демонстрировать условную безоружность. При виде

меня лицо расплывается в широчайшей улыбке. Буквально, от уха до уха. Но говорит по-

русски:

– Сергеич, ты! А нам тут страшностей наговорили, сорок первый год, Советский

Союз...

– Привет, Томаш. Правильно говорили. И Советский Союз, и сорок первый год.

Знакомься, лейтенант Андрей Митрофанович Кижеватов. Командир местных

пограничников.
– Не хочется ему объяснять все сложности местной иерархии. Умному

– достаточно.

– Дзень добры, - здоровается Андрей, - розумем трохэ по польску.

Томек с удовольствием переходит на родной язык. Лейтенант морщится, видно, что не

все с лету понимает. Ну ничего, перескажу:

– Нам сообщили о появлении СССР из сорок первого года. Приказали избегать

конфликтов и стараться вводить советских пограничников в курс дела. Решил съездить

лично, так легче избежать стрельбы. Но я так понимаю, Анджей, что Сергеич вам обо

всем рассказал. Я только еще раз подчеркну, что у меня приказ не воевать с вами. Польша

– мирная страна.

Очень любит Томек высокие фразы, но сейчас я готов простить их оптом, сразу и на

все времена. Просто гора с плеч. По крайней мере, сегодня войны не будет. Тем не

менее...

– Советский Союз не агрессор, - лейтенант тоже мастер словесных построений.

Правильно в общем, в случае любых конфликтов, ему выступать дипломатом,

соответственно, нахватался.
– Нам не нужна чужая земля...

– Томек, ты не в курсе, кто стрелял ночью?
– лучше бы уйти от этого пафоса. А то от

него так политикой воняет за километр, что можно "договориться". Томек вроде бы

обычной польской истеричности не подвержен, и катынефилией не страдает. Но,

береженного Бог стережет, а стереженного конвой бережет.

– Не могу знать. Это не на нашей территории. Где-то севернее, - поляк задумывается.
–

Возможно, где-то были недоразумения. Поэтому и предупреждают.

Он замолкает. Потом решается:

– Вроде, на севере бои с немцами из вермахта. Я сначала не понял, но если СССР из

сорок первого, то и немцы могут быть... Матка боска!
– улыбка пропадает с его лица.
–

Если Польша перенеслась в сорок первый, то на Западе нацистская Германия!

– Спокойно, Томек!
– сразу сбиваю волну.
– Немцы без зубов, армия у них была на

месте твоей заставы. Неужели бравые жолнежи не надают по морде беззубому вермахту.

На "семьдесят вторых" против "двоек"? И мы поможем. СССР, в смысле. Опять будем

дружить странами! Рокоссовскому руку пожмешь. Хотел же!

Томаш немного успокаивается. Как хорошо, что поляк из него... необычный..

– Конечно, справимся. Спасибо, Сергеич!
– видно, что офицеру стыдно прорыва своего

генетического, наследственного страха перед нацистами. Чего стыдится, в ту войну

больше, чем полякам, досталось, разве что евреям да белорусам. Но ему стыдно, поэтому

меняет тему.

– Ефим Осипович тоже здесь?

– Нет. Еще вчера уехал.

Следует пауза. Говорить особо нечего. Стоять под дождем тоже приятного мало. Мы,

конечно, не сахарные, не растаем. Но все равно... Томек вежливо раскланивается и

собирается уезжать. Неожиданно вспоминаю, что должен сообщить обязательно.

– Чуть не забыл, Томек! У немцев в сорок первом были диверсанты из полка

"Бранденбург". Вполне могут шариться по нашим тылам в красноармейской форме. Есть

вероятность, что к вам могут выскочить. Поаккуратней с ними, это волки! Лучше всех

подозрительных задерживайте до выяснения. И не стесняйтесь стрелять.

Поручик на несколько секунд задерживается, переваривая мысль. Потом кивает.

– Спасибо, Сергеич! Важное предупреждение!

Вашингтон. Белый дом.

Заседание Совета Национальной Безопасности

В кабинете, за большим круглым столом собрались люди, представляющие власть

самого могущественного государства на Земле. Многие из них были разбужены еще

ночью и сейчас рассматривали окружающее красными от недосыпания глазами. Кое-кто

пил даже настоящий кофе, наплевав на здоровье. Срочность была такова, что некоторые

узнали о повестке дня только из брифинга.

Срочное собрание потребовалось из-за полученных данных о выкинувших очередной

фортель русских...

Бодрее всех выглядели госсекретарь Хиллари Клинтон и генералы - директор АНБ