Рокоссовский: терновый венец славы

В один из таких дней Рокоссовский посетил пулавский плацдарм на Нареве, занимаемый армией генерала Колпакчи. С ним они были знакомы по Белорусскому военному округу еще в 1930 -1931 годах. Когда Рокоссовский командовал дивизией, Колпакчи был начальником штаба корпуса. Они более суток отрабатывали различные варианты действий 69-й армии с пулавского плацдарма.

Завершив работу, они пили чай на КП армии и не могли оторваться от мыслей о будущих операциях.

– Представляешь, Владимир Яковлевич, теперь нам нет необходимости брать Варшаву в лоб, - сказал маршал.
– Мы ее обойдем с севера и юга и заставим гитлеровцев капитулировать. После Сталинграда и операции «Багратион» они боятся окружения, как огня. Вот только не подвели бы дороги.

– Мы, по-моему, неплохо изучили маршруты движения танков, - Колпакчи смотрел на командующего фронтом темными пронзительными глазами.
– Немцы поддерживали дороги в довольно-таки приличном состоянии.

– А воронки от бомб?

– Обочины хорошие, воронки можно обойти. Наш удар должен быть быстрым и сильным.

– Давно ли это было?
– произнес Рокоссовский, размешивая кусочки сахара в чашке.
– Помнишь, Владимир Яковлевич, первый год войны.

– Такое не забудешь по гроб жизни, - поджал губы Колпакчи.
– Зато теперь поддаем фашистам и в хвост и в гриву. Скоро, думаю, доберемся и до их логова - Берлина. Ведь он находится в полосе наступления 1-го Белорусского фронта.

– Да, - проговорил Рокоссовский и подошел к карте.
– У меня есть соображения, как его взять с наименьшими потерями.

– Наполеон сказал: «На войне выпадает лишь один благоприятный момент. Гений пользуется им», - улыбнулся Колпакчи.

– Люблю остряков, но не уважаю подхалимов, - сказал добродушно Рокоссовский, отпивая чай.

– Константин Константинович, ну, а если серьезно?

– Если серьезно, то брать в лоб Берлин я бы не стал, - маршал повернулся и посмотрел на собеседника, который следил за указкой командующего фронтом.
– Фанатики фашисты, без сомнения, будут драться не на жизнь, а на смерть. В полосе наступления нашего фронта противник располагает очень сильно укрепленными полосами глубоко эшелонированной обороны. Поэтому основой будущей операции должно быть окружение берлинской группировки противника, ее расчленение и уничтожение по частям.

– Ей-богу. здорово!

– В данной обстановке - это просто логично.
– Командующий фронтом вышел из-за стола.
– Но до этого еще далеко.

Они вышли во двор, где стояла машина Рокоссовского. На лиде провожавшего его Колпакчи застыло выражение благодарности и признательности.

Когда Рокоссовский уехал, Колпакчи, провоевавшему всю войну, командовавшему пятью армиями на различных участках фронта, пришло в голову, что онвстречал на своем пути три категории командующих фронтами - напористые и грубые, не терпящие возражений; суетящиеся и крикливые, но не державшие обиды на людей; и спокойные, культурные, рассудительные и уверенные в себе.

«К последним можно отнести только Рокоссовского, - подумал Колпакчи, - да, пожалуй, и Черняховского».

Глава двадцать четвертая 1

За сутки до заседания Ставки Сталин приехал в свой кремлевский кабинет раньше обычного. Еще не было и десяти часов, а он уже ходил по кабинету и раскуривал трубку, стараясь отогнать усталость. Но она не проходила. Видимо, сказывались многодневное напряжение и недосыпание. Он много думал о последнем этапе войны. Факт остается фактом - она подходит к концу и ее надо закончить достойно. Именно он, Сталин, должен сыграть здесь решающую роль... В его гениальности должен лишний раз убедиться не только народ его страны, но и весь мир. Решающая роль в разгроме фашизма принадлежит ему, Сталину.

Он попросил подать чаю и, выпив одну чашку, поднес белый платок к усам, легким движением вытер их. Озабоченный своими мыслями, он снова начал ходить по кабинету, глубоко затяч гиваясь и выпуская клубы дыма.

Сталин вдруг остановился посередине кабинета, прищурив глаза, улыбнулся своим мыслям - решение было найдено. Он положил трубку на край пепельницы и сел за стОл.

Вскоре в кабинет зашел Ворошилов.

– С чем пожаловал, Клим?
– спросил Сталин, подняв голову от бумаг.
– Садись.

– Перед заседанием Ставки хочу внести одно дельное предложение.

– Давно от тебя не поступало дельных предложений, - усмехнулся Сталин, удовлетворенный тем, что после минут утомительного размышления появился собеседник, с которым можно вслух поделиться кое-какими мыслями. Он набил трубку табаком, затем устремил глубоко посаженные глаза на Ворошилова.
– Ты знаком с планом операции по окончательному разгрому врага?

– Знаком, Коба, знаком, - дружески кивнул Ворошилов, довольный тем, что у Верховного хорошее настроение.

– Стратегическое положение советских войск, - сказал тихо Сталин, держа в руке трубку, - а также стран антигитлеровской коалиции вполне позволяет завершить разгром Германии.

– Да, да, конечно.

– По существу, Советская армия и англо-американские силы заняли выгодные исходные позиции для решающего наступления на жизненные центры Германии. Теперь предстоит совершить последний решительный бросок и в короткий срок окончательно сокрушить врага.

– Пора бы, пора бы, - кивнул седой головой Ворошилов. Был момент, когда ему хотелось добавить что-нибудь весомое к тому, что говорил вождь, но он промолчал - боялся сказать невпопад. К тому же он не сомневался, что Коба понимает больше него и дальше видит и его мысли не нуждаются в комментариях. Хозяин кабинета прикурил трубку и вышел из-за стола.

– Завтра мы рассмотрим положение дел в полосах действий 1-го, 2-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов, - проговорил Сталин, расхаживая по кабинету.
– Нам осталось сильно нажать на центр врага, мощным ударом расчленить немецкий стратегический фронт и, не теряя времени, развить наступление на Берлин. Он должен быть взят нашими войсками, а не войсками союзников.

– Смелое и талантливое решение, Коба, - бодро произнес Ворошилов'.
– Оно будет вписано золотыми буквами в историю Второй мировой войны.

Сталин остановился, взглянул на Ворошилова, сначала на его до синевы выбритое лицо, обращенное к нему в профиль, Затем на руки с темными прожилками - и промолчал.

Верховный в раздумье снова начал ходить по кабинету.

– Какое у тебя предложение, Клим?
– спросил Сталин после некоторого молчания.

– По замыслу Генштаба Берлин должен брать 1-й Белорусский фронт, - сказал Ворошилов, поворачивая голову так, чтобы видеть Верховного.
– На мой взгляд, этим фронтом долясен командовать более волевой и напористый человек.

Сталин сразу же догадался, о ком идет речь. Это предложение Ворошилова вызвало у него бурю возмущения тем, что такой недалекий человек, как Ворошилов, разгадал его, Сталина, мысли. Он только несколько минут назад принял решение назначить командующим 1-м Белорусским фронтом своего заместителя, а координацию действий всех фронтов по окончательному разгрому фашистов взять лично на себя. Здесь в полную силу и проявится его полководческий талант, который приведет в восхищение весь мир.

Он только вынашивал эти сокровенные мысли и думал над тем, как их обнародовать, а этот бездарный маршал уже высунулся со своим предложением. Сталин с трудом подавил гнев и, не говоря ни слова, продолжал ходить по кабинету, попыхивая трубкой.