Роковая неверность

Жорик приподнял брови.

– То есть?

– Ну-у, – Татьяна разволновалась. Она достала из сумочки сигарету, прикурила ее и, выпустив дым, произнесла: – Короче, после того, как врач осмотрела моего отца, она домой собралась уходить. Я, как и вас сегодня, пошла провожать ее до двери. Когда Наташа надевала обувь, у нее мобильник зазвонил. Врач на звонок ответила, и я оказалась свидетелем ее разговора. А разговаривала она с Мирославом. Тот, как я поняла, просил ее зайти к нему домой. Ну, она согласилась и мобилу отрубила. Мирослав имя редкое. А у нас в банке, где я работаю, директор банка Мирослав. Ну, я, разумеется, поинтересовалась, не один ли и тот же это Мирослав. Наташа ответила, что, скорее всего, он, так как ее знакомый тоже работает в банке. Ну, а потом она ушла.

Новость была потрясающей. Жорик внутренне напрягся.

– Следователю ты что-нибудь говорила? – быстро спросил он.

Девушка сделала глубокую затяжку и покачала головой.

– Нет. Когда менты приходили, я в командировке была. По делам банка на несколько дней уезжала. А когда вернулась, в милицию не пошла. Сами посудите. Может, дело выеденного яйца не стоит, а я пойду на шефа в милицию доносить. Банк частный, Мирослав меня быстро уволил бы. Он стукача в коллективе не потерпел бы. А хорошую работу в Москве найти очень трудно. То, что я, возможно, важную информацию скрывала, меня мучило, но я помалкивала. И дальше бы продолжала молчать, если бы вы не объявились. Так что учтите: то, что я вам здесь рассказала, в милиции ни за что не повторю. Поэтому нигде на меня не ссылайтесь и о нашем разговоре никому не говорите.

– Обещаю! – улыбнулся Жорик. – Где живет Мирослав?

Девица отшвырнула сигарету и закинула сумку за плечо.

– Пойдемте, я вам покажу. Мне как раз в ту сторону. Я к приятелю в гости иду. – Таня довольно бесцеремонно пропихнула свою руку под локоть Привольнова и потащила его прочь от подъезда.

Директор банка

Путь оказался неблизким. Пришлось ехать минут десять на автобусе, потом еще столько же идти пешком. Наконец, Татьяна остановилась неподалеку от пятиэтажного бело-синего здания с балконами и эркерами. Вернее, не у здания, а у жилого комплекса, ибо зданий было два, они соединялись друг с другом аркой и представляли собой архитектурный ансамбль.

– Вон в том доме, что справа расположен, Мирослав живет, – объявила девушка. – В каком именно подъезде и квартире, не знаю, там спросите. Фамилия директора Дементьев. У него жена и ребенок. С Мирославом в последнее время неладное творится. Смурый он какой-то на работе ходит. Так что, возможно, к убийству вашей жены он отношение и имеет. Ну, пока, удачи! – Татьяна помахала на прощание рукой и скорым шагом направилась по улице.

Привольнов постоял немного, посмотрел ей вслед, затем двинулся к дому.

Чтобы добиться аудиенции у директора банка, Жорику пришлось преодолеть немало трудностей. Вначале его на проходной долго не хотели пускать на закрытую территорию дома, затем в подъезде Дементьева охранник еще дольше выяснял, зачем он идет к банкиру, проверил паспорт Жорика и только потом связался через домофон с Мирославом. Дементьев принять посетителя согласился.

Привольнов поднялся на лифте на пятый этаж и позвонил у двери, сверху которой была установлена камера наблюдения. Минуту спустя щелкнул замок, и дверь открылась.

На пороге стоял солидный мужчина лет тридцати – тридцати двух, в белой футболке и спортивных штанах. Он был высок ростом, узкоплеч, широкозад, с округлым наметившимся брюшком, с обвисшей грудью. Лицо приятное, ухоженное, с мягкими чертами, на голове ежик короткостриженных темных волос. Движения мягкие, плавные. Типичный белоручка, эдакий барин, привыкший, чтобы ему кофе чуть ли не в постель подавали.

– Мирослав, банковский служащий, – заявил мужчина. Руки Жорику не подал. – С кем имею честь?

Перед «барином» Привольнов почувствовал себя неловко. Он перемялся с ноги на ногу.

– Привольнов Георгий.

Дементьев сузил глаза.

– Постойте, фамилия что-то знакомая.

– Я муж Привольновой Натальи, – объявил Жорик. – Врача.

– Ах да, – сообразил Мирослав. – А в чем, собственно, дело?

Приглашения в квартиру, видимо, не последует. Но не разговаривать же о серьезных делах в подъезде. Привольнов шагнул к двери.

– У меня разговор к вам. Можете уделить мне несколько минут?

– Ну-у, – замялся Дементьев, – в общем-то, да. – Он неохотно отступил от двери. – Проходите.

Жорик вошел в прихожую. Ну, что можно сказать о людях, живущих в достатке? Круто. Одна стена прихожей была отделана деревом, другая – камнем. Пол у этой стены был стеклянный, под ним также уложен камень. Чудно.

Вошли в гостиную. Привольнов был впервые у богачей в доме, поэтому с любопытством поглядывал по сторонам. Гостиная поразила его воображение не меньше, чем прихожая. Прямо в центре нее стоял камин. Он состоял из черного гранитного, похожего на наковальню постамента и опять-таки черного раструба над ним с уходящей в потолок трубой дымохода. Стена, выходящая на улицу, была стеклянной, перед ней в полу устроен цветник. Мебели минимум – два кожаных вычурной формы кресла и большущий диван. Из аппаратуры домашний кинотеатр. Скромно.

На диване с журналом в руках полулежала молодая особа лет двадцати пяти – двадцати восьми – шикарная блондинка с фигурой Клаудии Шиффер и бюстом Памеллы Андерсон. Ничего удивительного. Имея такие деньги, как у Мирослава, можно взять в жены и саму Клаудию Шиффер с Памеллой Андерсон в придачу. Девица приподнялась и удивленно взглянула на вошедшего. Что еще за тип в ее доме появился?

– Это муж Наташи Привольновой, – сказал девушке Мирослав. – Помнишь?

Пояснения Дементьева ничего не дали. Девушка смотрела все так же удивленно.

– Конечно, помню, – призналась она. – Что-то случилось?

Мирослав дернул плечом.

– Сейчас узнаем. – Он повернулся к Жорику: – Знакомьтесь, моя жена Виктория. Садитесь, Георгий.

Привольнов прошел на середину гостиной и сел в кресло.

– Дело вот в чем, – начал он. – Вы хорошо помните день двадцать второе августа?

Муж с женой с озадаченным видом переглянулись.

– Да, действительно, этот день навсегда врезался в мою память, – произнес Мирослав, и в его словах прозвучала горькая ирония. – Но чем он вам-то запомнился?

– В этот день погибла моя жена. – Привольнов впился взглядом в лицо Дементьева. Ему важна была реакция Мирослава на сделанное им заявление.

Каким бы ни обладал самообладанием хозяин дома, от Жорика не ускользнуло, что он вздрогнул.

– Простите, вы сказали? Погибла? – переспросил Мирослав.

– Да, и мне кажется, что вы были одним из последних, кто видел Наташу живой. Она ведь приходила двадцать второго августа в ваш дом?

– Приходила, – эхом откликнулся Мирослав. Он весь ушел в себя и о чем-то лихорадочно думал. – В котором часу она погибла? – неожиданно очнувшись, спросил он.