Роковая строфа

– Да ведь это – Игорек! – воскликнул Соболев.

– Игорек? – переспросил Сергей Иванович.

– Ну да, – подтвердил Соболев. – Понимаешь, был у меня в юности один приятель. Даже и не мой приятель, скорее – моей жены. Она ведь актриса была, так вот, он вроде, ухаживал за ней, еще когда она в институте училась. Потом на свадьбе у нас был…

– А дальше? – жестко глядя на снимки, спросил Сергей Иванович.

– Послушай, да не думаешь же ты… – начал Соболев.

– Слишком много совпадений, – прошептал Сергей Иванович, – слишком много… Когда много лет назад твою маленькую дочь украли, жена что-то знала, но не сказала мне. Я так и знал, что дело нечисто. Но потом девочку вернули, все вроде бы обошлось благополучно и забылось. Я не придал тогда своему предчувствию большого значения. Не вспомнил о нем, когда твоя жена заболела. А ведь должен был!

Сергей Иванович ударил ладонью по толу.

– Зря ты себя сейчас винишь, – тихо сказал Соболев. – И потом, все это, только догадки.

– Догадки? – усмехнулся Сергей Иванович, – этого человека, – он указал на фотографии, зовут Игорь Олегович Короб; это он известен Интерполу под кличкой Учитель, это он сделал из Вики и подобных ей девчонок профессиональных убийц, это он разрушил жизнь Бориса Петровича Шахматова, он сделал несчастной твою дочь, из-за него ты до сих пор не видел своего внука. И ты мне говоришь, что я строю догадки?

Соболев помрачнел, он молчал, комкая в руках салфетку. Маша сидела, низко опустив голову, услышанное потрясло ее, и она не в состоянии была что-либо сказать.

Сергей Иванович оглядел своих сотрапезников и покачал головой:

– Мне очень жаль, я расстроил вас, но вы должны были это узнать. Вы должны были, наконец, увидеть лицо вашего настоящего врага.

– За что он так ненавидит вас, Александр Дмитриевич? – ужаснулась Маша.

– За что? – переспросил Сергей Иванович, – а ни за что. Когда-то был влюблен в девушку, девушка вышла замуж за другого, он не отступился, шантажировал ее, потом украл ребенка, представив все так, как будто хотели надавить на отца. Она знала, знала с самого начала, но не выдала его. Почему? Боялась. Он запугал ее до смерти. Так и умерла, бедная женщина. А он жив, ему нравится делать другим больно. Он купается в безнаказанности. Вот так, дело за делом, потихоньку дорос до крупного бонзы. На Соболева ему наплевать, он делает вид, что ненавидит его, но это не более чем привычка; надо же как-то себя оправдывать, чтобы сохранить в себе хоть что-то человеческое.

– Сережа, – охрипшим от волнения голосом спросил Соболев, – вы его возьмете?

– Не сомневайся, друг, не сомневайся, – ответил Сергей Иванович.

122

Зима уж совсем вступила в свои права. И хотя морозы чередовались с оттепелью, снег плотно окутал землю и не собирался оставлять ее раньше весны.

Маша почти безвыездно жила в Лавре. Бориса перевели в другой госпиталь, как объяснили Маше – на реабилитацию. Сергей Иванович надолго исчез, ловил где-то Учителя. Соболев уехал в Швейцарию к дочери и зятю. Одна Маша осталась не у дел. Точнее, дел у нее было много, она готовилась к поездке в Австралию. После встречи Сергея Ивановича с представителем Патриархии и урегулировании всех формальностей, вопрос о ходатайстве Русской Православной Церкви в деле возвращения маленького Андрея Истомина на родину, был решен положительно.

Маша и Александр Дмитриевич Соболев так же были на приеме в Патриархии, где им пришлось еще раз пересказать историю похищения Риты, рождения ее первенца и чудесное его спасение.

Теперь на руках у Маши были все возможные документы и медицинские заключения. Помимо всего прочего Соболев старший обещал привезти от Риты и Андрея электронное письмо, специально записанное для Валентины и малыша. Она снова с головой ушла в семейные проблемы, и, если бы не Иван, увязла бы в них целиком.

Поездка была назначена на январь.

А в декабре Иван сделал Маше предложение.

Она на всю жизнь запомнила этот день. Он пришел к ней после службы, припорошенный снегом, с пачкой книг подмышкой, видимо заходил в библиотеку. Его густые темные волосы тоже были в снегу, и она, смеясь, сравнила его с Дедом Морозом.

– Маша, – сказал он с порога, – Маша, выходите за меня замуж.

От неожиданности она опустилась на стул и смотрела на него долгим взглядом, а он неуверенно топтался на пороге, не зная, куда деть книги.

– Вам, наверное, надо подумать? – наконец решился сказать он.

Маша засмеялась и заплакала, качая головой.

– Что ж, разве нет? – чуть слышно спросил он.

– Ох, Ванечка, милый, – всхлипнула Маша, – я так ждала этого…

Он бросил книги, перешагнул через них и шагнул широко к ней, взял за руки и… вдруг, отпустил, отступил на шаг и поклонился:

– Маша, родная моя, я уж и надеяться не смел, – проговорил он.

В тот же день отец Варнава благословил их.

– Ну, дети мои, – сказал он, – свадьбу-то, когда же назначить? Только после Великого поста.

– Мы подождем, – ответил счастливый Иван, – правда, Маша?

– Ничего, мы дольше ждали, – вторила жениху Маша.

123

Самолет вот-вот должен был взлететь. Уже стюардесса поприветствовала пассажиров и попросила пристегнуть ремни. Огромный лайнер ожил, чуть напрягся, низко загудел, изготовился и покатил по взлетной полосе.

Иван накрыл ладонью Машину ладонь и улыбнулся ободряюще.

В этот момент самолет оторвался от земли, втянул шасси и принялся набирать высоту.

– Все будет хорошо, – склонился к ее уху Иван.

– Я знаю…

Где-то далеко, на другом конце земли ждала загадочная страна Австралия.