Роковая строфа
Шрифт:
– Храни тебя Господь!
– Спасибо, сестренка. И запомни, приедешь ко мне только мужней женой, другую не приму!
– Ладно.
– Ну, пока, целую…
Уф-ф! Тяжело-то как! Нет, Машку сюда нельзя. Рано. Но самое главное – сюда нельзя Андрею, ни под каким видом!
32
То, чего так опасались доктор и близкие Бориса, случилось. Он все-таки простудился. Видимо события последних дней были слишком тяжелым испытанием для его не совсем оправившегося организма.
Ночью он плохо спал,
Не выспавшийся доктор стремительно распахнул двери комнаты, где его подающий надежды пациент уже метался в тяжелом горячечном бреду. Вика с окаменевшим лицом сидела рядом, сжав его руку в своих ладонях.
Доктор застонал:
– О, мой Бог! – Но тут же обратился к Валентине, – медицинскую сестру сюда с системой, живо!
Валентина, худо-бедно, уже освоила английский, поэтому, кивнув испуганно, убежала. Доктор склонился над Борисом. Вика встала и отошла в сторону, чтобы не мешать.
Доктор распрямился, повернулся к Вике, сверкнул глазами и начал честить ее на немецком и английском. Вика слушала, опустив голову, и не возражала. Наконец, исчерпав запас ругательств, он успокоился и буркнул:
– Легкие не задеты. Переутомление и переохлаждение. Сейчас сделаю укол. Систему на всякий случай. Потом посмотрим. И никакого самоуправства! – погрозил он Вике напоследок.
Первую половину дня Борис тихо спал, опутанный трубками и проводками. Вика и Валентина не отходили от него ни на шаг.
Во второй половине дня Борис очнулся и попросил пить. Он был очень слаб, но жар отступил.
За ночь снегом завалило всю длину. Небо расчистилось, и солнце играло бриллиантовыми сполохами на девственной холодной белизне. В парке садовники чистили дорожки, весело перекликались, радуясь чудесной погоде и обильному снегу.
Заглянувшая медсестра поманила пальцем Вику. Когда та вышла, девушка шепотом доложила, что господина Шахматова спрашивает господин Франц и с ним какая-то дама.
– Что им сказать? – спросила медсестра.
– Я сама с ними поговорю, – ответила Вика и поспешила к посетителям.
Франц и Рита стояли в холле. Франц, по обыкновению, что-то рассказывал, Рита не слушала, рассеяно скользила взглядом по стенам. Заметив Вику, она оживилась и шагнула навстречу. Вика отметила про себя, что девочка выглядит отлично: легкий румянец, светлые волосы густыми прядями лежали по плечам, сплетаясь с меховыми иголочками золотистой норковой шубки, узкие джинсы, короткая кофточка, мягкие сапожки с меховой оторочкой, в руках смешные, совсем детские варежки.
– Здравствуйте, – обрадовалась Рита, девушки расцеловались, – я звонила, узнать, как вы, но телефон не отвечает.
– Ох, извините, – Вика грустно улыбнулась и ласково поздоровалась с Францем. – Борис Петрович плохо себя чувствует, поэтому мы отключили телефоны, сами понимаете…
– Что
с ним? – расстроилась Рита.– Ну, вы же знаете, он болен. В ту поездку он переохладился и вот…
Франц изо всех сил пытался понять, о чем идет речь. Вика догадалась перейти на английский.
– Господин Шахматов болен, – сказала она Францу.
– О! Надеюсь, ничего серьезного?
– Пока неизвестно.
– К нему можно? – спросила Рита.
– Сегодня вряд ли, – развела руками Вика. – Доктор очень ругал меня.
– Понимаю…
– Я вам позвоню завтра, – пообещала Вика, увидев, что девушка очень расстроилась.
– Пожалуйста! – Рита прижала к груди свои смешные варежки.
Распрощавшись с посетителями, Вика медленно поднялась по лестнице и так же неторопливо вернулась к Борису, она думала.
Пока Франц вез ее обратно, Рита, сидя на заднем сиденье, плакала, закрывая лицо, чтобы Франц не видел ее слез.
– Я проклята, проклята, – шептала девушка, – О, зачем я живу! Я умею только приносить несчастье другим. Я не умею любить, не умею ничего! Господи, Господи, как хорошо, должно быть, умереть и ничего не чувствовать, ни о чем не думать. Мама, мамочка! Как тебе, наверное, спокойно сейчас! Только зачем же ты меня здесь оставила, такую несчастливую!
33
– Куда ты ходила? – спросил Борис, когда Вика вернулась.
– Очнулся? Там Франц приезжал, справлялся о твоем здоровье и передал тебе привет от Риты, – соврала Вика.
Борис прикрыл глаза. Ему еще тяжело было разговаривать.
– Маше не звонили?
– Нет, я не успела, – ответила Валентина, – но если надо, я сейчас…
– Ни в коем случае! – повысил голос Борис. – Не звонить никому! Да, кстати, дайте мне трубку, я позвоню Соболевой.
– Не сегодня, – отрезала Вика.
Борис хотел, было, возразить, но вошел доктор, и телефонный звонок пришлось отложить до лучших времен.
На следующий день Вика, как обещала, сообщила Рите о состоянии здоровья Бориса и пригласила приехать. Предварительно она говорила с доктором, и тот разрешил короткое посещение.
На этот раз Рита прибыла одна. Она робко вошла в комнату Бориса, Валентина бросилась к ней, чтобы освободить от огромного букета и многочисленных пакетов. Борис, увидев девушку, попытался приподняться, но она испуганно выставила вперед руки, подбежала и снова уложила его на подушки.
– Нет, нет, нет! Пожалуйста! Лежите!
– Как я рад, – сказал Борис.
– Я тоже очень, очень рада! Что говорит доктор? – Рита спросила по-английски, обращаясь к Валентине.
– Говорите по-русски, – рассмеялся Борис, – Валя, моя сиделка, приехала из России.
– Очень приятно, – улыбнулась Рита, – протягивая руку.
– Мне тоже, – Валентина мягко ответила на рукопожатие. – Присаживайтесь, – она пододвинула кресло поближе к Борису. Рита села на краешек.
– Ну, как же вы так, дорогой мой! Если бы я знала!