Роковое наваждение

— Это конец, — пробормотал Саймон, хватая Мартина за рукав. — Ну что там тянет этот чертов судья?.. Нет, все, ему не встать…

Но, словно опровергая слова Саймона, Макс приподнялся на одно колено, на второе и снова встал на ноги.

— Конец третьего раунда! — крикнул помощник судьи, следивший за временем.

— Он продержался! — ахнул Саймон — Молодец Макс! Братья перемахнули через канаты и бросились к Максу. Тот стоял, непонимающе глядя вокруг. Разве бой окончен? Ведь прошло только три раунда. Скорее всего, все завершится в следующем раунде или в пятом, когда Майти Джек окончательно уложит его. Что происходит, черт побери?

Подошел Майти Джек, пожал ему руку, а затем поднял руку Макса вверх — так, как принято поднимать руку победителя. Подоспевшие Саймон и Мартин шепнули на ухо Максу, что он — единственный боксер в Стоунли, который смог продержаться против великого Майти Джека целых три раунда. Так что именно он, а не Майти Джек — истинный победитель.

— И это надо отпраздновать, — добавил Мартин. Он скинул свою куртку и набросил ее на плечи Макса. После этого все покинули ринг. Первым сошел Макс — как победитель. За ним как побежденный спустился с ринга Майти Джек.

Весь поединок занял не больше пяти минут.

* * *

Сара стояла на верхней площадке лестницы и ждала, когда они поднимутся наверх. Руки ее были сложены на груди, а брови сердито нахмурены. Час был поздний, все в доме уже спали, а сама Сара была в ночной рубашке. Саймон и Мартин втащили по лестнице Макса, мешком висевшего на их плечах. Лицо его опухло и покрылось коркой засохшей крови, а ноги волочились, словно у парализованного.

И от всех троих за милю несло спиртным.

Сара не сказала им ни слова и молча прошла вслед за веселой троицей в спальню, дверь которой была ею предусмотрительно распахнута заранее. Братья попыхтели, примерились и наконец сумели протиснуться в комнату, не снимая Макса с плеч.

— Я выиграл соверен, Сара, — невнятно сказал Макс, с трудом шевеля разбитыми губами. — Не спрашивай как. Для тебя, дорогая. Саймон, дай ей соверен.

Саймон протянул Саре монету, которую та молча, и даже не взглянув, положила на стол.

— Это было не легче, чем в каменоломне, — снова подал голос Макс. — Я имею в виду — заработать для жены соверен.

Саймон негромко фыркнул.

— Не надо, Сара, не смотри на нас так осуждающе, — сказал Мартин. — Мы просто отпраздновали. В “Королевской Голове”. Весь Стоунли там собрался. И каждый хотел с нами выпить за победу. Подтверди, Макс.

— Каждый хотел с нами выпить, — послушно подтвердил Макс.

— Макс теперь — национальный герой города Стоунли, — широко улыбнулся Мартин. — Вот так-то, Сара. Подтверди, Макс.

— Я — герой, — кивнул Макс и тут же вскрикнул:

— Ой, тише ты, Мартин! Больно!

Сара указала рукой на кровать, и братья отнесли на нее Макса, но только лечь он не пожелал и остался сидеть, привалившись спиной к подушкам.

— Она часто у вас бывает такой? — спросил Макс у братьев, указывая рукой на Сару. — Я имею в виду.., э-э.., молчаливой?

— Нет, — рассмеялся Саймон. — Чаще она как раз наоборот… Разговорится — не остановишь. Правда, мы ей братья; возможно, с мужем она будет вести себя иначе, чем с нами.

— Я не молчаливая, — подала голос Сара. — Просто я.., я…

— Да? — сказал Макс, пристально глядя на нее. Сара снова сжала губы и подошла к Максу, чтобы помочь ему раздеться. Случайно задела его плечо, и Макс застонал от боли.

— Полегче, Сара, — оттолкнул ее в сторону Саймон. — Такие удары, какие достались Максу, уложили бы любого другого насмерть.

Он запрокинул голову, прикрыл глаза и восхищенно сказал:

— Ах, если бы ты только видела! Против самого Майти Джека — ни больше, ни меньше! А какой удар он пропустил в конце! Мы с Мартином были уверены, что он не встанет, а он встал! Представляешь, Сара, Макс выстоял! Он теперь единственный человек во всем Стоунли, который продержался целых три раунда против самого чемпиона!

— Ах, Макс, — сквозь слезы сказала Сара, опускаясь на колени возле кровати. — Во что они тебя втянули, эти паршивцы? Наверняка это проделка Саймона. Ведь ты-то рассчитывал на то, что будешь драться с ним самим. Лицо Саймона сделалось пунцовым.

— Бог ему судья, Саймону, — сказал Макс. — Поговорим об этом позже. А сейчас мне нужна теплая ванна и большой стакан бренди для лечения израненной души и тела.

— Ах, Макс, — Сара наклонилась, чтобы снять ботинки с ног мужа, увидела его сбитые до костей пальцы, покрытые засохшей кровью, и на глазах у нее блеснули слезы. — Макс, Макс…

Он ответил ей своей знаменитой улыбкой, хотя она выглядела скорее гримасой, скривившей опухшее, покрытое кровоподтеками лицо.

Саймон тихонько толкнул в бок Мартина.

— Пойдем отсюда, — тихо шепнул он.

— Пойдем, а не то я сам сейчас расплачусь, — кивнул Мартин.

Он первым покинул спальню, а Саймон, шедший вторым, задержался у двери, обернулся и сказал, откашлявшись:

— Макс… Когда вы.., ну, будете снова в форме, то я… Одним словом, избавьте меня от Гордеца… Забирайте его себе.

— Ничего приятнее я не слышал за всю свою жизнь, — тихо сказал Макс.

— Что это значит? — спросила Сара после того, как за Саймоном закрылась дверь.

— Это значит, что твой брат извинился передо мной.

— Но я не слышала, чтобы он произнес: “Простите меня”, — возразила Сара, глядя на ботинки мужа.

— Мы, мужчины, умеем извиниться по-своему, — сказал Макс и, заметив, как ловко Сара сняла с него один ботинок, добавил:

— Ловко у тебя получается. Ты словно всю жизнь снимала башмаки.

— У меня два младших брата, — сказала она таким тоном, словно о чем-то само собой разумеющемся.

— Которых ты очень любишь, — добавил Макс.

— Конечно. Можно даже сказать — обожаю! Хотя и не закрываю глаза на их проделки. Макс снова застонал.

— Я сделала тебе больно? — спросила Сара. — Задела ногу?

— Нет. Просто мне необходим стаканчик бренди. Ничто другое не поможет.

Сара сняла второй ботинок и вышла в спальню Макса за бренди. Вернувшись, она увидела, что Макс лежит, откинувшись на подушки, и лицо его бледнее простыни.