Роковое влечение

— Что ты скрываешь?

— Ничего я не скрываю.

А потом их глаза встретились, и она не смогла обмануть его. Антонио был бы разочарован, если бы смогла.

— Твоя мать пришла и сказала, что перенесли отправление, а дозвониться я не смогла, — развела она руками, — я не хотела ябедничать.

— Твою мать, — выругался Антонио.

Еще одна крамольная мысль просочилась к нему в голову, словно воришка через оставленное открытым окно в спальне.

– Как ты познакомилась с Педро?

— Каким Педро?

— Тренером по серфу.

— О, Господи, Тони, ты же не собираешься устраивать из этого событие. Для меня не существует других мужчин, кроме тебя.

Приятно слышать, но сейчас его мучала не ревность, а злость. Он уже знал ее ответ, хотя она не произнесла это вслух.

— Он пришел ко мне в отель и предложил услуги, сказал, что это отличное времяпрепровождение, он бесплатно взялся научить Джу и меня. Тренировались мы иногда вместе, иногда по очереди.

— Как удачно. Пришел, познакомился, навязал свои услуги и отправил на ночное купание с Куба медузой.

— Да, я еще удивилась, когда помогая мне с лаймовым маслом, он сказал, что лучше вернуться в Москву, раз уж я притягиваю к себе неприятности. Мне было больно, но я так удивилась, поэтому постаралась избавиться от него поскорее и поехала сама в больницу, потому что… Я ведь не говорила ему о том, что из России. Подумала, может ему сказала Джу.

Антонио сжал челюсти и помотал головой, Хуанита Мартинес играла нечестно. Просто она не знала, что Ульяна сбежала от пиратов, выжила на необитаемом острове и спасла жизнь ее сыну, таская его тяжелую тушу по острову, иначе не подумала бы, будто укус медузы может ее испугать.

Глава 49

Смотреть, как мой мужчина убивает своих родственников, мне совсем не хочется, поэтому я прошу завезти меня домой. Итак, мать Антонио меня не просто недолюбливает, а откровенно ненавидит. Ее можно понять, я отбираю не только сына, но и источник дохода. Но я не могу злиться на нее или на кого-то другого, потому что слишком счастлива. Каждое воспоминание вызывает дрожь в теле. Я влюблена, как дикая кошка, и мне плевать на то, как относится его мать ко мне, потому что я ни за что на свете не отступлюсь от своего пирата. Он вернулся, он мой, и я очарована, как не была увлечена ни одним мужчиной в своей жизни.

Мы ненадолго расстаёмся и Тони целует меня еще раз, приказав ждать его вечером. И я буду делать, как он пожелает, потому что он вернулся ради меня. Я ведь не дура и понимаю, что не будь меня здесь, он работал бы на Филиппинах.

Вернувшись домой, я принимаюсь за уборку. Разбираю кое-какие вещи, мою полы, орудую пылесосом и даже тру до блеска старенькую люстру под потолком домика. Честно говоря, несмотря на ожоги и слабость после анафилактический шока, я безумно довольная своей жизнью.

— Тук-тук, — стучит в дверь Джу, улыбаясь, — рада видеть, что ты наконец-то поешь и улыбаешься.

Я действительно пела?

— Он вернулся!

— Знаю, — смеется Джу, — и очень за тебя рада.

Мы бросаемся друг другу в объятья, и подружка крепко сжимает меня, хлопая по плечу.

— Ты полностью, безвозвратно помешана на своем кареглазом мужлане!

Мы громко и заливисто смеемся, а потом Джу тащит меня обедать, там я по очереди обнимаюсь со всеми друзьями в отеле и сажусь рядом с Мансуром, единственным человеком, который сурово молчит, ковыряясь в тарелке.

— Прости меня, пожалуйста, я не думаю, что ты кретин!

— Дикую курицу хоть с золотого блюда корми, все равно в лес убежит, — вспоминает индонезийскую поговорку Мансур.

Все смеются, особенно хозяйка гостиницы.

— Ульяна, не обращай внимания, Мансур еще молод.

— Ну прости меня, Мансур, — я пожимаю плечами. — Я просто люблю этого человека. Ты обязательно встретишь девушку, и все у вас будет идеально.

— В сладких устах — змеиный яд, — отвечает мне Мансур, вызывая новую волну смеха.

За обедом обстановка непринуждённая и веселая. Я соглашаюсь приступить к работе уже завтра, а Джу предупреждаю, что с серфом завязала.

— Вообще-то Педро мне понравился, и я даже рада, что тебе больше не будет с нами, — улыбается подружка.

А я качаю головой. Пусть веселится, пока молодая.

Ближе к вечеру, я надеваю легкий длинный сарафан, чтобы скрыть ожоги, привожу в порядок волосы, подкрашиваю глаза и губы. В последний момент выбираю малиновую помаду, под цвет разводов на ткани сарафана. Обуваюсь в босоножки с золотистыми камнями на низком ходу и, покрутившись перед зеркалом, радуюсь тому, что вижу.

Тони мрачнеет, когда я выхожу ему на встречу, мне даже кажется, что я перегнула с косметикой или нарядом, но он резко притягивает меня за талию и шепчет в губы.

— Я убью каждого, кто на тебя посмотрит. Ты самая красивая женщина, из всех, кого я видел.

— Может, ты мало кого видел? — смеюсь, зарываясь в жесткие темные волосы руками.

От того, что наши тела соприкасаются, пусть и в таком приветственном объятии, я снова хочу его. Тони с силой отрывается от меня, берет лицо в ладони, читая мои мысли:

— Давай потерпим, я хочу прогуляться.

Он переплетает наши пальцы и ведет меня на пляж, предварительно прихватив из машины корзину и покрывало.

— Как там твои родственники?

— Я провел воспитательную беседу и сократил пособие на половину. Моему брату придётся стараться на рыбалке, чтобы у них не забрали дом. И предупредил мать, что отныне есть ты и по-другому не будет.

— Понятно, — его слова приятно греют душу.

— Он взрослый человек и должен сам о себе заботиться, мать поддерживать не меньше моего. Кстати, она желает с тобой побеседовать.

Тони смотрит мне в глаза, а я меньше всего хочу разговаривать с его матерью.

— Может быть позже.

— Она хочет извиниться, — цедит сквозь зубы Тони, а мне даже страшно представить, как он распинал ее сегодня днем за обман и подставу с медузами. — Она не привыкла делить меня с женщиной.

— Я так счастлива, что ты вернулся, — меняю тему, набрасываясь на Тони и прижимаясь крепко-крепко.

Тони улыбается и мне вдруг кажется, что он нервничает. Расстилает покрывало у кромки воды под огромной пальмой и достает шампанское. Я начинаю волноваться, а что если он снова уезжает? Мое сердце колотиться, как сумасшедшее.