«Роковые ошибки» в Пёрл-Харборе
Шрифт:
Так что ни о каком «стирании в пыль» всего комплекса базы речь не шла от слова совсем – оставим это на совести Гордона Пранджа. Сколь-нибудь эффективную «ковровую бомбардировку» таких площадей такими силами не проведёшь. Единственное, что могли сделать японцы, так это нанести более-менее точечные удары по критически важным объектам. И первое, что обычно указывают в качестве основных целей, – это электроснабжение, судоремонтные мощности и запасы топлива.
Кина не будет – электричество кончилось
Одним ударом надолго оставить базу без электроэнергии – выглядит крайне заманчивой идеей. Но в реальности, как это часто бывает, всё было несколько сложней. Во-первых, большинство важных объектов на такой
Первая электростанция ВМБ Пёрл-Харбор, 1913 года постройки и мощностью 20 МВт.
Во-вторых, если самая старая электростанция базы размещалась в достаточно хлипком строении, то две небольших новых, введённых в строй незадолго до войны, были уже из монолитного железобетона приличной толщины. Так что им были страшны лишь прямые попадания тяжёлых бомб, что не так просто реализовать – всё-таки эти здания поменьше линкоров, да ещё их нужно сначала опознать среди других строений.
В-третьих, у американцев имелись ещё и тузы в рукаве – четыре линкора с турбоэлектрическими энергетическими установками. Фактически четыре плавучие электростанции мощностью по 25 мегаватт каждая. Так что в крайнем случае они могли провернуть тот же трюк, что и с авианосцем «Лексингтон», что как-то в течении месяца снабжал электричеством 100-тысячный город Такома.
Авианосец CV-2 «Лексингтон» работает электростанцией мощностью 35,2 МВт. Такома, декабрь 1929 г.
И эти четыре корабля – это только то, что находилось прямо в гавани на момент атаки. А вне её имелось ещё три линкора и пара авианосцев с такими же возможностями. В общем, надолго оставить Пёрл-Харбор совсем «без света» было совершенно нереализуемой задачей.
Торпедой по воротам
Потеря стационарных судоремонтных возможностей лишила бы военно-морскую базу на о. Оаху значительной части её ценности. Всё, с чем не справляются ремонтные суда – а их возможности тоже не стоит сбрасывать со счетов – пришлось бы тащить на западное побережье США. То есть, как минимум до Сан-Диего, что в 2200 милях (4000 км). И хорошо, если своим ходом, а не на буксире со скоростью пешехода.
Основные судоремонтные мощности были сосредоточены на военно-морской верфи базы. Это были 24 гектара, занимаемые складами, цехами, ангарами и вышеупомянутой электростанцией. Плюс прилегающие сухие доки, пирсы и достроечные стенки. Поскольку японцы понятия не имели где что находится, то бомбить пришлось бы всё подряд «ковровым методом».
Военно-морская верфь ВМБ Пёрл-Харбор.
Но даже если б они бросили на этот объект все бомбардировщики самой мощной первой волны, то в их распоряжении было бы 234 бомбы калибра 250-кг – по десятку на гектар промышленной застройки. То есть ни о каком сплошном разрушении не шло бы и речи. Конечно, какие-то здания были бы повреждены, но, как показала практика Второй Мировой, вывести из строя находящееся там оборудование «старой школы» с массивными чугунными станинами – достаточно трудно. Поэтому многие разрушенные бомбёжкой заводы в Германии или Японии возобновляли работу через считанные недели, если не дни.
Но главными жемчужинами верфи были два её сухих дока «линкорного» размера. С их потерей верфь лишилась бы возможности ремонтировать и обслуживать подводную часть крупных кораблей. Однако, если кто вдруг забыл, сухой док – это такая огромная
«ванна», стенки которой выполнены из нескольких метров железобетона, а дно вдобавок армировано стальными балками. Пытаться повредить это авиабомбами среднего калибра имеет столько же смысла, что и ломом.
Торжественное открытие сухого дока №1, 1919 г. В конце камеры – тот самый батопорт.
Единственными уязвимыми местами доков являются их батопорты – те огромные затопляемые металлические «ворота», что закрывают вход в камеру. Но из-за сравнительно небольшой толщины в них крайне маловероятно попасть авиабомбой или хотя бы повредить гидравлическим ударом от близкого промаха. Так что единственным вариантом было попытаться достать их торпедами. Но с этим тоже были проблемы.
Торпедная атака на мелководье – крайне сложная задача даже в случае неподвижных целей. В реальности японские торпедоносцы в Пёрл-Харборе добились менее 50% попаданий при том, что их целями были корабли по 180 и более метров длиной. А ширина батопортов была менее 40 м, к тому же директрису частично перекрывали стоявшие у ремонтной стенки корабли. Остаётся лишь гадать, сколько торпед бы понадобилось, чтобы в них попасть. Тем не менее, это было вполне реально. Но что бы это дало?
Доки они тоже бомбили. В доке №1 (внизу) видны два уничтоженных эсминца, а вверху – потопленный плавучий док.
Ремонт металлоконструкций размером 40x14 м – не самая простая задача. Но даже при условии разбомбленной верфи, рядом оставались мощные краны, водолазное оборудование, ремонтные суда, материалы и главное – квалифицированные кадры, которые только что делали батопорт для дока №2. Так что время ремонта исчислялось бы в худшем случае неделями, а время было. Ведь в этом альтернативном сценарии японцы корабли не трогают – так что срочной необходимости ни в доках, ни в судоремонтных мощностях попросту не возникает.
Большие жестянки
Но на первом месте в рейтинге упущенных японцами шансов находится, конечно же, мазут. Тем более, что тут можно ссылаться не на абы кого, а на целого главкома Тихоокеанского флота США адмирала Честера Нимица:
«У нас было 4,5 млн. баррелей топлива, и всё оно было уязвимо для 12,7-мм пуль. Уничтожение его японцами продлило бы войну на два года.»
Самое крупное нефтехранилище Пёрл-Харбора – «Верхняя ферма». 2,55 млн. баррелей в 17 резервуарах по 150 000 баррелей. Хорошо видна обваловка вокруг каждого танка – получившийся «бассейн» вмещал весь мазут, что мог вылиться из повреждённого резервуара.
Резервуары для нефтепродуктов, конечно, похожи на огромные консервные банки, но вообще-то они должны выдерживать давление тысяч тонн жидкости. Поэтому их стенки делают вовсе не из жести, а из стали приличной толщины. В данном случае это было от 3/4 дюйма в верхней части до 1 1/2 в нижней. То есть от 19 до 38 мм. Даже с учётом того, что сталь эта была ни разу не броневой, такой защитой могла похвастаться далеко не вся тогдашняя бронетехника.
Так что адмирал Нимиц был прав лишь отчасти. Крупнокалиберные пули действительно могли пробить эти резервуары. Но не все и не везде – только бронебойные и только в верхней части. Однако на японских самолётах были лишь 7,7-мм пулемёты, которые максимум поцарапали бы там краску, да и снаряды 20-мм авиапушек «Зеро» с их низкой начальной скоростью тоже могли пробить лишь верхние пояса и тоже только бронебойными. C нулевым «запреградным действием».