Роксана. Детство

— Я ж чегось… эт самое… Не надо ль чегось? Может … эт самое… привесть чегось? Так вы, уважаемая, эт самое… Только скажите. И по доброй цене всё будет… Агась!

— Спасибо, добрейший Капитон Иванович, — Глафира искренне поблагодарила лавочника и голову склонила не едва-едва, а на реальный поклон похоже. — Я с вами и за прошлое ещё не рассчиталась, а вы не напомнили.

— Дык, эт самое… понятие имеем. Не до того вам было… эт самое… девчушка же… — смутился толстяк. — Так чегось везть-то?

— Я так сразу и не скажу… — женщина тоже растерялась.

— Дядя Капитон, — выступила я вперед. — Мы с бабушкой дома подумаем, посчитаем, чего и сколько нам нужно. И Тимку Кузнецова к вам с запиской пришлём. Хорошо?? А как привезёте товары, так бабушка сразу и за всё денюжки отдаст. И за прошлое, и за нынешнее. Можно так?

Слушая меня, лавочник удивлённо поднимал брови. С каждым предложением всё выше и выше. А потом захохотал. Громко и от души.

— Ай, какая умница… эт самое! Говорит-то как складно! Мне бы…это… «Можно так?» говорит! Ха-ха-ха!!! Можно, девонька! Можно! Присылайте Тимку, всё привезу… эт самое.

Поклонился и пошёл. Наверное, туда, где рюмки за ледоход поднимают.

Праздник же…

Глава 19

Возвращались молча.

Меня радовала тактичность Глафиры. Она даже не намекнула на то, что было бы интересно узнать, о чём я шепталась с ридом. А ещё я думала о реконструкции избы — надо бы скорее решать этот вопрос.

Если папеньке разрешат к нам приехать, то жить вовсе негде будет. Понятно, что потеснимся, но страшно даже подумать, какой бедлам наступит в избушке. Ещё ничего не известно о состоянии здоровья князя. В тюрьмах сплошь и рядом чахотка процветает. Хорошо бы травница его сразу по приезду осмотрела и лечение, если потребуется, назначила. Она тётка толковая.

После почти недельного заключения голова кружилась от свежего воздуха и длительной прогулки, но всё равно в дом заходить не хотелось. Моё уютное место на солнышке было цело, но пробираться к нему через комья грязи и глубокую колею, накатанную гружеными телегами по двору, было сложно и неприятно. Того и гляди, оступишься и свалишься в холодную лужу.

— Дружок, вот как бы нам с тобой на ту сторону перебраться? — спросила я терпеливо ожидающего моего решения пса. — Посидели бы, отдохнули после похода на реку, я бы тебя вычесала.

Конечно же, спрашивала я просто так, не ожидая ответа или каких-то действий от собаки. Но кобель подошёл к краю уцелевшей дернины, внимательно осмотрел порушенную часть двора и лёг рядом со мной.

— Видишь, даже ты не хочешь туда лезть, и это правильно… Эх, перекинул бы нам кто-нибудь доску как мостик. Мы бы и перешли.

— Зачем тебе доску перекидывать, ведунья? — ворчливо спросил кто-то.

Сильно испугаться невидимого собеседника я не успела, да и Дружок был спокоен. На том месте, куда я хотела попасть, появился дедок. Маленький, ростом, пожалуй, ещё меньше Акима будет. Треух на голове деда смешно топорщился, а вот аккуратный тулупчик был тщательно подпоясан узорчатой тесьмой. И сапоги чистые.

— А ты кто, дедушка?

Тот не спеша снял шапку и с достоинством поклонился в пояс.

— Дворовой я при доме сем, ведунья, Яром кличут. — И вот опять «ведуньей» обозвали. Зачем, к чему? Обидеться, что ли? Эдак по-детски губы надуть, насупиться… Но дворовой не дал такой возможности, повторив вопрос: — Доска-то для чего?

— На ту сторону хочу перебраться. Видишь, брёвнышко у стены в затишке? Я там отдыхаю. Только вот… — я проглотила слова, которыми мне хотелось охарактеризовать работничков, — не пройти никак.

— Велика беда, — отмахнулся дед от моей печали. Что-то шепнул, в ладоши хлопнул, и от моих ног почти до самой стены сарая пролегла узенькая, но хорошо утоптанная тропка. — Иди, не бойся.

Осторожно ступила на дорожку, потопала по ней одной ногой, прочность проверяя, и быстро перебежала на другую сторону. Следом одним прыжком через грязное месиво перемахнул Дружок.

— Ой, спасибо, дедушка! Помог мне. А назад я так же смогу? — спросила, глядя, как исчезает тропинка.

— Что ж не мочь-то? Ты ж ведунья. Тебе земелька подчиняться должна, — почесал Яр голову под шапкой. — Маленькая ты ещё, в силу не вошла, но тропку короткую проложить сможешь.

От такой новости я шлёпнулась на брёвнышко. Ничего себе!

— Так я магичить могу? — шёпотом спросила дворового.

— Магичить? — дед опять под почесал под шапкой голову. — Насчёт магичества не знаю… Видишь ли, не все ведуньи магини, как не все магини ведовством владеют.

— Как это? — я потрясла головой, пытаясь уложить в голове непонятные истины, озвученные дедом.

Вспомнился визирь из любимого фильма детства: «Надо сказать принцессе, что сон — это не сон, а про не сон, что это пересон, а пересон — не сон…». Очень похоже.

— Ну как… — Яр стал говорить медленнее, словно для тупенькой. — Ведунья — это та, что знается с тем, что нас окружает. С землёй и всем, что на ней растёт и живёт. Природа учит ведунью, чтобы и та, когда нужда будет, могла помочь земле, воде, зверям и …

— Тараканам тоже помогать надо? — вырвалось у меня. Всю жизнь не выношу эту мерзость и всю жизнь с ними воюю. Пауки и мыши не вызывают такую неприязнь, как эти… Брррр, гадость!

— Почему нет? — пожал плечами старичок. — Если не терпишь, то не создавай условий для их обитания. Ну или, если совсем обнаглеют, прикажи уйти. Тебя послушают.

Ишь ты, как выражается! «Условия», «обитание».

— Деда, а ты неместный, наверное, — предположила я.

— Неместный, — согласился дворовой. — У меня прежний хозяин в столице жил. В Москаграде. В академии императорской служил… да-а-а. Путешествовал много, книги писал, эспер… экспимен… Опыты ставил различные. Со мной любил поговорить, мнением поделиться, новости рассказать. Вот… Уважительный человек был. Немолод уже, но азартен и вспыльчив — огневик, одним словом. На учёном совете подрался с апаментом… Оппонентом, говоришь? Ну, пусть так. Так вот… подрался. Да ладно бы синяк ему под глаз поставил там или в морд… кх-м… в лицо плюнул. Так нет. Схватил бюст императора, что на кафедре стоял, и по башке оппонента того стукнул. Голова вдребезги… Да не-е-ет, что ты! У бюста голова вдребезги — гипсовый был. А спорщик шишкой большой отделался. Как оклемался, так на хозяина моего донос накатал, что, мол, видит в действии сем покушение на честь и достоинство царской особы. Дурь, конечно, согласен, но всё равно сослали, дабы высокое звание учёного не позорил. Напутствовали, чтобы охолонул и подумал о своём поведении. Хозяин-то одиноким был… вот и взял меня с собой. Хозяйничать в новом дому будешь, говорит. А тут уже место занято. Не драться же мне с Акимом. Потолковали мы с ним по-дружески, и я согласился дворовым быть. Тоже дело нужное. Видела, двор какой… кх-м… был. Хозяин? Так сгинул он… Да-а-а… Непоседа. Решил окрестные леса изучить и описать. Говорил я ему, чтобы провожатого взял, так нет. Я, говорит, в джунглях тропических не пропал, а тут рядом с домом, что со мной случится. Так и остался я при доме дворовым. Давно ли? Почитай, лет сто уже прошло.

Слушала рассказ Яра, вычесывала Дружка и думала. Названия географические вроде и похожи, но другие. И столица здесь не Санкт-Петербург, а Москва. Ну или Москаград по-местному. Интересно, как в этом мире история развивалась? Кто на троне восседает? Романовы или кто другой? Никогда историей особо не увлекалась, но школьные знания накрепко в памяти держатся.

Гребень скользил уже по гладкой — без колтунов и репья — шерсти Дружка, а я все пребывала в глубокой задумчивости. Сколько же интересного узнать мне предстоит! В первую очередь, о себе любимой и своих способностях. Ведунья… надо же!