Роли леди Рейвен. Том 2

И почти задыхаясь, умирая от острого наслаждения, когда он был во мне, когда двигался во мне, когда мои пальцы впивались в литые мышцы рук, а на губах оседали поцелуи вперемешку с хриплым дыханием, я все ещё задавалась вопросом – что случилось? Что могло случиться, раз такой мужчина, как герцог, ищет во мне тепла и утешения?

Ответа на этот вопрос не находилось, а сам Кьер определенно не собирался его давать. Он вообще, кажется, вознамерился задремать, стиснув меня в объятиях, и я торопливо выскользнула из-под тяжелеющей руки, по привычке отправляясь в гардеробную.

И там с удивлением уставилась на висящие на вешалках пеньюары различных расцветок, не менее десятка. К одному из них был приколот булавкой сложенный лист бумаги.

«Хватит таскать мои рубашки».

Не в силах задавить безотчетную улыбку на губах, я накинула на плечи первый попавшийся под руку подарок, ни капли не удивившись, что он сел на фигуре, будто был на меня шит. Хотя какое «будто», на меня и был. И я даже знала, где его светлость добыл мерки, но не хотела даже задаваться вопросом – как?

– Ну ты и жадина, – вынесла я вердикт, возвращаясь в спальню.

Кьер, все так же дремлющий, не сменив позы, приоткрыл один глаз, чтобы бросить на меня хитро-вопросительный взгляд.

– Полотенца мне пожалел, рубашки пожалел, изобретений никому не нужных пожалел, – перечислила я, старательно загибая пальцы. – Профессору малознакомому целого мальчика подарил, а для меня отреза ткани жалко! – праведно негодовала я, присев на краешек кровати и принимаясь расчесывать волосы.

– Мальчика, прошу заметить, я дарил тебе. А то, что ты ценными подарками раскидываешься направо и налево – это уже не моя забота, – хмыкнул герцог.

– Конечно, – печально заметила я. Нарастающий азарт в глазах Кьера мне определенно нравился. Может, ещё и не все так плохо, как мне показалось? – А бриллианты где, спрашивается? Я после долгих уговоров переступаю, можно сказать, через себя, позволяю от широты душевной преподнести мне бриллианты… и что? И ничего!

– Эри, я сейчас в тебя чем-нибудь кину. И это будут отнюдь не бриллианты.

Угроза звучала вполне серьезно, и общего с предыдущими нежностями имела мало. А от лениво-порыкивающего тона, которым она была произнесена, у меня сладко заныла каждая клеточка тела. Узнаю своего мужчину!

Кьер сел, провел ладонью по лицу, волосам, стряхивая с себя липкую паутину дремы. И я откровенно залюбовалась этим жестом, этим телом, красивым, волевым лицом. Куда там до него графу Грайнему, о коем сейчас были все мечты и помыслы драгоценной матушки.

С графа Грайнема подлая мысль плавно утекла в сферы ещё более неприятные. Внезапно созревший план требовал внимания и обдумывания, а время, отпущенное на это, утекало сквозь пальцы речным песком.

– О чем задумалась? – голос герцога выдернул меня из размышлений.

– Да так, дела криминалистические, – отмахнулась я. Не хватало ещё заново вернуться к допросам и плохому настроению, ведь только-только удалось его растормошить.

– И что с ними?

– Все-то вам, герцог, надо знать! – в прежнем игривом тоне отозвалась я, перекинув расчесанные волосы за спину, и пеньюар, словно невзначай, соскользнул с плеча, задетый этим движением. – Извини, мой милый, но у меня правило – не тащить проблемы с одной работы на другую!

– Какую – другую? – отчетливо рыкнул Кьер, раззадоренный не то спектаклем, не то моим упрямством.

Глядя ему прямо в глаза, я медленно вернула рукав на место, позволяя гладкому шелку неторопливо скользить по коже.

– Так я герцогской любовницей подрабатываю, по совместительству.

Повисшее молчание заполнялось грозовым запахом близкой магии. Я вся подобралась, как завидевшая мышь кошка.

– То есть мало того, что для тебя это работа, – тихо-тихо и очень спокойно уточнил Кьер. – Так ещё и не основная?!

Я с веселым визгом соскочила с кровати, увернувшись от брошенной подушки. Вторая пролетела над головой, третья врезалась в столбик кровати, за которым я спряталась, прикрывшись бархатным пологом. А когда с бешено колотящимся сердцем я выглянула, чтобы выяснить местоположение стрелка и оценить количество оставшихся зарядов, Кьера на кровати уже не оказалось.

Я вскрикнула уже по-настоящему, когда плечи сжали стальные клещи, резко разворачивая меня лицом к воплощению ночных кошмаров – демону, сверкающему разрядами грозовых молний.

– Убива…

Рывок – ткань так и не успевшего мне толком послужить пеньюара треснула, открывая доступ к телу.

– Насилуют! – пискнула я, быстро исправившись.

Больше лишних звуков мне Кьер издать не дал. Горячие губы впились в мой рот, руки с силой сжали. И я вся подалась вперед, выгибаясь навстречу, позволяя Кьеру делать все, что угодно, все, что он только может пожелать. От игривой строптивости не осталось и следа. Раззадорить словами – да, а вот сопротивляться сегодня не хотелось даже в шутку, понарошку. Пусть знает, пусть убедится, что я здесь, что я рядом, что я на все согласна.

В вихре ощущений я даже толком не поняла, как мы снова оказались на кровати, ещё меньше – как я оказалась сверху. И Кьер жадно ощупывал взглядом мое раскрасневшееся лицо, вновь растрепавшиеся волосы, пересохшие, с хрипом хватающие воздух губы. Взгляд этот стекал огненной дорожкой по шее на грудь, не прикрытую клочками ткани, по животу, вниз, туда, где два тела сливались в одно. Руки сжимали мои бедра, помогая поддерживать все ускоряющийся темп, жжение внутри делалось все сильнее, а от этого взгляда становилось просто невыносимым. И когда тело прошило молнией такое долгожданное, такое сладкое наслаждение, я со стоном опустилась щекой на горячую, влажную от пота грудь, чувствуя, как биение сердца в ушах звучит почти в унисон с тем, что грохотало в грудной клетке, к которой я прижималась.

Я до невозможности любила эти мгновения – сразу после. Наверное, ничуть не меньше, чем сам процесс. Удивительное состояние приятного опустошения, легкости. Мысли, оглушенные чувственным наслаждением, не торопились возвращаться в голову. Каждая клеточка тела, такая напряженная на пике – расслаблялась. И не хотелось двигаться. Вообще ничего не хотелось – пусть бы все оставалось, как есть сейчас, в это самое мгновение.

Кьер глубоко вздохнул, и я подняла голову, подтянулась, прижалась к его губам поцелуем.

– Останься, – герцог убрал с моего лица волосы, зарылся в них пальцами.

– Ты же знаешь, я не могу.

– Знаю. Но это не значит, что я не могу попросить.

Я улыбнулась, искренне надеясь, что улыбка не отдавала горечью, осевшей на сердце.

Тучи накрыли Карванон глухим темным куполом. Они висели так низко, что, казалось, задевали раздутыми боками шпили городских зданий и, наверное, поэтому то и дело прорывались ливнями. Короткими, но яростными – сплошной непроглядной стеной, будто кто-то сверху опрокинул на столицу ведро воды.