Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

В это время из тоннеля вернулись и Рамиль с Шуриком, который при виде трупа Джамшуда плюнул и произнес:

— Как там их земляк любил говорить? Собаке — собачья смерть, что ли?

Подполковник рассказал, что в тоннеле они ничего не нашли, кроме черных, наглухо затонированных «Жигулей». Такие машины в народе метко прозвали «зубилом». И тут мне в голову пришла замечательная, как это часто у меня бывает, мысль.

— Шурик, ну-ка обыщи этого шахида позорного, у него должны быть ключи от этой тачки. А затем быстро гони машину сюда, и будем по-простому «прикуривать». Глядишь, наш автобус и заведется…

Через пятнадцать минут поскрипывающие и попердывающие «Жигули» уже стояли рядом, Шурик открывал моторный отсек автобуса, а Цан доставал из багажника машины провода для того, чтобы усилить мощность

нашего аккумулятора.

С первого раза автобус завести не удалось, и Цан, замерив силу тока и его мощность, сообщил, что большие автобусные аккумуляторы (их было аж четыре) будут заряжаться от «Жигулей» часа три, не меньше. Я посмотрел на часы. Мой «Ролекс» снова показывал семь сорок утра.

— Внимание! — скомандовал я. — Сейчас всем спать! Общий подъем через три часа. В боевом охранении первый час будет Рамиль, второй — Шурик, третий — Цан. Приказание понятно?

Бойцы дружно закивали головами и разбрелись по отсекам, а подполковник, заблокировав изнутри бронированную дверь, сел в кресло около бойницы, выставив в нее дуло пулемета.

Удобно растянувшись в кресле-трансформере, я погрузился в сон. Я человек эмоциональный, и поэтому, как я уже упоминал, сны мне обычно снятся яркие и цветные. А тут начала видеться какая-то натуральная хрень: темные подвалы, подземные ходы, какие-то склады, ящики, мешки. Попробовал хоть чуть-чуть привести то, что я вижу, в систему. Изображение стало более четким и не таким мелькающим. Вот группа совершенно натуральных гастарбайтеров, с восточным разрезом глаз, но совершенно черными лицами, ведет довольно плотную автоматную стрельбу. Видно, что в них тоже стреляют, более того, попадают, но они только чуть вздрагивают. Наконец один получает пулю в лоб и падает, а потом начинает как-то странно растекаться по бетонному полу. Затем я вижу огромные глухие металлические ворота с надписью «Госрезерв СССР» и предупреждающей табличкой «Стой! Стреляют!». Ворота медленно открываются, и за ними гигантское помещение, заставленное рядами деревянных и металлических ящиков, бочек и коробок. Некоторые из них вскрыты. Повсюду валяются пустые и полные банки консервов, бутылки, рассыпанные крупы и пряности. Вижу открытый ящик, в котором лежат новенькие советские сторублевки в банковской упаковке, а дальше целую гору пачек купюр разного достоинства.

Где-то справа из ящиков устроено что-то типа крепости, в бойницах которой торчат пулеметы. Но при этом в огромной подземной выработке ни единой живой души. В «крепости» тоже небольшой склад. Но там — десятки мешков и спортивных сумок, набитых современными рублями и валютой, коробки с золотыми драгоценностями, лежащие на деревянных поддонах горы золотых слитков, ящики с какими-то золотыми монетами, небольшие сейфы… На большинстве мешков или ящиков привязанная бирка: «Общ.», «Солнцевские», «Измайловские», «Многогранные», «Люберецкие», «Гольяновские» и пр.

Я понимаю, что это — московский воровской общак, который так искал подполковник Дугушев, а также деньги, принадлежащие отдельным группировкам.

Следующая картина показывает наш небольшой отряд, который двигается на двух странных транспортных средствах, напоминающих железнодорожные платформы с кабинами. На задней, где едут Тыну, Цан и Жоржик, лежат два ящика с надписью «Банкъ Россiи». Потом остановка, мы разгружаем ящики в каком-то подвале и замуровываем их.

Последнее, что я успел заметить, это стрелка на стене тоннеля метро с надписью «Станция „Кремлевская“»…

Пробуждение было быстрым, но не очень приятным, чувство усталости и недосыпания не проходило. Мои соратники тоже выглядели не лучшим образом, поэтому я дал команду всем привести себя в порядок и завтракать.

Ко мне подошел Рамиль и показал небольшую упаковку каких-то капсул.

— Это, Роман Львович, быстро приведет всех в норму и даст возможность по крайней мере сутки не спать. У нас такие капсулки спецназовцы употребляют, если предстоит серьезная операция…

Я взял упаковку в руки и прочитал надпись на ней «Фенамин».

— Это не та штука, которую употребляли советские бойцы в романе «В августе сорок четвертого»?

— И не только в романе. До сих пор употребляют, хотя формула несколько усовершенствована, усвояемость и эффективность выше, а побочных эффектов меньше. В Штатах и

Англии эту штуку называют «бензедрин». Что до романов, так в них у Яна Флеминга сам Джеймс Бонд регулярно употреблял бензедрин, только мы глотаем, а он — нюхал, как кокаин.

За завтраком, который быстро приготовили Рогалик с Жоржиком, я раздал своим бойца по капсуле «спецсредства», и через несколько минут они заметно повеселели. Освещение работало на полную мощность, и внутри автобус теперь выглядел достаточно обжитым. Он, как я уже упоминал, был несколько короче нашего бронепоезда, но тоже обладал достаточным уровнем безопасности и комфорта. Кроме упомянутых мной водительской кабины, боевого отсека и салона-бронекапсулы, в нем была небольшая столовая, а за ней — санузел, кухня и кладовка. Набор продуктов, судя по докладу Рогалика, был похож на тот, что имелся в поезде, вот только вместо черной икры была красная, а вместо «Крепкой» водки — «Гжелка». Зато в углу стоял ящик шампанского «Дом Периньон». Судя по подбору напитков, автобус был явно предназначен для бывшего президента Ельцина.

Сопоставив полученную мной информацию (а черно-белый сон явно приснился мне не без участия Алексеича) с тем, что рассказал Джамшуд, я поставил ближайшей целью выдвижение в направлении «Бережковская» — «Украинская» и захват бандитского общака. Ну а дальше нам предстояло пробираться в кремлевские подземелья…

Вооружение бронированного автобуса оказалось гораздо более серьезным, чем можно было бы предположить по его внешнему виду. Цан, Шурик и Рамиль выяснили, что впереди и сзади под фальшпанелями скрываются по шестиствольному авиационному крупнокалиберному пулемету. Управлять ими можно было с помощью компьютера, установленного в боевом отсеке. На крыше никакой бронированной башенки не было, зато была установлена закамуфлированная под внешний блок кондиционера батарея из шести ПТУРСов, то есть противотанковых управляемых снарядов. Что до обычного вооружения, то в боевом отсеке стоял сейф с десятком автоматов Калашникова разных модификаций и боезапасом к ним, лежали несколько гранатометов и ящик оборонительных гранат Ф-1. Скажу честно, после всех событий минувшей ночи я впервые почувствовал себя серьезно защищенным и уверенным в своих силах. Может быть, это от вещего, как я считал, сна, может быть, от фенамина, а возможно, и от созерцания нашего мощного вооружения…

Никаких рельсов и шпал в тоннеле в сторону станции «Бережковская» не было. Обычное асфальтобетонное покрытие, кое-где даже с разметкой, предупреждающей о поворотах, выездах и специальных «карманах» для разворота или ремонта. Весь путь до Совминовской линии занял у нас минут пятнадцать, поскольку двигались мы медленно и осторожно.

Когда, судя по нашим навигационным устройствам, до цели оставалось метров двести, я дал приказ остановиться и выслать вперед разведгруппу в составе Рамиля и Тыну, которые должны были обследовать путь, а при обнаружении противника, не вступая в огневой контакт, отступить к автобусу.

Цан сканировал радиоэфир, но ничего интересного в нем не попадалось. Какие-то обрывки разговоров на непонятном никому языке, странная музыка, напоминавшая нечто среднее между «Траурным маршем» Шопена и песнями турецкого певца Таркана. Лишь иногда слышались улавливаемые с поверхности переговоры спецслужб типа: «Сто первый прошел, принимайте объект у Боровичей… — Есть, принимаем, отбой…»

Вернувшаяся разведгруппа сообщила, что никаких препятствий не обнаружила, равно как и вероятного противника. По их словам, на Совминовской линии рельсы были утоплены в бетон, так что по ней можно было передвигаться как железнодорожным, так и автомобильным транспортом. Поэтому мы спокойно выехали в главный тоннель и двинулись в сторону «Бережковской», до которой оставалось с полкилометра.

На первый взгляд эта станция никакой полезной нагрузки не несла и служила своего рода техническим объектом. Строили ее, как мы выяснили из пояснений к карте секретных линий метро, прямо под Дорогомиловским химическим заводом. Возможно, она была просто погрузочно-разгрузочной платформой для секретной продукции этого предприятия. Завод вывели из центра Москвы еще лет двадцать назад, а его помещения передали какой-то ТЭЦ. Так что мы, притормозив на «Бережковской», увидели только унылую серую платформу, тускло освещенную аварийными фонарями.

Поделиться с друзьями: