Роман для женщин
Шрифт:
А вся штука в том, что мама питает слабость к полетам. Редко что на свете доставляет маме такую радость, как бесшумно раскрывающиеся гидравлические двери с надписью ВЫЛЕТЫ — DEPARTURES, за которыми ее серебристо-серый передвижной чемодан марки Samsonite ждет уже лишь гладкий мрамор зала аэропорта и очередь к стойке регистрации. Мама становится в очередь с загадочной улыбкой, которую, несомненно, никто из встревоженных пассажиров не может объяснить.
(«Мона Лиза из Рузини [12] …» — насмешливо заметил Оливер, когда я впервые рассказала ему о маминой страсти к полетам.)
12
Аэропорт в Праге.
— Good morning [13] , —
— Morning, sweetheart [14] , — произносит мама спокойно.
Естественно, это производит довольно странное впечатление, а учитывая ошибку девушки, звучит, пожалуй, даже несколько оскорбительно, хотя, конечно, это вовсе не входило в мамины намерения.
Мама просто думает уже по-английски.
13
Доброе утро (англ.).
14
Доброе, дорогая (англ.).
Родной язык быстро покидает ее. С помощью нескольких последних чешских слов она еще просит место у окна — и все с той же загадочной довольной улыбкой.
— Какой у вас багаж?
— Just this one [15] , — показывает мама на свой чемодан.
— О'кей, — кивает девушка.
Оформив надлежащие документы, девушка протягивает маме посадочный талон.
— Время посадки одиннадцать десять, — говорит она слегка сконфуженно и бог весть почему снова переходит на английский: — Gate В six [16] .
15
Только одно место (англ.).
16
Выход Б шесть (англ.).
— Thank you, — говорит мама абсолютно естественно.
Она берет свою hand luggage [17] , разумеется, тоже на колесиках, элегантно поворачивает ее в нужном направлении и отходит. Девушка за барьером еще с минуту украдкой наблюдает за ней. В своем темно-синем костюме мама двигается так уверенно, так целеустремленно, что иные из проходящих мимо принимают ее за стюардессу. Она направляется к бару «Meeting point» [18] , где стоя выпивает бокал шампанского. Шампанское еще больше облегчает ее походку, так что паспортный контроль она проходит с профессиональным шармом кинозвезды. Таможенники, даже не осознавая причины, относятся к ней с подчеркнутой вежливостью…
17
Ручная кладь (англ.).
18
Место встречи (англ.).
В транзитной зоне мама прежде всего заходит в «Duty Free Shop» [19] , пробует образец эмульсионного крема Clinique, вдыхает аромат новых духов Gucci (и, если у нее есть деньги, покупает флакон), а затем садится среди пассажирок у выхода Б шесть, непринужденно закидывает ногу за ногу и, раскрыв французский «ELLE», с достойным спокойствием ждет вылета. Когда прозвучит приглашение на посадку, мама, в отличие от остальных пассажиров, спокойно остается сидеть, и лишь когда этот нетерпеливый людской муравейник совершенно рассеивается и репродуктор оглашает: «The last call for passengers to New York [20] …», мама, не торопясь, встает, подает молодому стюарду свой билет (делает это таким манером, что стюард краснеет). В самолете, который уже полностью заполнен, мамин запоздалый приход вызывает немалый интерес. Готова поспорить, что еще никто в истории воздушных перелетов — возможно, лишь
за исключением Жозефины Бейкер, — не сумел пройти по узкому коридору между сиденьями столь элегантно, как моя мама.19
Магазин, не облагаемый таможенной пошлиной (англ.).
20
Последнее приглашение пассажиров, отлетающих в Нью-Йорк (англ.).
— Кто это? — шепотом спрашивают жены своих мужей.
— Не знаю, — отвечают притихшие мужчины, не сводя с мамы глаз.
Мама садится. Тем временем одна из стюардесс приступает к обычному инструктажу о том, как пользоваться поясами и спасательными жилетами. Хотя мама и летает довольно часто, она следит за этой короткой информацией на редкость внимательно, а когда минутой позже сложенные ладони стюардессы разлетаются в направлении запасных выходов, мамино выражение лица уже совершенно явно свидетельствует, что речь идет не о заурядных мерах безопасности, а о чем-то гораздо более важном.
Для моей мамы это литургия, а упомянутая стюардесса — молодая жрица ее жизненной веры. Веры, что огромная мощь «Боинга-737» способна навсегда унести ее прочь от всех неверных, долбаных и ужасно одетых чехов.
Глава V
А теперь, милые дамы, расскажу вам, как летала в Нью-Йорк я. Летала я туда два года назад к Джеффу. (Кто такой Джефф? Потерпите, скоро узнаете.)
21
Я хотела бы уметь летать (англ.) — слова популярной песни.
Уже за неделю до вылета я начинаю нервничать; и чем ближе день вылета, тем моя нервозность, разумеется, больше растет.
Таксист, который везет меня в аэропорт, пытается острить, но мне не до него, ибо я не перестаю проверять, на месте ли в сумке паспорт, деньги и авиабилет. Лицо горит, а руки и нос еще холоднее, чем обычно. Когда передо мной открываются гидравлические двери ВЫЛЕТЫ (на английские надписи, в отличие от мамы, не обращаю внимания), я уже в таком мандраже, что вынуждена сразу же направиться в ближайший туалет. Мамин чемодан на колесиках Samsonite беру с собой в кабинку, поскольку панически боюсь, что снаружи его могут запросто стибрить. Закрыть дверь тесной кабинки — дело нелегкое. В зеркале над умывальниками за моими усилиями наблюдают две женщины. (Что они обо мне думают, не знаю, но явно не принимают меня за стюардессу…)
Выйдя из туалета, я быстро проверяю, не выпал ли из сумки паспорт, на месте ли деньги и авиабилет, и спешу отыскать на одном из голубых табло свой рейс. Его нет! Впадаю в панику и хватаю за украшенный позументом рукав одного из проходящих и говорящих по-чешски пилотов.
— Вы не могли бы мне сказать, почему здесь нет Нью-Йорка?
Улавливаю в своем голосе начинающуюся истерику, но подавить ее не в силах.
Пилот обращается к своим двум коллегам.
— Почему здесь нет Нью-Йорка? — повторяет он за мной весело.
Он смотрит на табло, затем на мой чемодан.
— Вы, по-видимому, вылетаете?
Я недоуменно киваю. Пилот иронически улыбается.
— Тогда почему вы ищете Нью-Йорк в прилетах?
Я краснею, смущенно благодарю его и иду искать табло вылетов. Мой рейс и в самом деле там есть — там и номер стойки регистрации! Чтобы не забыть, я записываю его на клочке бумаги.
— Сколько мест багажа? — спрашивает меня блондинка за стойкой, когда я с бумажкой в руке подхожу к ней.
— Два, — говорю я. — Вот чемодан и еще сумка, но я хотела бы ее взять с собой в самолет.
— Значит, одно, — говорит блондинка, усмехаясь. — У прохода или у окна?
— У окна, пожалуйста, — говорю я сухо.
Пытаюсь мобилизовать весь свой апломб. Господи, разве эта раздерганная размазня имеет ко мне какое-нибудь отношение?!
— Я не курю, если можно…
— На всех наших рейсах теперь не курят, — тоскливо поучает меня девушка. — Одиннадцать десять, выход Б шесть.