Роман лорда Байрона

Происходило все это еще в те дни, когда Буонапарте «шагнул над тесным миром, возвысясь, как Колосс» и поражая народы небывалыми деяниями, — а он сбрасывал наземь Короны, раздирал древние хартии Привилегий, освобождал узников, даровал право голоса отверженным, — и, в числе прочего, сковал Европу «Континентальной Системой», которая воспрещала каждой из стран, находившихся у него в подчинении, вести торговлю со странами за пределами его владений. В ответ английское правительство — куда более задетое ударом по торговле, чем если бы император оскорбил национальную честь или религию, — возбранило всем прочим Нациям торговать с французами и тем самым разорило собственное государство, подтолкнуло американцев к бесплодной войне и более не добилось почти ничего. И все же торговля процветала — причем не облагаемая никакими пошлинами — хотя и связанная с немалыми трудностями, да еще под покровом ночи — и вкладчики бывали нередко обескуражены, когда чье-то каперское судно пускало торговые корабли на дно или же конфисковывало их, — особого значения это не имело: подобно воде, Торговлю нельзя ни сжать, ни разрушить; прегражденная на поверхности, она будет течь под землей. Так что для этого занятия требовались отвага и незаурядная выдержка, и какими бы кроткими ни казались Али братья Ханниган (или Фланниган — имя это записано у меня неразборчиво), немного нашлось бы преград, способных их остановить — или уже останавливавших — на пути к завершению торгового предприятия с выгодой для себя.

«Мудрость, — говорил господин Майкл, — заключается в том, чтобы выбрать правильный груз. Нам сопутствует удача: этот груз не задержат — он поступает с нашего судна к высшим представителям власти».

Сумрак лежал на океанском лике, и легкий ветерок доносил ароматы с берегов Франции, что простирались за далекой линией белесых волнорезов, шум от которых еще не был слышен. Али умоляюще попросил открыть ему, что это за драгоценный груз.

«Бритвы Смитфилда, — объявил Майкл, удовлетворенно сцепив руки за спиной. — Его Величество Император может презирать англичан, английских солдат и моряков, английского Короля и английских Принцев крови — всю "нацию Лавочников", которой они правят. Однако он не допустит, чтобы его щек касались бритвы, помимо смитфилдовских, лучших в мире, изрядное количество которых мы везем в трюме. А в придачу зерно, деготь, колесную мазь и отличные белые картохи».

Взгляд Али был прикован к бледному горизонту, где как раз появилось темное пятнышко. «Не к нам ли направляется этот корабль?» — спросил он. При этих словах помощник капитана устремился к борту — с тем, чтобы несколько сократить расстояние между собой и двигавшим навстречу судном, — и перегнулся, пристально всматриваясь вдаль.

«Судя по поданным знакам, — проговорил он, — нам разрешен свободный вход в порт, если мы будем держаться скромно, не привлекая к себе особого внимания. Повторяю трижды подряд, — он вытянул перед собой скрещенные пальцы, — у нас Договоренность». Но тут на французском судне мигнула сигнальная лампа, явно оповещая о намерении задержать «Гибернию».

«Что это значит?» — спросил Пат.

«Дьявол его разберет, — отвечал ему брат, — но выяснять я не собираюсь. Полный вперед!»

«Я думаю, Майкл, — продолжал Пат, — что договоренность, которой ты только что похвалялся, вероятно, временно приостановлена».

«Так-так, Пат, — Майк перекрестился с особой тщательностью, — быть может, отчасти ты и прав. Если хорошенько поразмыслить, то лучшей отвагой сейчас будет проявить немного благоразумия и лечь в дрейф».

На близившемся одномачтовике вспыхнула алая точка — почти тотчас же раздался грохот, а мгновение спустя через нос корабля, чуть не над самыми головами, пролетело ядро — и таким образом судьба Али подтвердила простую Истину, высказанную ирландцами: «Ступишь на палубу — и корабль может доставить тебя не только из порта в порт, но также из одной Жизни в Другую».

Примечания к шестой главе

1. Негр геркулесового слржения:Читателям, которые заглянут в примечания, еще не дойдя до конца повествования, пока неизвестно, что этот персонаж — выходец из Вест-Индии, наделенный (в наказание или, наоборот, во благо) искусственной жизнью: согласно поверьям народов карибских стран, труп возможно превратить в бессмертного, хотя и лишенного души, исполнителя чужой воли. (Кто его оживил, если такое состояние можно назвать жизнью, выяснится позднее!) О причудливом суеверии впервые оповестил англичан Роберт Саути в книге по истории Бразилии — откуда, возможно, лорд Байрон и заимствовал эту легенду; странно, если так: ведь Саути был для моего отца чем-то вроде bete-noire [9] , а его жизнь и политические взгляды — неиссякаемым источником острот и саркастических насмешек, с лихвой отплаченных, надо заметить, громами и анафемами тогдашнего Поэта-Лауреата в адрес Байрона, всех дел его и гордыни его. Все это в прошлом; оба они в могиле; но я помню, как Саути выражал некогда желание совместно с поэтом Кольриджем создать в Америке, на берегах Саскуиханны, колонию, где царила бы идеальная гармония; о том же мечтала и я, еще ребенком.

9

Ненавистный человек, предмет ненависти ( фр.: букв, «черный зверь»).

По моему мнению, феномен зомбиможет быть объяснен как одна из разновидностей Гипнотического Сна, детально описанного на последующих страницах этого романа с такой проницательностью: мне кажется, что человек, погруженный в подобное состояние сведущими специалистами или могущественными знахарями, может представляться окружающим и мертвым и живым одновременно.

2. Мисс Эджворт:Лорд Б., по собственной оценке, был ненасытным читателем романов и признался однажды, что к тому времени прочитал их пять тысяч — хотя мистер Хобхауз считает это невозможным — разве что лорд Байрон полагал книгу прочитанной, даже если только бегло ее пролистал. Он также не особенно стеснялся преувеличений — недостаток, мною унаследованный и в детстве каравшийся, когда оказывалось, что старшие не могут одобрить мой порыв, будь то дочерняя почтительность, религиозное рвение или горе от страданий тех, кто вызывал у меня жалость. Я более чем уверена, что у лорда Б. круг чтения был самый широкий: заносчивости литератора он был лишен и даже собственным сочинениям придавал не так уж много значения, хоть они и приносили наслаждение многим читателям.

3. Лорд Эдвард Фицджеральд:Вставная история не вымышлена: ирландский патриот, погибший во время восстания 1798 года, в самом деле имел черного слугу и пережил в Америке описанные приключения. История эта рассказана в биографии лорда, написанной вездесущим мистером Томасом Муром: порой он, к вящему беспокойству, кажется тенью лорда Байрона, без которого не существовал бы, — однако это несправедливое утверждение опорочило бы имя автора «Лаллы Рук» и многих очаровательных песен. Тем не менее следует отметить, что лорд Б., задолго до знакомства с Муром — задолго до того, как получил представление об ирландских делах из первых рук, — проникся восхищением перед рыцарской (в его глазах) фигурой Фицджеральда и во время ирландского восстания 1798 года заявил, что будь он взрослым, сделался бы английским лордом Эдвардом Фицджеральдом. Эту любопытную подробность из запаса анекдотов, сообщенных ей покойным мужем, передала мне леди Байрон.

Лорду Б., вне сомнения, пересказанная здесь история стала известна позднее, во времена его длительной дружбы с мистером Муром. Причины же, побудившие включить ее в роман, не совсем ясны. Возможно, что причиной тому — только видение Америки. Я не знаю.

4. Мадам де Жанлис:Графиня де Жанлис была воспитательницей детей в семье герцога Шартрского: по крайней мере одна из ее дочерей, по общему мнению, была его отпрыском. Она хорошо известна как автор романа «Madame de Maintenon», «Memoires» [10] и других сочинений. Подобно многим представителям своего поколения, лорд Б. провозглашал презрение к писательницам — «синим чулкам»: в те времена «толпу пишущих женщин» часто и открыто третировали. Для мадам де Сталь он делал исключение; предполагаю, что в данном случае, как и во многих прочих, его снисходительная насмешливость была не слишком прочувствованной — скорее, лорд Б. без особых размышлений принял на веру чужие взгляды.

10

«Госпожа де Ментенон», «Записки» ( фр.).

5. Буонапарте:Обычное для лорда Б. написание. Мальчиком, как и многие из его сверстников, он был страстно увлечен Наполеоном, однако впоследствии разочаровался в мнимом освободителе Европы, который стал Диктатором более жестоким, нежели им свергнутые, и вместо того, чтобы стереть Королей с лица земли, просто-напросто возложил короны на головы своих бездарных родичей. Стихи и письма Байрона изобилуют упоминаниями кумира его восторженной юности, и всякому, кто усомнится в сложности взглядов поэта и тонкости его суждений, достаточно собрать их воедино, чтобы убедиться, сколь многообразно и последовательно изображен им Наполеон — как соискатель славы; провозвестник надежды и справедливости; желанный вызов застойному миру; образ курьезного самообмана; и наконец — как обагренный кровью тиран. Я с готовностью отдала бы все стихотворные драмы Байрона за одну — посвященную Наполеону.

6. палуба:Ничто он не любил так сильно, как оказаться на борту корабля, оставляя позади отвергнутое им или отвергнувшее его и устремляясь к неизвестному. Только в эту минуту он мог вновь пылать любовью к утраченному или брошенному — и не питать заранее разочарования перед грядущим. Я была среди тех, кого он покинул. Выбор зависел не от него одного — но им был совершен. Он не отрицал бы этого, спроси я его; но я не могу этого сделать: так он распорядился — и так распорядилась Смерть.

Глава седьмая, в которой дается отчет о знаменитом Сражении, отличный от прежних

Среди равнин восточной Испании — этой пропитанной кровью земли, где менее десятилетия назад могущественные державы вступили в столь ожесточенную схватку, — высится древний город Саламанка, огражденный прочными стенами, над которыми возносится купол старинного прославленного Университета, издавна обучавшего мирным Искусствам. В составе союзнических сил, осадивших город во время недавней войны, служил и некий британский лейтенант, штабной Военный Хирург в бригаде португальской армии. Среди бригадных офицеров преобладали англичане, относившиеся к своим пиренейским союзникам с некоторой долей презрения — несомненно, полагая, что имеют на то основания, — и потому лейтенант неустанно стремился через повышение в чине добиться перевода в высшие сферы.