Роман с физикой, или За всех отвечает любовь

– Всю осень немцы не могли перейти канал, а когда ударили морозы, они решили начать танковую атаку прямо через канал по льду. Наши были не готовы. Вообще-то с противотанковой техникой у нас было плохо. Противотанковые ружья только, да и все.

Пару танков прорвались через канал, остальные двинулись на лед канала.

– И как их потом выбили?

– Никак. Один молодой лейтенант, из местных, побежал и открыл шлюз. Вода ушла из-подо льда, и танки провалились в воду. Местные жители говорят, что один танк до сих пор здесь лежит. Очень дно илистое, достать его не смогли.

– Это врут.

– Конечно, но за остальное отвечаю.

Доктора разных наук выпили. Осталось еще на раз.

– А вот поворот дороги, где разбился великий физик Ландау. Ехал, как мы в Дубну, тоже осенью, утром дорогу подморозило, и машина вот здесь на повороте врезалась в стоящий каток.

– Он, кажется, остался жить.

– Да, но был уже не тот.

Профессора налили по последней, и понимающе выпили не чокаясь.

– А скоро Дубна? – спросил Изотов.

– Да около часа, вот уже к Дмитрову подъезжаем. Главное, чтобы ехать без задержек. Дальше идет одна колея. Можем долго прождать встречного в Орудьево.

– А сама Дубна прекрасна. Чистый, опрятный город, весь в цветах. Так за ним следят, просто чудо. Как не у нас. Знаете, когда я первый раз в Дубну приехал, была золотая осень, первые заморозки. Выхожу в город, а там цветы закрыты целлофаном. Полиэтилена еще никакого не было. Как в Швейцарии. Замечательно! Захожу – магазинах все есть и никакой очереди. Даже в Москве такого не было, что там Солнечногорск! Сейчас, конечно, уже не то, но кое-что по прежнему поддерживается.

Оба ученых вздохнули. Что было в их вздохе? То, что они понимали, – это показуха перед иностранцами, которые бывают в Дубне и работают здесь.

Сказать, что показуху любили при советской власти, было бы не правильно. Показуха была частью этой власти. Ей пронизано было все общество. Показуху устраивали перед самым маленьким начальством, маленькое начальство перед большим и так вплоть до генерального секретаря ЦК КПСС. А тот с товарищами из политбюро устраивал показуху перед остальным миром. Так что первый памятник при советской власти надо было поставить князю Потемкину. Основателю современной русской показухи.

Допив коньяк, профессора где-то около Вербилок откинулись в креслах и тихо и безмятежно заснули, – потому, что работали много по ночам.

Проснулись они уже в Дубне. Проводница трясла Боркова за рукав.

– Приехали, хвизики! Просыпайтесь, хватит дрыхнуть – вежливо повторяла она.

На платформе их уже ждал Кушаченко.

– Здравствуйте, Николай Георгиевич! Давайте ваш портфель, – он вежливо взял у Боркова портфель.

– Это Александр Федорович, известный философ – представил Изотова Борков.

– Володя, очень приятно.

Они спустились с платформой вместе со всеми приехавшими на поезде. Кушаченко уже выпил от скуки бутылку водки. Но это было почти незаметно. Он, болтая о новостях Дубны повел профессоров короткой дорогой к гостинице.

– Смотрите, кафе Нейтрино! Это знак судьбы.

– Да, очень неплохая стекляшка. Вкусно, недорого и хорошее вино в разлив. Очень удобно перед электричкой поесть, – рассказал Володя.

– Да, о знаке судьбы я раньше не задумывался, – ответил Изотову Борков.

Что касается меня, я бы был очень рад, если бы ученые мужи обращали бы внимание на знаки судьбы. Тогда бы они, может быть, остались бы дома, а не поехали в Дубну.

– В Дубне много странных названий – бассейн, например, называется Архимед, – продолжал Кушаченко. А улица, по которой мы идем имени Кюри. По ней мы пройдем быстрее всех в гостиницу, чтобы быть первыми. Тут весь поезд на конференцию.

Профессора оглянулись и увидели, что за ними идет толпа ученых. Все шли в гостиницу Дубна. Поскольку весь город был одна сплошная показуха, то и гостиница была образцовая. Обслуживание, бар и ресторан, все работало очень хорошо, по советским меркам.

Володя быстро сдал паспорта знакомым портье и помог заполнить обязательную анкету. Тут все поняли, насколько прав был Володя. В двери стали входить участники конференции. Образовалась очередь. Володя быстро взял ключи у администратора и повел профессоров на второй этаж. Лифта не было.

Гостиница Дубна была устроена таким образом: номера были блоками. В блоке было две комнаты. В одной было две кровати, в другой одна. На две комнаты был один совмещенный санузел с душем. Большая комната называлась Б, а маленькая А. Каждому постояльцу давалось два ключа – один от блока, другой от комнаты.

Телевизор был один на всю гостиницу в конференц-зале, где и должна была проводиться конференция.

Профессорам полагались номера А. Боркова Володя поселил поближе к себе. Сам он жил в номере Б, но один. Знакомые женщины портье никого к нему не подселяли. Гостиница стояла пустая от конференции до конференции.

Наши ученые сняли пальто, поставили портфели, умылись с дороги, и пошли опять на первый этаж в ресторан – пообедать, точнее поужинать.

В рестораны по вечерам в советском Союзе была очередь. Для того, чтобы попасть туда надо было либо отстоять очередь, либо дать на лапу швейцару, который следил за очередью. В Дубне было не так. Было дешево, свободно и вкусно, – все это с учетом, конечно советских стандартов.

Профессора взяли себе двести грамм коньячку, а Володя неожиданно для них бутылку водки. Скоро принесли столичный салат и по куску жаренного мяса с картошкой. Под эту закуску и под разговоры о загранице, воспоминания о прошлом и будущем и проходил тот вечер.

Когда же в ресторане дым был коромыслом, Борков увидел кого-то из знакомых по нейтронной лаборатории. Он подошел к их столику, поговорил и вернулся.

– Завтра здесь будет Тамм. Так что сегодня отдыхаем.

Володя исправно подливал себе водки, и скоро бутылка почти опустела. Стало заметно, что он начал путать слова и не попадать в разговор.

В это время пришел последний поезд из Москвы. Гостей на конференцию оказалось больше, чем вмещала четырехэтажная гостиница. Опоздавших стали подселять в оставшиеся двойные номера.

Плохо было американским шпионам в Советском Союзе. Тяжко им было, просто ужас. И хотя в академии ЦРУ на русское отделение был самый большой конкурс, почти никто не мог жить и работать в России.

Во-первых – образ жизни. Вдруг оказаться без автомашины и ездить в битком набитом автобусе. Получать в качестве зарплаты деньги, на которые нельзя ничего купить. Привыкать к тому, что одежду и еду надо не покупать, а доставать. Постоянно стоять в очередях. Обходиться без стиральной машины, а поэтому все время ходить грязному и мятому. Да и одежда была такая, такая – словами не рассказать.