Роман с небоскребом

Лариса озвучила предложенные условия сотрудничества, отдала текст договора для более детального ознакомления. Я слушала и не верила ушам. Меня не просто опубликуют для начала десятитысячным тиражом, а еще дадут аванс, пусть не очень большой, но вполне разумный с учетом моей безвестности, плюс проценты с каждого проданного экземпляра книги… Украдкой я ущипнула себя за ногу, чтобы убедиться, что это не сон, не фантазия и не галлюцинация.

– Ты быстро пишешь? – спросила Лариса.

– Медленно, – честно призналась я.

– Ну и ладно, – махнула рукой Лариса, – лучше меньше, да лучше. Хотя жаль. Чем больше книг, тем больше вложения в раскрутку автора. Понимаешь?

Я обреченно кивнула и согласилась на сотрудничество без особой раскрутки. Даже если книга выйдет минимальным десятитысячным покетным тиражом, это будет означать, что ее прочитают целых десять тысяч человек. И даже больше, поскольку обыкновенно книги передают родственникам, друзьям, коллегам… Несколько тысяч читателей – разве это мало? Это очень здорово.

– Кстати, ты будешь издаваться под своей фамилией или возьмешь псевдоним? – уточнила Лариса.

Я на секунду задумалась. Мне нравилась фамилия мужа – Ковалевская, – звучная, красивая… Но в глубине души я всегда оставалась Соколовой. Напрасно переживал Георгий – не прервется род Соколовых… Жаль, что он так об этом и не узнал. А быть может, он знает? Может быть, где-то существует другая, параллельная реальность, из которой ушедшие смотрят на наш несовершенный мир и снисходительно улыбаются, зная наверняка, насколько суетно и мимолетно наше существование? Иногда мне отчаянно хочется в это верить.

Моя первая книга вышла через четыре месяца. С гонорара я купила компьютер и сувениры всем домашним. А мама, наконец, поверила в то, что я вопреки всему стала писателем. И в то, что мечтать порой бывает вовсе не вредно.

В первое время я заходила в книжные магазины, отыскивала среди книжных глянцевых корочек собственную книгу, ощущала, как томно и сладко сосет под ложечкой. Это чувство было сродни первой влюбленности – робкое, сладостное, окрыляющее. Я была совершенно счастлива, хотелось петь, хохотать, обнять весь мир.

Наше издательство было не самым крупным, но по-домашнему уютным. Редакторши, вопреки опасениям, оказались милыми и улыбчивыми. Все вопросы решались за чашечкой кофе или чая с конфетами. Я быстро почувствовала себя в маленьком редакционном мирке как дома и наконец-то поняла, что нашла свое место.

Несмотря на практическое отсутствие рекламной поддержки, тираж разошелся довольно скоро, и через полгода издали дополнительный. А потом еще и еще… Затем сделали более дорогой твердый переплет, что само по себе говорило о читательском интересе. В редакцию стали приходить отзывы от читателей, которым понравилась книга. Я даже посетила несколько окололитературных тусовок, но не получила особой радости. Слишком много шума, чужих людей, пристального внимания к твоей внешности и наряду, недвусмысленных предложений от пузатых самоуверенных дядечек… Для меня это было пустой тратой времени. Драгоценного времени, которого мне, к счастью, снова стало не хватать.

Дефолт-98

Во время очередного визита к моим родителям зашел разговор о нарастающей популярности финансовых пирамид, в которых сумма начального вклада удваивалась через три месяца. Этой игрой заразилась половина страны. Реклама пирамид транслировалась по всем центральным каналам, счастливчики демонстрировали новенькие автомобили, купленные на полученные дивиденды.

– Может, отнести деньги куда-нибудь? – спросила мама.

– В самом деле, – поддержал идею папа, – у нас на работе мужики выгодно деньжата обернули.

– Любая пирамида хороша в самом начале, когда крутятся маленькие суммы, – возразил Сергей. – Чем дальше, тем сильнее вероятность, что деньги закончатся именно на нас. Ни одна пирамида не может существовать вечно – это финансовый закон.

– А если купить краткосрочные облигации? Проценты пониже, зато государственные гарантии.

– С ума сошли?! – вскинулась я. – Один раз мы уже получили государственные гарантии – забыли? Где сейчас наши дореформенные денежки?

– Ну, то революция была, смена строя… – неуверенно сказала мама. – А сейчас все по-другому.

– Ничего не по-другому. Строй изменился, а люди остались прежними. И наверху, и внизу.

Недоверчивость, унаследованная от Георгия, вкупе с отрицательным опытом, приобретенным за годы реформ, выработали во мне шестое чувство – чувство опасности. Порой я не умела подобно Сережке рационально объяснить нежелательность того или иного действия, просто это чувствовала, интуиция редко меня подводила. В последнее время она стала нашептывать недоброе, и я не могла объяснить, что именно. Так было в девяносто втором, девяносто третьем…

На первый взгляд все обстояло вовсе неплохо, если не считать растущего как на дрожжах курса доллара. Стихли криминальные разборки, на лицах прохожих заиграли расслабленные улыбки. Все чаще выделялись в серой будничной толпе ухоженные загорелые девушки, одетые по последнему писку парижско-миланской моды. Расцвел мелкий и средний бизнес, возродилась ценность образования. Все больше появлялось уютных кафешек, сетевых супермаркетов, развлекательных центров. Все сильнее теснили простоватых жигулят эффектные иномарки. Все выше тянулись к небу, презрительно взирая на унылые пятиэтажки, башни монолитно-кирпичных новостроек.

И все же… Слишком легко и просто, практически из воздуха, стали возникать огромные деньги. С утра до вечера с рекламных щитов и телеэкранов томные модели, простоватые тетки, дебиловатые мужички наперебой сулили невиданное обогащение, зазывали, завлекали во всевозможные банки и конторы, которые возникали буквально ниоткуда в самых неожиданных местах. Люди впали в эйфорию. Все вокруг только и делали, что вкладывали, получали и снова вкладывали, покупали акции, облигации, лотереи и просто разноцветные бумажки, именуемые банковскими билетами. Из уст в уста передавались легенды о выигранных в лото миллионах, дворцах и лимузинах, купленных вчерашними бедняками на «пирамидные» дивиденды. В самом начале мы с Сергеем сыграли в одну из пирамид и, получив прибыль, заспорили, стоит ли рисковать снова. И пока мы раздумывали, все разрешилось само собой. Основатель пирамиды сбежал со всеми деньгами и растворился бесследно где-то на просторах земного шара. Это окончательно укрепило мою недоверчивость. Отныне я требовала, чтобы Сергей снимал с карточки всю зарплату разом. Сережка морщился, посмеивался, возражал, что компания работает с Инкомбанком – крупным, солидным, с хорошей репутацией. Я стояла на своем. Когда-то и Советский Союз был большой, крепкой страной…

– Сань, у тебя паранойя, – полушутя-полусерьезно говорил муж, – пора отдыхать. Вот сгоняем на море, расслабимся… – И довольно жмурился в предвкушении пляжного отдыха.

– Перед отъездом надо забрать все деньги, – талдычила я. – Всегда вся гадость случается именно летом.

– Не всегда. В первый раз цены зимой отпустили, – напомнил Сережка.

– А ГКЧП был в августе. И реформа девяносто третьего тоже.

– Ладно, я сниму деньги, если это тебя успокоит, – согласился Сережка, устав от спора. – Но если в наше отсутствие заберутся воры, они сильно обрадуются…