Роман в формате хэппи-энд

Вечером он предложил ей покурить марихуаны… Наутро она заметила на подоконнике чьи–то шпильки… Стало противно…

Проплакав все оставшиеся в Америке дни, она поняла, что больше надеяться не на кого. Что надеяться можно только на себя.

А между тем, ее троюродный брат не терял времени даром. Несколько лет он проработал на приисках Якутии, потом, с наступлением перемен, перебрался в Москву и занялся бизнесом.

Он оказался очень удачливым бизнесменом — открывшиеся возможности дикого рынка оказались его стихией. И очень скоро он стал богатым человеком, главой сети успешных компаний.

Много лет они с сестрой не виделись, а когда вновь встретились на каком–то семейном торжестве — очередной свадьбе, или, наоборот, на похоронах — она с трудом узнала его.

Внешне он изменился мало: остался подтянутым и спортивным. Разве что был очень тщательно, по–европейски одет. Стрижку он носил короткую, а в висках серебрилась ранняя седина, но это ему даже шло. Говорил он негромко, но так, что все вокруг внимательно прислушивались.

Короче, он стал уверенным в себе человеком, состоявшимся человеком. Но главное, он чудесным образом избавился от угрюмости и скрытности юношеского возраста, став открытым и внутренне свободным, как это часто случается с людьми, жизнь которых удалась.

Они поговорили — легко и по–дружески… Он расспросил ее о родителях, о сыне, о муже — тот был уже в Америке… Они вспомнили годы детства… Посмеялись и растрогались. О последнем лете, не сговариваясь, не вспоминали, но по его лицу она поняла: брату было стыдно за свое тогдашнее поведение. Договорились перезваниваться и не терять друг друга из виду… А сердобольные тетушки на ухо рассказали ей, что его семенная жизнь не сложилась. Что, уже будучи взрослым человеком, он женился на очень красивой девушке, фотомодели или что–то тому подобное. Состоялась пышная свадьба, медовый месяц молодые провели в Ницце, и в положенный срок у них родилась дочка. Но через несколько лет выяснилось, что в их семенной жизни в избытке было гостей, автомобилей, путешествий, нарядов, драгоценностей, мехов, но не было главного: теплоты и любви. Так что через некоторое время жена с дочкой оказались живущими в Лондоне, где для них была куплена квартира, а он — одиноко живущим в Москве.

Между тем время перемен, которое одних возносило на верх жизни, других опускало вниз. Обеспеченная профессорская семья ее родителей в новых условиях превратилась в семью пожилых пенсионеров. А потом как–то нелепо и ужасно умер ее папа — на больничной койне, от пустячной инфекции, из–за равнодушия и халатности персонала. Последний источник помощи иссяк.

И когда в следующий раз нужно было оплачивать очередной курс лечения, героиня взяла и позвонила своему троюродному брату. Позвонила попросить денег.

Он подумал–подумал и согласился. А через некоторое время она попросила денег на массаж. А потом на оплату частного санатория.

А потом он сообщил, что едет в Питер в командировку и хочет заглянуть в гости… И заглянул… И потом еще раз… И еще… А потом остался ночевать…

По тому, как все происходило, героиня женским чутьем угадала, что брат не забывал ее все эти годы, оставался к ней неравнодушным… И что для него начавшиеся теперь отношения много значат…

Она не спала много ночей подряд, все думала, плакала, мысленно разговаривала сама с собой, с ним… И постепенно в ее сердце пустила зерно вера в возможность другой жизни… В которой бы все было определено и надежно. Героиня почувствовала, что и сама могла бы полюбить этого человека. Пусть не той страстной любовью молодости, которой она когда–то любила мужа, но благодарной и преданной любовью жены или возлюбленной.

Но оказалось, что все это не нужно… Не нужно никому.

Когда он время от времени приезжал, и они оставались наедине, брат нарочитым образом менялся… Вдруг вновь становился скучным, а иногда даже угрюмым и раздражительным… Хмуро думал о чем–то своем, молчал… Если она пыталась что–то рассказать — слышал со скукой, демонстративно зевал. Если транслировали футбол или бокс, садился к телевизору.

Он давал понять, что ему не нужны ее тепло и ее любовь. Потому что он в них не верит, не хочет верить. Как будто до сих пор не может простить ей то, что когда–то давно она, первая красавица и всеобщая любимица, не разглядела будущие черты в тогдашнем болезненно честолюбивом подростке и отвергла его. Не может простить и мстит за это, ей самой, а заодно и всему ее тогдашнему благополучному, счастливому миру, семье, родственникам, академическому дачному поселку, подругам и товарищам, красивым и удобным вещам, гамакам, цветочным беседкам, умным книгам, беззаботным играм… Мстит тем, что держит ее на дистанции, заставляя жить жизнью этакой матросской жены в чужом порту, женщиной, к которой время от времени заглядывают переночевать.

Поначалу она плакала ночами. Бунтовала. Пыталась что–то изменить… А потом привыкла.

Потому что денег теперь хватало на все, что нужно. Для нее завели специальную банковскую карточку, сумма на которой пополнялась по мере расходования. Она могла покупать все, что захочет, и тратить столько, сколько нужно. Это разом решало многие проблемы в ее жизни. Впрочем, карточкой она старалась не злоупотреблять, и деньги брала только для сына.

А брат три–четыре раза в месяц наведывался по делам в Питер, и тогда ночевал у нее. Приходил, как правило поздно… А утром уходил… Иногда просил сопровождать его во время ужина, если партнеры шли в ресторан с женами. Но это случалось редко, и со временем все реже и реже… Если Мишка еще не спал, когда он приходил, то они вместе играли — в шахматы или в компьютер.

И это было самым главным: то, что к Мишке он относился почти как отец. Она чувствовала: крепкая связь между сыном и братом перестала со временем зависеть от ее отношений с родственником, и что бы ни случилось, брат никогда не оставит Мишку. Как бы ни складывались ее с ним отношения — родственный долг и сострадание будут сильнее. И Мишка в свою очередь в троюродном дяде души не чаял!

И она поняла, что это ее крест. Что любовь в ее жизни уже была, и теперь суждено быть чему–то другому: долгу, самопожертвованию, тихим радостям материнства…

Так, по крайней мере, излагает эту историю Федякина.

Марина! Повесть Федякиной — это полная глупость. Я бы не стал вам ее пересказывать. Но Федякина помогла мне увидеть многие вещи в совершенно ином свете.

Я разыскал приятеля, детского врача и расспросил его о страшной болезни вашего сына. Оказалось, что я о ней почти ничего не знал! А теперь знаю. Знаю, каких усилий стоит родителям бороться с болезнью и вырастить из больного ребенка полноценного человека. Теперь я представляю, сколько в наше время стоят имеющиеся за границей лекарства. И массаж. И какие чудодейственные вещи можно в наши дни купить за деньги. За большие деньги.

Зачем я вам все это пишу?..

Я пишу вам все это для того, чтобы сказать: я преклоняюсь перед вами. Преклоняюсь не только потому, что представляю, чего стоил для вас прогресс вашего ребенка. Но и потому, что при этом вы нашли в себе силы не обозлиться и не затаить обиду на весь свет и на Провидение. Но Провидение, которое среди сотен тысяч здоровых детей выбрало именно вашего ребенка, чтобы отметить его недугом… Нашли силы остаться такой, какая вы есть — светлой и искренней.