Роман женщины

— Кажется… и действительно, мне не остается ничего другого, — проговорил Эмануил.

— Я постараюсь устроить это дело, будьте покойны, — продолжал д’Ерми.

Эмануил оставил это предложение без ответа.

«Да, я женюсь на ней, — думал он, — она будет мне обязана всем, она будет любить меня из благодарности, так только и следует быть любимым. И зачем я очутился здесь? Я не узнаю себя. Что делается со мною? У меня нет даже силы отказаться от этого нелепого предложения, которое мне делает граф».

Но время терять было нельзя. Конец каникул приближался, и следовало все окончить прежде возвращения в пансион Клементины. А она? Она и не подозревала того, что делалось вокруг нее.

Д’Ерми не мог говорить об этом предмете с Клементиною и потому адресовался к графине. Он сказал ей, что счастье Эмануила зависит от этого брака, и просил ее быть посредницей между ним и Клементиною, советуя ей в то же время быть как можно серьезнее, потому что в ее руках теперь участь двух дорогих ему существ.

Госпожа д’Ерми, приняв торжественный тон и обращаясь к Клементине, сказала:

— Дитя мое, мне нужно поговорить с вами, пойдемте в мою комнату.

По-видимому, в замке все разделяли одно и то же заблуждение: граф, графиня, Эмануил и Мари видели то, чего не было, и не замечали того, что действительно было. Одна Клементина подозревала истину, но, как мы сказали, подруга ее в одну секунду сбила и ее с толку.

Можно быть и молодым, и богатым, и благородным, и умным и все-таки не понимать многого; можно быть победителем и завоевать мир и все-таки не уметь разгадать женского сердца. Несокрушимые силы уничтожаются иногда перед его неизмеримой слабостью, как познание людей перед загадкою сфинкса; как часто старец и юноша, гордящиеся своею молодостью или опытностью, бывают обмануты одним и тем же взглядом, одною и тою же улыбкою.

Графиня увела Клементину в свою комнату.

— Дитя мое, — сказала она, усаживаясь и придавая своему прелестному личику важное и строгое выражение, — я хочу поговорить с вами о вашей будущности.

— Я готова вас слушать, — отвечала молодая девушка.

— Вы уже достаточно благоразумны, следовательно, с вами можно говорить. В тех случаях, от которых зависит вся жизнь, нужно, по моему мнению, прежде всего узнать мнение того, кого касаются. Впрочем, у вас нет ни отца, ни матери, тетушка ваша, без всякого сомнения, не будет противиться вашей воле. Послушайте, рано или поздно, а каждая девушка должна выйти замуж; эта мысль заставляет вас улыбаться, и, может быть, думать, что чем скорее, тем лучше; и если бы это случилось теперь, то вы не только бы приобрели мужа, но годом раньше расстались бы с вашим пансионом…

— Так это обо мне вы хлопочете? О, в таком случае, продолжайте.

— Итак, дитя мое, отвечайте мне, как бы вы ответили вашей матушке, ибо она не могла бы больше меня желать вам счастья. Мечтали ли вы когда-нибудь, как мечтают все девушки, иметь мужа, которого в действительности иметь невозможно, и откажетесь ли вы от действительности из-за любви к идеалу?

— Нет, — отвечала Клементина с улыбкой, — напротив, я часто говорила Мари, что человек, который когда-нибудь сделается моим мужем, — будет добрым провинциалом и весьма обыкновенным смертным.

— Так вы не отказались бы от человека молодого, благородного, богатого… и взяли бы на себя ответственность за его счастье, хотя бы настолько, насколько от вас зависело бы сделать его счастливым?

— Конечно, да!

— Ну, так я почти уверена, что вы не вернетесь более к мадам Дюверне.

— Что вы говорите?

— Повторяю вам, если у вас нет никаких замыслов и воздушных замков, если нет ничего определенного, если, наконец, ваша тетушка согласится, — то через месяц можно будет отпраздновать вашу свадьбу.

— И я знаю будущего моего мужа?

— Я думаю; он молод, хорош собой, добр и постоянный житель Парижа.

— В таком случае я согласна.

— К тому же он еще и богат, что никогда ничего не портит; угадайте, о ком я говорю.

— Я не знаю.

— Как, видя его каждый день?

— Де Брион?

— Да.

— Но он вовсе не любит меня. По крайней мере, он мне никогда ничего не говорил…

— Вам, может быть; но он сказал об этом графу, который и поручил мне переговорить с вами.

— Ах, как вы добры! Я сама его очень люблю.

— Вот это-то ему и хотелось знать; теперь молчание, покажите вид, как будто вам ничего не известно, и ожидайте, пока он не испросит согласия вашей тетушки. Вы обещаете мне никому не говорить об этом, даже Мари?

— Хорошо.

— Вы понимаете, что все мои действия стремятся единственно к вашему счастью. Де Брион — прекрасная партия, будьте терпеливы и скромны… Теперь поцелуйте меня.

Клементина подставила свою головку, и графиня, довольная счастливым окончанием возложенного на нее поручения, оставила молодую девушку.

— Ну, что? — спросил граф, увидев свою жену.

— Она его любит.

— И прекрасно! Эмануил будет счастлив.

— Как знать! — возразила графиня со вздохом.

— Какое злое сомнение, — заметил д’Ерми, улыбаясь.

— Да, сколько брачных связей начинались таким же образом, а…

— А кончались совершенно иначе, не так ли?

— У мужчин так мало способности любить…

— Зато у женщин слишком много способности забывать.

— Это походит на упрек, граф! Вы меня никогда не любили.

— Тише! — возразил д’Ерми. — Тут барон.

— Что мне за дело до него!

— Неблагодарная!

Между тем, Клементина не могла прийти в себя от этой неожиданности; она ходила взад и вперед по комнате, смотрелась в зеркало, строила самые несбыточные планы, и ее сердце, уносимое на крыльях фантазий, было Бог знает на каком небе. Когда же общество собралось к обеду и она очутилась возле Эмануила, то сердце ее билось сильно; она то бледнела, то краснела и едва-едва держалась на ногах. Д’Ерми бросил взгляд, значение которого ей одной только было понятно, и бедная девушка, оправившись от первого волнения, села рядом с Эмануилом.

Эмануил же, ничего не знавший о переговорах графини, не замечал волнения девушки и по временам бросал беглые взгляды на Мари, которая на этот раз была задумчива более обыкновенного и употребляла все усилия, чтобы казаться веселою. Зато графиня никогда не сияла таким самодовольством, никогда граф и барон не были более любезны. Вечером граф, отведя Эмануила в сторону, рассказал ему о разговоре, бывшем между Клементиною и его женою.

Мари смотрела на де Бриона, как бы подозревая, что в замке происходит что-то необыкновенное. Де Брион взглянул на Мари, как бы желая убедиться в последний раз в ее равнодушии; но она подошла к своей подруге, и тотчас же их звонкий смех раздался в комнате.