Роман

Затем на открытом пространстве радио вдруг громыхнуло оглушающе, ведь я, проезжая в тоннеле, включила громкость до предела: «Президент твердо заявил, что, если законопроект будет представлен с такими оговорками, он наложит вето». Раздраженно вращая ручку настройки приемника, я ехала так медленно по Десятой авеню, что водители автомобилей сигналили мне. Я прослушала окончания нескольких утренних выпусков новостей, и вдруг из приемника прозвучало: «Многие писатели и критики, высказавшиеся в связи с гибелью, отмечали, что Тимоти Талл был одним из наиболее обещающих…» Раздался вой полицейской сирены, замелькали мигалки, и меня прижали к обочине.

Когда полицейский наклонился к окну моего автомобиля и стал кричать, я, должно быть, взглянула на него с явным ужасом на лице:

— Сэр, я редактор издательства и только что услышала, что один из моих авторов…

— А, да, тот парень из немецкой Пенсильвании, забит до смерти, самым ужасным образом… Леди! Леди! Эй, Макс! Она потеряла сознание!

Когда полицейские привели меня в чувство, с дрожью в голосе я пробормотала:

— Извините. Вы не могли бы уточнить имя убитого?

— Нет. Но несомненно, что это убийство и произошло оно в Пенсильвании. Вот почему мы проверяем выезды из Джерси.

— Не могли бы вы помочь мне? Я очень слаба. Мне надо позвонить…

— Леди, здесь нельзя стоять. Дорога переполнена транспортом.

— Погибший, возможно, мой автор.

— Эй, Макс! Присмотри за машиной. Одну минутку. — Он отвел меня к телефону, помог отыскать в сумке записную книжку и дал две монеты, пока я набирала номер репортера из «Таймс»:

— Иззи, это Ивон Мармелл. У тебя есть ночное сообщение об убийстве писателя в немецкой колонии Пенсильвании?

— Пришло после полуночи. В утренние газеты не попало, но два корреспондента работают над ним.

— Имя человека?

— Тимоти Талл. Написал тот самый перевернутый вверх дном роман. Говорили, что он гений, новый Трумэн Капоте.

— Зверски убит?

— По-моему, в первом сообщении от местного шерифа говорилось «страшно избит».

Испугавшись нового обморока, я попросила помощи у полицейского. Затем собралась с силами и дошла вместе с ним до машины.

— Все, как я и думала… Невероятно талантливый молодой человек…

— Вы куда едете?

— Гараж на Шестьдесят девятой Восточной.

— Вы уверены, что сможете доехать?

— Да, — прошептала я, но, взглянув в молодое лицо полицейского, увидела Тимоти Талла, который только начинал свою славную жизнь, и ноги у меня подкосились. Сдерживая рыдания, я не смогла удержаться на ногах и оказалась в объятиях полицейского.

— Помогите мне, пожалуйста, добраться до дома. Мне сейчас опасно сидеть за рулем.

Добравшись до квартиры и постояв под душем, я позвонила одному из литературных редакторов «Таймс», назвала себя и сказала взявшей трубку секретарше:

— Это чрезвычайно важно. Передайте, пожалуйста, Анжелике, чтобы она позвонила мне.

Моя подруга перезвонила мне неожиданно быстро и была готова ответить на мои вопросы.

— У нас есть полный отчет по этому жуткому факту, — говорила она — Но совершенно ничего о мотивах и убийце.

— Продолжай. — Я опустилась в кресло.

— Тимоти Талл, — быстро заговорила Анжелика, — двадцати трех лет, сын беспутных родителей, оба погибли, внук известного сталелитейного магната Ларримора Гарланда, ныне покойного, и его жены, Джейн, все еще здравствующей и известной своими пожертвованиями на цели искусства. Затем говорится немного о «Калейдоскопе» и его перевернутых страницах, упоминается твое имя как редактора, открывшего ему дорогу.

— Это было убийство?

— Мы дойдем до этого. Тело обнаружено в четыре утра, в понедельник, то есть сегодня. Шофером по имени Оскар. На лужайке семейного поместья, в девяноста ярдах [19] от дома. Увечья нанесены неизвестным предметом, тип его не установлен. Рядом находилась убитая собака по кличке Ксерксес. Никаких предполагаемых мотивов. Убийца неизвестен. На трупе и вокруг него — ничего, что изобличало бы преступление, за исключением того, что Талл и его собака пытались защищаться. Его правая рука сломана так, как будто он пытался отразить ею удар. Никаких свидетельств применения огнестрельного оружия. Самого оружия тоже не обнаружено. Будут ли у тебя какие-нибудь комментарии по поводу его смерти?

19

В 1 ярде — 0,9144 м. — Прим. ред.

— Примерно часа в три, не раньше, — ответила я.

— Тогда я скажу Пауле, чтобы она позвонила тебе, — сказала Анжелика. — Мне кажется, она работает над статьей об этом событии.

И когда позвонила Паула — она стремилась узнать как можно больше подробностей, которые бы обострили реакцию публики на эту трагедию, — меня словно прорвало и я рассказала, как встретилась с ним, о его уме, его обходительности с бабушкой и что, несмотря на юный возраст, он не только написал свой поразительный «Калейдоскоп», но и стал преподавателем писательского мастерства в Мекленберге. Это оказалось итогом его молодой жизни.

Завершая разговор, Паула сказала;

— У него осталась какая-нибудь незавершенная работа?

Вспомнив об аккуратно отпечатанном и на три четверти завершенном романе, я почувствовала, что должна немедленно заявить о его существовании. Итак, даже не задумываясь о тех последствиях и конфликтах, которые могла привести в действие, я рассказала:

— В пятницу — это, мне кажется, было первое ноября — я увидела в доме его бабушки почти завершенный роман, готовый на три четверти. Мне было позволено прочесть значительную часть его, и я берусь утверждать, что он станет сенсацией.

— Вы сказали то же самое о его первой работе, увидев ее в рукописи?

— Да, и об этом есть запись.

— Название нового романа?

Я ответила без колебаний:

— «Диалог», и это будет более крупная вещь, чем «Калейдоскоп».

Важно отметить мой следующий шаг, и если кому-то это покажется бездушным после свалившейся страшной новости, то этот человек ошибается. Я — редактор, я сражаюсь за законность существования важного произведения искусства. В эти мгновения я могла думать только о двух вещах: о погибшем писателе и о его незавершенной работе.

Через минуту после разговора с Паулой я уже звонила в «поющий дом», где на телефонные звонки вместо миссис Гарланд отвечала Марта Бенелли. Я была настойчива:

— Это надо не только мне, а в первую очередь ей самой. Скажите, что в ее руках находится репутация ее внука. Скажите ей прямо…

Очевидно, что это были единственные слова, способные заставить подойти к телефону убитую горем женщину, и вскоре мисс Бенелли проговорила: «Она идет». Но прошло еще немало времени, прежде чем миссис Гарланд добралась до телефона, а когда она заговорила, ее голос был похож на загробный шепот: